Георгий Гуревич - На прозрачной планете
Вот и сейчас Галя помогает Елене переобуться, озабоченно рассматривает пузыри на стройных ногах девушки и говорит наставительно:
- Ходьба - серьезное дело для геолога. Вы не идете, а доставляете себя к месту работы. В Москве вы имеете право оступиться, там ходьба - ваше частное дело. Если вы оступитесь здесь, сами не сможете работать и товарищей заставите возиться с вами. Пузырь на ноге - все равно, что прогул.
Конечно, это слова Сошина, и даже тон у Гали сошинский: размеренный и наставительный ("Такой же нудный", - говорит Виктору Елена).
Пот катится по лбу; высыхая, оставляет белый налет соли. Губы соленые, руки тоже соленые. Хочется залезть в тень и лежать без движения, еще больше хочется пить - пить, пить. Даже Виктор мысленно проклинает всякие тренировки. До чего же противно тащиться пятнадцать километров по жаре только для того, чтобы повернуть и идти еще пятнадцать километров домой...
Но два дня спустя по той же дороге, за теми же верблюдами Виктор шагает с песней. И Елена поет, даже запевает. У нее звучный голос, хотя в просторах пустыни он как щебет жаворонка. С неба пышет жаром, как из духовой печки, земля подобна горячей сковородке, но настроение великолепное. Они идут, чтобы сделать планету прозрачной. Завтра пустыня начнет показывать свои тайники с кладами.
6
Дневник Виктора пополнялся ежедневно. Геологические схемы, заповеди Сошина, крестики и нолики. Нолики, впрочем, встречались редко; Сошин не давал своим помощникам зря терять часы. Кроме того, в эту пору появились не совсем понятные записи микроскопическим почерком, явно не предназначенные для постороннего взгляда: "
Блестящие глаза. Сказал вслух. Улыбнулась. Любит, чтобы хвалили. Разве красивые глаза - заслуга?
Е. нравится оригинальность. Оригинальный ли я? Может ли образцовый человек быть оригинальным?
Спросил, что такое любовь. Е. смеется. Не верит в любовь. Не определилась еще. Детство. Смесь всяких влияний.
Можно ли любить и видеть недостатки? Думаю - да. Видим же мы недостатки у себя.
Как поступит настоящий человек, если уважаемый учитель не в ладах с уважаемой девушкой?"
Последний вопрос больше всего волновал Виктора. Записан-то он был один раз, а обдумывался и переобдумывался каждый вечер.
Как поступит настоящий человек? Устранится, отойдет в сторонку, пусть разбираются сами? Или это будет не деликатность, а откровенная трусость с его стороны? Не следует ли, собравшись с духом, заявить во всеуслышание: "Я вас уважаю, Юрий Сергеевич, но к Елене Кравченко вы несправедливы, просто придираетесь к ней".
Хватит у Виктора храбрости?
Мысленно он произносит дерзкие слова и видит мысленно же как змеится насмешливая улыбка на губах начальника.
- Вы старомодны, дорогой мой рыцарь, - скажет он. - Защищать и потакать не одно и то же. Я учу Кравченко дисциплине, а вы мешаете. Ей самой пойдет на пользу такая защита?
- Но она девушка, она слабее нас...
- Я не требую невозможного. Галя не жалуется же...
Да, Галя не жалуется. Верная помощница Сошина все успевает, все делает как следует. Галя выносливее? Но Елена тоже спортсменка, у нее разряд по плаванию и по прыжкам в длину. А у Гали никакого разряда, только терпения больше.
Виктор ворочается в спальном мешке, вздыхает. Что возразить? И надо ли возражать? Может быть, Сошин прав? И следует проявить принципиальность, любимой девушке заявить: "Лена, ты не права на этот раз. Никто не требует от тебя невозможного. Галя не жалуется же..."
А что Елена ответит? Вероятно, так: "Ну и иди к своей Гале, целуйся с ней. А у меня волдыри на пятке". И еще крикнет: "Галка, посмотри на этого красноречивого. Он мои пятки агитирует, волдыри заговаривает..."
- Просто у Кравченко нет любви к геологии, - сказал как-то Сошин.
Виктор не согласен. Есть у Елены любовь. Ведь она сама выбрала геологический факультет, отнюдь не самый легкий, выдержала конкурсный экзамен, учится на пятерки. Елена с удовольствием следит за просвечиванием, разбирается в пленках куда лучше Виктора, радуется, если Сошин похвалит ее сообразительность,
Значит, есть у нее любовь к геологии.
Виктор не может разобраться. Он не знает еще, что в емком слове "любовь" есть два значения - любить и быть любимым. Бывает любовь к ребенку и любовь к удовольствиям, любовь - забота и любовь к чужим заботам. Елена любимица жизни, ей хочется быть любимицей геологии, ездить в далекие страны, делать открытия, получать награды.
Не только в геологии бывает так. Мечтают люди о море - о штормах, рифах, айсбергах, твердят с упоением экзотические названия: Курия-Мурия, Тонга-Тонга, Андеворандо. С трепетом вступает мечтатель на священную палубу и получает первое задание: "Держи ведро, держи швабру, драй палубу так, чтобы блестела".
Вот тебе и Курия-Мурия!
По-разному воспринимают новички это первое испытание. Иной поворчит-поворчит, но зубы стиснет, скажет себе: "Ничего не поделаешь. Видимо, айсберги и кокосы еще нужно заработать. Если путь к ним лежит через швабру, пройдем и через швабру". Иной, слабенький, еще себя будет обвинять: "Вот какой я неженка, мне даже палубу трудно помыть! Буду тянуться, стараться, чтобы с корабля не списали". А третий, может быть самый сильный и здоровый, возвысит голос: "С какой стати мне швабру суют? Я моряк, приехал покорять бури. Подайте сюда штормягу в десять баллов, я себя покажу".
Нет, не покажет он себя. В шторм еще труднее.
Всю жизнь Елена считала себя человеком высшей категории. Училась лучше всех и без труда, учителя хвалили ее за светлый ум, она успешно занималась спортом, имела призы и грамоты. Ни минуты не сомневалась она, что сможет идти в экспедицию. Если будет трудно, Виктор поможет, на то он и мальчишка. Елена была красива, со школьной скамьи окружена восхищением, лестью влюбленных. Невольно у нее сложилось убеждение, что все обязаны стелить ей под ноги ковровые дорожки. Убеждение это не было сознательным. Если бы Елену спросили: "Кто тебе обязан? За что?" - она ответила бы со смешком: "Никто, конечно. Просто я молодая и должна погулять в свое удовольствие. Когда состарюсь, буду серьезнее".
И на практику Елена поехала с тем же чувством: экспедиция организуется для ее удовольствия. Будут красивые виды, вечера у костра, букеты полевых цветов, купанье в озерах. Будет возможность мир посмотреть и себя показать: показать, как она остроумна, какие у нее блестящие глаза, как хорошо она играет у сетки и как идет ей купальный костюм. И вот - ни букетов, ни купаний, ни сетки. Пустыня, зной, жесткое расписание, ночные переходы, дневные съемки и постоянные окрики придирчивого начальника:
- Кравченко, почему не выдаете продукты?
- Кравченко, где вчерашние записи?
