Реимбай Сабиров - Шахиня искусства
Весть о гибели юноши, как молния, распространилась по Ургенчу и с той же быстротой достигла ушей Рухсар-бану. Сердце девушки не смогло перенести трагической смерти возлюбленного: Рухсар-бану повесилась на собственных косах. Смерть шахини искусства тронула каменное сердце хорезмшаха.
— Сделайте так, чтобы тело Рухсар-бану и после семи тысяч лет было сохранным, — повелел он.
Вытесали из мрамора саркофаг, наполнили его медом, и, опустив туда тело Рухсар-бану, замуровали.
Слепой отец, узнав о смерти любимой дочери, стал как помешанный. До конца своих дней он приходил на могилу Рухсар-бану и играл на дутаре печальные мелодии.
Я долго молчал, завороженный поэтической легендой о зодчем, Рухсар-бану и Искендере. «Жаль, что это лишь прекрасная сказка…» — подумал я. И вдруг одна мысль пронзила меня, будто током. Извинившись перед впавшим в задумчивость стариком, я подхватил Айсенем и выскочил из мавзолея.
— Что с вами? — еле поспевая за мной, спрашивала удивленная Айсенем.
— К Мухтару!.. Мне нужен Мухтар, — только и повторял я.
Погруженный в свои мысли, я не заметил, как недоумевающая девушка вырвалась от меня и ушла.
Когда я вбежал в коттедж, Мухтар вышел мне навстречу.
Его глаза светились радостью, лицо пылало от волнения. Короче сказать, он был похож на птицу, вот-вот готовую взлететь.
— Я все знаю! — крикнул я.
Мухтар снисходительно сказал:
— Ты немного запоздал. Я сам давно жду тебя… Ну ладно, говори: что ты знаешь?
— Ты все-таки отыскал саркофаг Рухсар-бану и пытаешься оживить ее, верно?
Удивленный Мухтар схватил меня за плечо:
— Как ты это узнал?
— Легенда, дорогой! Я только что прослушал легенду о Рухсар-бану. И понял смысл сказанных тобою слов: «Если мой эксперимент увенчается успехом, вновь оживут потерянные мелодии».
Мухтар засмеялся.
— Догадлива твоя голова! Пока никому ничего не говори.
— Слово мужчины. Но при условии: ты покажешь мне ее.
— Ладно. Только сначала она попьет чаю. Как считаешь, после многовековое голодовки ей хочется пообедать или нет?
Я разинул рот:
— Действительно она сейчас пьет чай?
— Шучу, друг, шучу. Но верь: в ближайшие дни она будет сидеть рядом с тобой и пить тот же чай.
— Угу… — сказал я с глупым видом. — Выходит, твой эксперимент завершился блестящей удачей?
— Да, да, скептик-историк!
…Войдя в лабораторию, я чувствовал себя не очень важно: в глазах прыгали не то чертики, не то шайтанчики. Короче сказать, от волнения я ничего не видел и не слышал. «Где же Рухсар-бану? Где?..» И тут Мухтар рывком отдернул матовый экран в глубине помещения. Вот теперь у меня по-настоящему отнялся язык: в большой белой ванне под куполом, в голубоватой прозрачной жидкости лежала прекрасная девушка! Были видны мельчайшие черты ее лица. Она была именно такой, как описал ее старик дутарист.
У изголовья Рухсар-бану тихо шелестел улиткообразный аппарат. От него к диску на груди девушки шли трубочки — или провода? Не суть важно… А в уста Рухсар-бану был вложен гибкий ввод кислородного прибора.
— Ну как? — спросил Мухтар.
Звук его голоса вывел меня из транса.
— Неужели она жива? — прошептал я.
— Почти… Аппарат давно восстановил функции сердца. Кровь уже циркулирует. Ну а сигма-полимер возбудит нервные клетки. Нужно лишь некоторое время.
— Сколько?! — закричал я.
Мухтар усмехнулся, любуясь моим волнением.
— Думаю, реакция продлится не менее трехсот часов. Впрочем, как пойдут… — Он что-то прикинул в уме. — Возможно, пройдет и меньшее время. Главное — электронный контроль процесса! Если «прихватить» больше трехсот часов…
Мухтар вдруг умолк на полуслове и метнулся в лабораторию, вернее, в смежную с ней аппаратную. Спустя пять минут вернулся, облегченно переводя дыхание.
— У-уф!.. Твои сомнения и меня, было, опутали. Оказывается, ничего не забыл. Все о'кэй! Теперь я должен ввести в курс дела и Айсенем. Ее помощь вскоре нам очень понадобится.
Я с нескрываемой завистью смотрел на Мухтара. Его глаза светились огнем скрытой радости, он казался мне волшебником из «Тысячи и одной ночи», которому подвластны и жизнь и смерть. И я подумал: «Разве не стоит ради великого мгновения трудиться всю жизнь?»
Перевод с туркменского А. КолпаковаПримечания
1
Яшули — старейшина, старший, почтенный (прим. верстальщика).
2
Решающий опыт (латин.).
3
Каландар — странствующий нищий дервиш, шире — любой нищий странник (прим. верстальщика).
4
Банг — гашиш (прим. верстальщика).
