Станислав Соловьев - Первый снег в Сууваре
- Букнерек подвел войска вплотную к нашим границам, в сельских районах начались волнения, а в городах - мародерство! Гражданские власти уже не могут контролировать положение. Необходима сильная власть, опирающаяся на авторитет. После смерти нашего правителя такого авторитета нет ни у кого, кроме армии. Поэтому, я требую от Совета передать мне как главнокомандующему широкие полномочия! - громогласно оглашал свои требования военачальник, словно он находился на плацу, а не на заседании правительства.
Все присутствовавшие буквально онемели, замерли там, где сидели. Они, растерянно глядя на торжествующего Вонберегема, который держался за меч, ждали: вот войдут солдаты столичного гарнизона и их арестуют...
Не растерялся только главный министр: он громко позвал охрану и высокорослого коннетабля скрутили прямо в зале, - он не успел вытащить меч, и меч выпал со звоном у него из рук. У арестовывавших были такие же испуганные лица, как и у арестованного.
Члены Совета повскакивали со своих мест и стали кричать. Больше всех кричал толстый Голон:
- Скотина! Ты нас предал! Предатель!.. Ты... ты... верный присяге?!..
У дверей зала шумно разоружали адъютантов коннетабля. Один из них успел получить ранение в ногу и громко стонал, лежа и пачкая пол свежей кровью.
Хайем, раскрасневшийся от негодования, приказал убрать из дворца задержанных и немедленно предупредить силы, верные Совету, о грозящем мятеже...
Этот приказ был отдан вовремя: промедли Хайем хотя бы минуту-другую, было бы поздно что-либо предпринимать. Столичный гарнизон, который успел подняться по тайному приказу военачальника и подойти к зданию дворца, был окружен силами министерства порядка и дворцовой охраной. Совет опасался, что солдаты гарнизона не сдадут оружие и начнут штурм дворцовых зданий: Голон, боясь резни, предложил начать переговоры с восставшими. Остальные отвергли его неразумную просьбу: арестованный коннетабль был ещё жив, а столичный гарнизон славился на всю армию своей воинственностью. Дворцовые охранники начали запирать все двери и окна. Все, находящиеся во дворце, готовились к штурму, который начнется с минуты на минуту...
Однако все произошло совсем не так, как ожидалось: видя бессмысленность сопротивления и уже зная об аресте коннетабля, командир гарнизона отдал приказ сдать оружие. Только несколько человек оказали сопротивление и были убиты, их с остервенением порубили на куски люди Министерства порядка. Требование Голона казнить всех участников мятежа - от высших офицеров до рядовых, - было отвергнуто Советом: во-первых, Совет не располагал временем на это, во-вторых, подобные действия могли противопоставить правительству остальные войска. Командир гарнизона вместе со старшими офицерами был арестован, и отправлен в Тулааген: зачинщики мятежа плакали и обещали быть верными новому правительству, но их никто не слушал.
Не откладывая на потом, Совет решил назначить нового командира столичного гарнизона. На пост командира назначили одного из людей Голона: распорядитель двора смотрел на всех с ликующей улыбкой, словно он только что выиграл большое сражение. Стали решать, что теперь делать с другими войсками. Хайем подозревал, что и в провинциях у Вонберегема сохранилось много сторонников среди старших офицеров. Все вспомнили, что совсем недавно вынудили коннетабля отправить в провинции своих самых верных людей.
- Если они успеют узнать об аресте Вонберегема, они поднимут против нас провинции. И тогда нам не сдабровать, - сухо поделился с мыслями Сасер: он был впервые выбит из колеи и казался жалким и потерянным.
Решили опередить новость об аресте коннетабля. В провинциальные города Совет отправил верные себе части. Им надлежало разоружить местные гарнизоны и арестовать офицеров, участвовавших в заговоре Вонберегема. Каждого командира, который возглавлял подобную экспедицию, тщательно проверяли на лояльность, среди военных теперь не было человека, который мог быть вне подозрений. В качестве сдерживающего условия семьи этих командиров были арестованы: в случае измены им грозила смерть в тулаагенских камерах...
На двадцатый день правления Совета стало известно, что гарнизон Сууваратта, второго по величине города в государстве, отказался подчиняться приказам нового правительства. Во главе взбунтовавшихся частей стоял старший командир Суулагемен Хоор - один из верных людей опального коннетабля. К бунтовщикам присоединился наместник, ещё оставшийся со времен правителя. Его не успели сменить и его звали Суувараттен Ирси. Хайем помнил этого хмурого желтолицего человека с низким голосом, его вечно припухшие глазки и уродливо широкий нос. Хайем кусал губы от досады: ошибкой было не сменить глав провинций в тот же день, когда злосчастный Вонберегем попытался захватить власть. Наместника поддержала администрация Восточной провинции: среди её служащих многие были уроженцами Суувараттена и ставленниками Ирси. Посланный из столицы отряд вместо того, чтобы арестовать бунтовщиков, присоединился к мятежу. По получению этого известия семью командира Суувесети Орена, всех восьмерых, казнили в тулаагенской тюрьме...
Совет был ошеломлен мятежом Сууваратта: Сасер потребовал отрезать город от остальной страны верными правительству войсками, перекрыв все дороги, и начать блокаду - дело шло к зиме, а осенние урожаи ещё не перекочевали в общественные склады.
- Вы понимаете, что это массовый голод? - мрачно поинтересовался Хайем: ему не нравилась излишняя жестокость министра порядка, - Это только возбудит против нас население восточных районов.
- А что вы предлагаете? Сидеть и ждать, когда к этим ублюдкам присоединятся наместники соседних городов?! - агрессивно осведомился Сасер: в его голосе читалось плохо скрываемое бешенство. Он боялся, что его обвинят в пособничестве суувараттскому мятежу: городское отделение министерства порядка ничем не помешало противникам Совета установить свою власть в провинциальном центре.
Раен и Голон были полностью подавлены случившимся, и потому молчали. Суутинсер Келе, новый коннетабль, с радостью поддержал бы любое решение, которое будет принято Советом. Он не хотел повторять путь Вонберегема и постоянно демонстрировал всем свою лояльность, расточая блеклые улыбки. Его некрасивые глаза в упор изучали Сасера, и Хайем вдруг понял, что у министра порядка в скором будущем появиться новый противник. Хайем осознал, что никто, кроме мстительного Сасера, не хочет принимать участие в подавлении суувараттского бунта. "Значит, - подумал он, внутренне содрогнувшись, - Только мне решать: что делать с мятежным городом? От меня одного зависит, будет ликвидирован мятеж или нет. Только от меня зависит, погибнет сто человек или сто тысяч..." Он не хотел идти на поводу у Сасера. Но, похоже, что придется делать именно то, что хочет этот худой и жестокий человек с веснушчатым лицом.
