Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2012 (сборник)
Однако Роберт должен был лично обойти все жилые ячейки перед их сносом и проверить, не осталось ли там где-нибудь живого нерва, хотя бы самого маленького. Обычный человек, не нервожил, который прикоснулся бы к живому нерву даже не рукой, а топором, погиб бы на месте. Было что-то жуткое в этих оставленных кварталах. Многие ячейки уже начали распадаться. В центральных отсеках стены ячеек имели яркие цвета – лиловый, красный, желтый. Здесь все ячейки были одинакового пепельно-серого цвета. Сквозь дыры в стенах была видна немудрящая обстановка жилищ. Роберт заметил, что по сравнению с начинкой жилых ячеек в Висконсине обстановка в домах Палау была гораздо беднее. «Облегченный стандарт», – пояснил Роберту Бимсли, старший инженер Палау. В этот стандарт не входила ванная комната. Было уменьшено число стульев, вместо двух стандартных шкафов для одежды имелся один, гораздо меньшего размера, а уж про полки с самовырастающими книгами тут, видимо, никто и не слышал. А ведь теперь люди были лишены и этого. Каждый день, когда Роберт шел на работу из коттеджа, он видел людей, спавших прямо на полу отсека в окружении своего скарба. Комбинезоны у жителей Палау были поношенные, очень часто рваные и весьма грязные. Когда Роберт удивился этому, Бимсли ответил, что горячую воду для нужд населения дают два раза в неделю на два часа.
– Зато питьевой воды у нас неограниченно, – словно оправдываясь, добавил он. – В Тонга и питьевую выдавали из расчета полтора литра на человека в день. А постираться у нас сложно, да.
На многих комбинезонах, утративших свой первоначальный цвет, уже нельзя было разобрать знаки различия. Было совершенно непонятно, кто перед тобой – работник, учитель, пенсионер. Невозможность обратиться к человеку по статусу доставляла Роберту большой дискомфорт. Местные жители знали друг друга в лицо, им было легче.
– Но тогда ведь можно приобрести пять, я не знаю, семь штук комбинезонов. И носить их по очереди, не доводя их до такого жуткого состояния, – заметил Роберт и зачерпнул ложкой склизкую кисловатую массу. Ее здесь выдавал пищепровод всем, даже старшему инженеру отсека, при коттедже которого Роберт был поставлен на питание. Есть это было можно только от большого горя. Еда, пожалуй, раздражала Роберта в Палау больше всего. Он считал дни до своего возвращения.
Бимсли отвел глаза и ответил очень официальным тоном:
– Согласно потребительской корзине сектора Палау, утвержденной Куратором, взрослому работающему человеку выдается один комбинезон раз в два с половиной года, одна пара обуви раз в шесть лет, три комплекта белья на два года, один комплект постельного белья на три года. Головные уборы ввиду отсутствия необходимости в них не положены. Поставки, ввиду большой загруженности грузовых путей и малой значимости сектора Палау в народном хозяйстве и экономике Корабля, иногда запаздывают месяца на два-три. Так, мы должны были получить груз с новой одеждой и бытовыми принадлежностями еще месяц назад. Вот, ждем.
Роберт поперхнулся от удивления. Насколько было известно Ансону, в Палау размещался сборочный цикл приборов внешнего наблюдения Корабля. Если это неважная часть промышленности, то какая же тогда важная?
Роберт больше не возвращался к этой неприятной теме. Сам он никогда не выбирал положенную ему норму одежды и прочих вещей до конца и делился талонами с матерью, которая приобретала на них одежду для младших братьев и сестер Роберта. Но ему хватало. В шкафу жилой ячейки Роберта висело штук пять сменных рабочих комбинезонов, несколько обычных костюмов для выходного дня – недавно вошедшие в моду джинсы, рубашки, свитера, кроссовки. В ванной стояло три разных одеколона, два из которых были подарены матерью и Сьюзан.
Роберт вздохнул и выбросил из головы воспоминание об этом разговоре. Ансон вошел в очередную ячейку, оставленную жителями. Жилая часть секторов напоминала гроздья мыльных пузырей, прилепившихся друг к другу. Внешние пузырьки-ячейки можно было и не проверять на наличие в них нервов; они уже почти полностью осыпались. Но в той ячейке, что примыкала непосредственно к Стене, нерв точно был. Надо было проверить, мертв ли он. Благодаря своей педантичности Роберт нашел уже три живых нерва в таких ячейках. В этих нервах сохранилось не больше двадцати процентов способности к регенерации. Но тому работяге, который сунулся бы сюда с топором, этого бы хватило на пожизненную инвалидность.
Роберт прошел через спальню. На кровати проступала глубокая вмятина от двух некогда лежавших здесь тел. Нерв должен был проходить по стене дальней, совсем крохотной комнаты. Ансон встал перед ней, приложил руку и прислушался к своим ощущениям. Тепла, которое всегда исходило от живого нерва, он не ощутил.
Вместо этого Роберт услышал стук.
Три коротких удара, три длинных. Снова три длинных, длинный и короткий. Затем пауза и снова: три коротких удара, три длинных…
– Скоро, – словно в трансе, озвучил послание с той стороны Стены Роберт. – Скоро!
Ансон вскрикнул и отскочил от Стены. Его мать регулярно посещала службы Единой Церкви. Но сам Роберт, как и его отец, был агностиком. Он никогда не верил в байки о странных и злобных существах, что обитают в темных закоулках Корабля. Сердце его бешено колотилось. Звуков не могло быть. За Стеной был вакуум разгерметизированного отсека, где не осталось ничего живого. Роберт смотрел передачу про спасательную операцию, которую провели в отсеке Тонга. Конечно, после того, как метеорит пробил Обшивку, там никто не мог спастись. Но люди должны были проверить. Камеры, к сожалению, не работали в условиях отсутствия воздуха. Передача ограничилась интервью с печальными спасателями-добровольцами, которые даже не успели снять скафандры.
Стук повторился.
– Шуршунчики, – пробормотал Роберт.
Так дети, рассказывая друг другу ночью страшные истории, называли существ, состоящих из одних зубов. Они жили на Обшивке и питались Хрустальными Цветами. Иногда они нападали на садовников. Но самой заветной мечтой шуршунчиков было пробраться внутрь Корабля. Человеческая плоть куда мягче и сочнее хрусталя. Роберт повернулся и вышел из брошенной ячейки. Он устремился к давно отключенному эскалатору и побежал вниз по ступенькам. Сильное волнение снижало чувствительность нервожила. С работой на сегодня было покончено.
Путь Роберта лежал мимо нового шлюза. Бригада Ансона соорудила его на месте бывших ворот между отсеками. Бимсли и другие руководители Палау просили заделать восемь ворот из десяти имевшихся, но Роберт был непреклонен. Согласно инструкции, все десять ворот нужно было сохранить в качестве шлюзов. Работники, которым предстояло теперь производить работы на Обшивке, должны были выходить наружу без толкучки и суеты.
