Фрэнк Перетти - Пророк
– Но разве вы не пойдете со мной?
– Конечно, пойду. Но я же репортер, я не могу появляться в кадре.
Дин озадаченно сморщилась:
– А?
Лесли попыталась объяснить:
– Понимаете, вручать запрос должны не мы с вами, а вы одна. Я – журналист, делающий репортаж. Я не участница событий. Поэтому, когда мы отснимем этот материал и пустим его в программе, я, вероятно, буду произносить примерно такие слова: «Дин Брювер, в судебном порядке назначенная управляющей имуществом своей дочери Энни, лично вручает запрос на медицинскую карту дочери» – и, слыша мой голос за кадром, зрители будут видеть, как вы поднимаетесь по ступенькам и входите в дверь.
Дин посмотрела на здание клиники и ведущую к нему аллею.
– Я должна совсем одна войти внутрь?
– Нет. Вы можете остановиться перед самой дверью. Нам просто нужны кадры, где вы идете по аллее и поднимаетесь по ступенькам с письмом в руке.
Дин покачала головой:
– Послушайте, это ж чистый Голливуд.
– Ну, это... это телевидение, – согласилась Лесли. – Нам нужно представить зрителю какой-то видеоматериал. Нам нужно сделать кадры, иллюстрирующие происходящее.
Дин снова покачала головой, пожала плечами и сказала:
– Ладно...
– Отлично. Приготовьтесь. – На автостоянку перед клиникой въехала машина. Мэл находился недалеко от них, на аллее. Лесли помахала рукой, привлекая его внимание, и указала на двух молодых женщин, выходящих их машины. Одна была в спортивных брюках и куртке – очевидно, пациентка; работники клиники часто рекомендовали своим пациенткам, идущим на аборт, надевать свободную, удобную одежду. Вторая женщина, по-видимому, была подругой, которая отвезет пациентку домой после операции.
Женщины сразу столкнулись с тремя людьми, дежурившими на аллее, и Мэл заснял сцену короткого разговора, произошедшего перед клиникой. «Боже мой, подумала Лесли, – эти люди стоят здесь и занимаются этим весь день напролет!» Она сделала еще одну черновую запись в блокноте: «...куда женщины по-прежнему приходят осуществлять свое право, но не избегают столкновений...»
Пациентка и ее подруга резко оборвали разговор и прошли мимо противников абортов. Мэл следил за ними камерой, пока они не скрылись за дверью.
– Ну ладно, – сказала Лесли. – Давайте сначала снимем это, а потом приступим к делу.
Она обратилась к демонстрантам; они с радостью согласились исполнять роль статистов и спокойно стали на аллее, слегка развернув свои плакаты к камере.
Дин отошла вниз по улице на некоторое расстояние, а когда Лесли остановила ее, повернулась и двинулась обратно к клинике, держа письмо на виду и не зная, куда девать глаза, в то время как Мэл, пятясь, шел перед ней с камерой на плече, снимая этот «спектакль». Дойдя до аллеи, Дин свернула на нее и пошла к входу в клинику, надеясь, что Лесли скажет «стоп» прежде, чем ей придется открыть дверь. Мэл оставался на тротуаре, снимая со спины идущую к клинике Дин, в то время как Лесли глядела через плечо оператора, давая указания. Оказавшись спиной к камере, Дин почувствовала себя свободней.
Она поднялась по ступенькам и уже приблизилась вплотную к двери, когда Лесли крикнула:
– Хорошо. Отлично. Возвращайтесь.
Какое облегчение! Дин торопливо пошла назад, радуясь, что все кончилось.
Но нет. Внезапно «спектакль» стал явью. Дин услышала, как открылась дверь клиники, и резкий голос за ее спиной осведомился:
– Я могу чем-нибудь помочь вам?
Мэл продолжал снимать, когда Дин обернулась и оказалась лицом к лицу с суровой на вид женщиной, которая смотрела на нее, высунувшись из-за двери. Дин замерла на месте, вцепившись в конверт обеими руками и прижав его к груди.
Женщина бросила подозрительный взгляд на Мэла и Лесли и сказала, обращаясь ко всем сразу:
– Если у вас нет тут никаких дел, вам следует уйти.
Дин подумала об Энни и забыла о своем страхе. Ей не понравился тон этой женщины.
– Вы открыты для решения деловых вопросов?
– Да.
– Тогда у нас к вам дело.
Теперь женщина смотрела и на демонстрантов.
– Какое дело?
Дин высоко подняла конверт.
– Запрос на медицинскую карту.
Камера Мэла продолжала стрекотать. Лесли оставалась за камерой. Сцена получалась великолепной.
Женщина продолжала смотреть ледяным взглядом на демонстрантов. Дин снова потребовала внимания к своей персоне.
– Я не с ними! Я пришла сама по себе как управляющая имуществом своей дочери, и пришла по своему личному делу! Женщина не сразу поверила ей.
– А что здесь делает камера?
– Если вы не хотите попасть в репортаж, почему бы вам ни пригласить меня внутрь и не закрыть дверь?
Женщина подумала буквально секунду, а потом сказала, резко мотнув головой:
– Проходите.
Дин оглянулась через плечо на Лесли.
– Пойдемте, Лесли!
– Э-э, нет, посторонним нельзя! – сказала женщина.
– Это моя подруга, – запротестовала Дин. – Старая добрая подруга.
– Она репортер! Не пытайтесь одурачить меня!
К этому времени Лесли уже подошла и стала рядом с Дин.
– У меня сложилось такое впечатление, что вы привыкли к регулярным визитам репортеров. И, кроме того, разве мы причиняли вам какие-нибудь неприятности раньше?
Женщина смерила изучающим взглядом их обеих.
– Что вам здесь, собственно, надо?
– Я уже сказала вам, – ответила Дин. – У меня с собой запрос на медицинскую карту, и я хочу вручить его. – Она посмотрела на Лесли. – И я взяла с собой подругу – в конце концов, я имею на это право, разве нет?
Слово «право», похоже, сработало. Женщина поколебалась, потом широко распахнула дверь.
– Ладно, можете войти, но камера останется снаружи.
Лесли и Дин поднялись по ступенькам. Потом женщина преградила им путь.
– Надеюсь, на вас нет никаких «жучков»? Лесли лишь рассмеялась:
– Вы слишком много смотрите телевизор.
Просторная, уставленная креслами приемная была рассчитана, по крайней мере, на двенадцать, если не больше, пациенток. В настоящее время в приемной находилась только женщина, привезшая сюда свою подругу. Она украдкой бросила на них взгляд, а потом снова уставилась в какую-то невидимую точку в пространстве. В приемной там и сям стояли пальмы в кадках, а на стенах висели плакаты с очаровательными пейзажами, пушистыми зверюшками, произносящими остроумные изречения, и счастливыми, независимыми людьми, которые приняли правильное решение, планируя свои семьи.
Женщина – на пришпиленной к груди карточке значилось имя «Лорел» пересекла помещение и зашла за белую стойку с пластиковым верхом, где молодая девушка-регистратор занималась какими-то медкартами, не принимая участия в разговоре.
– Итак, – холодно осведомилась Лорел, – чем могу служить?
