Василий Бережной - Младший брат Солнца
Ее охватило чувство неполноценности жизни. Здоровое, упругое ее тело сжалось под одеялом. Тоска по неведомым, неродившимся детям кольнула в сердце, и Терри ощутила себя такой несчастной, что даже застонала. Дэвид подумал, что она стонет во сне, и не обратил на это внимания. Тем более что вскоре Терри действительно уснула, и, услышав ее ровное дыхание, Дэвид окончательно успокоился.
Когда он уснул, Терри тихонько встала, накинула халат, сунула ноги в мягкие домашние тапочки и, выйдя из спальни, прошмыгнула на веранду. Освещенный прожекторами остров спал. Слышен был шум волн и какое-то низкое гуденье, наверно от электростанции.
А кругом, за куполом света, стояла темная ночь, и казалось, она только и ждет, как бы упасть на остров, затопить, поглотить его вместе с этими корпусами, коттеджами и сторожевыми вышками.
Терри была в каком-то странном состоянии, словно вела ее, влекла и повелевала ею некая чужая, посторонняя воля. Вот пойдет она сейчас и взорвет этот арсенал. Погибнет? Что ж! Но ведь зато она предотвратит мировую войну, которую готовят расисты. Вход конечно же охраняют, но она еще днем приметила несколько вентиляционных люков… Главное, чтобы не заметили часовые, стоящие на вышках. А когда она прыгнет в люк — тогда пускай хоть стреляют.
Терри спустилась с веранды, и ее укрыли тени небольшой пальмовой аллеи. Сердце билось учащенно, и вся она дрожала от страха. Вспомнила слова Дэвида о гигантской энергии. Катастрофа? Ей, конечно, жалко и Дэвида, и всех остальных, пожалуй, кроме генерала и босса (их давно ждет ад). Но… пусть сгорит в пламени аннигиляции это преступное гнездо!
Кончилась аллея — исчезли и тени. Терри бросилась было бежать, чтобы как можно скорее проскочить освещенное пространство, но тут же остановилась. Какая глупость! Да так ведь она сразу обратит на себя внимание часовых. Нужно как раз наоборот — идти медленно, как на прогулке. Разве нельзя? У нее бессонница, она вышла подышать свежим воздухом…
Пошла спокойно. Делала большие зигзаги, отходя куда-то совсем в сторону, но что-нибудь через час все-таки вышла к самому складу. От толстенных железобетонных плит, которыми покрыто было подземелье, отделяло ее теперь не больше ста метров. Здесь уж никаких теней, десятки прожекторов так освещают каждый квадратный сантиметр, что хорошо видны не только металлические петли на плитах, но и каждая травинка рядом с ними.
Осмотрелась — нигде никого. На вышке, конечно, стоят часовые, но, может быть, задремали? Вот если бы…
Вышла на свет и словно вспыхнула в этих безжалостных лучах. Шаг, еще шаг… Вон и овал люка… Не промчаться ли бегом? Нет, лучше спокойно. Слепящий свет резал глаза, и она невольно наклонила голову. Увидела перед собой теперь уже несколько призрачных пепельных овалов. Ноги не чуяли земли, словно она, Терри, находилась в состоянии невесомости.
Тишина. Только кровь стучит в висках.
Ближе, ближе…
И вдруг завыла сирена! Резкое это завывание пронзило ее насквозь, оглушило, парализовало, она еле у держалась, на ногах.
Подбежали два солдата с автоматами наготове.
Тереза дрожащим голосом произнесла:
— Что случилось? У меня бессонница, я вышла подышать свежим воздухом… Разве здесь запрещено?
— А, это мистрис… — насмешливо произнес один из часовых. — Да, здесь запретная зона. Извините, но вам придется найти себе другое место для прогулок.
Истерзанная, перепуганная, вернулась Терри домой сама не своя. Хорошо хоть, Дэвид спал и ничего не слышал. Она достала из холодильника бутылку шампанского и пила, пока не закачался пол. Упала на кушетку и уснула.
КОНТРАКТ
Если семейную жизнь сравнить со спектаклем, то после этого ночного приключения Терри начала разыгрывать комедию: она перестала разговаривать с Дэвидом.
Сперва Дэвид думал, что это детские причуды, но шли дни, а Терри словно воды в рот набрала. Она продолжала выполнять свои обязанности хозяйки, но все молча, без единого слова. Дэвид видел, что его жена теряет силы, стала вялой, передвигается как сомнамбула.
«Глубокая ипохондрия, — думал он, с тревогой поглядывая на поблекшее, исхудавшее лицо жены. — В таком состоянии она может натворить глупостей…» Сердце замирало, он не знал, как помочь Терри, которую так любил.
— Терри, что с тобой? Скажи, что нужно сделать, и я все сделаю, решительно все.
Возможно, его умоляющий голос тронул ее. Она взяла клочок бумаги и написала: «Это не в твоей власти, ты не контролируешь события. И я не хочу с тобой разговаривать».
— Я не контролирую события? — воскликнул Дэвид, размахивая бумажкой. — Терпение, Терри, терпение, и ты убедишься, что главные события никогда не выходили из-под моего контроля!
Терри не ответила, и с того момента так они и общались: он говорил, а она писала записки. Дэвид про себя иронизировал над этим, но все же радовался, надеясь, что это признак спада депрессии. А записки… Обращаясь к попугаю, посматривавшему на него из большой зеленой клетки на подоконнике, говорил:
— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Правда, Ара?
— Пр-равда, Ара, пр-равда, Ар-ра, — повторял попугай.
Но Терри не реагировала и на этот диалог.
Свободное от работы время Дэвид проводил теперь большей частью в обществе своего ближайшего помощника — главного инженера Натаниэла. Он редко заходил в их коттедж. Зато они связывались с помощью миниатюрных радиопередатчиков и встречались где-нибудь на берегу моря.
В какой-то момент ситуация на острове стала нервозной и напряженной. Неожиданно выяснилось, что пирамиды. производство которых приближалось уже к запланированному количеству, нестандартны — их невозможно установить на ракетах. Поговаривали и о саботаже, но Дэвид решительно взял главного инженера под защиту. Расследование показало, что сыграла роль просто-напросто несогласованность между ведомствами, так как технологические характеристики утверждены разными инстанциями. Но от этого никому не стало легче. Генерал поплатился своими погонами.
Наличный запас пирамид решено было передать авиации, а для ракетных войск изготовить новые боеголовки. Военное министерство оказывало давление на босса, тот в свою очередь требовал более интенсивной работы от лаборатории, а Дэвид не приступал к новой программе, ссылаясь на отсутствие утвержденных параметров.
Босс и военные заметно нервничали, в то время как ученый проявлял удивительную выдержку. Он оставался спокойным даже тогда, когда читал во всемирной прессе статьи, в которых резко осуждалась его «каинова работа».
Кампания против правителей Южной Республики и против него как их сообщника разгоралась со все большей силой. Возмущение охватило и газеты, и радио, и телевидение. В конце концов был создан общественный Комитет спасения мира, в который вошли авторитетные представители многих народов Европы и Америки.
