Аскольд Шейкин - Зеленый остров
- И что пана волнует? - спросил судовой врач.
Поликарпов долго молчал, прежде чем ответить.
- Проказа, - наконец выдохнул он. - Я трое суток жил с прокаженными. - Он кивнул на переборку, за которой, как полагал, находится его спутник. - Я уже рассказывал об острове. Я держался подальше от них, как только мог, но...
Врач молчал.
- ...Потом, когда я уже покидал остров, мы оказались вдвоем. Так вышло. И, значит, я... - Поликарпов не договорил.
В самом деле - какие слова еще требовались?
- И когда это было? - спросил врач.
- Впервые - неделю назад. Карантинный срок - сорок? Или даже сорок пять дней?
- Эта болезнь, пан Поликарпов, - врач говорил с печальной, извиняющейся улыбкой, - может таиться в организме человека многие годы, прежде чем выйдет наружу. Я очень бы хотел успокоить пана, но - что было, то было. Я хочу сказать, если то был лепрозорий...
- Да разве я боюсь умереть? - перебил его Поликарпов. Но жить годы, не зная, здоров я или нет? Жить и ждать? И, в конце концов, у меня дети, жена. Разве я могу так просто вернуться к ним?
- После первой же нашей беседы, - произнес врач. всем своим видом и тоном голоса выражая, насколько огорчительно для него то, что он вынужден сообщать, - после первой же нашей беседы мне пришла в голову мысль о лепрозории, но я не имею возможности сейчас, здесь проделать исчерпывающее медицинское исследование. - Он помолчал и добавил совсем уже тихо: - И, значит, увы, кроме карантина, я тоже ничего не сумею предложить пану.
Врач умолк, и Поликарпов увидел, что голова его дрожит в нервном тике.
- Простите, пан Поликарпов, - сказал врач, перехватив его взгляд. - Я родился во Львове. Тогда это была еще панская Польша. Потом в наш город пришла Советская власть, я начал учиться в политехническом институте, но - гитлеровская война, контузия, плен...
Врач снова умолк. Тишина длилась долго, и она будто бы все больше и больше сгущалась, тяжелее давила, словно была это уже не каюта, а склеп, из которого Поликарпову никогда не вырваться.
Эту тишину вдруг нарушил негромкий голос:
- В вашем организме не может быть микробактерии Ганзена...
Только тут Поликарпов увидел, что дверь в соседний отсек изолятора открыта. Оттуда и доносились слова-по-русски, но с очень сильным акцентом. Поликарпов сразу понял, кто это говорит.
- Я хочу сказать, - продолжал тот же голос, - вы совершенно здоровы. Вы напрасно волнуетесь.
Через несколько секунд оба они уже были в соседнем отсеке.
- Вы говорите по-русски, товарищ? - спрашивал Поликарпов. (В первый момент это поразило его больше всего.)
- Очьень пльохо, - услышал он. - Я изучайль самоучка.
И тут-то Поликарпов наконец осознал, что же именно сказал его спутник!
- Понимаете, - проговорил он с широкой, прямо-таки хмельной улыбкой, - я помощник капитана советского судна "Василий Петров". А сейчас мы на польском, у друзей. Здесь товарищи наши! Вы слышали? Польская Народная Республика - Варшава, Гданьск?
Ему казалось, что именно это он и должен прежде всего сообщить своему странному спутнику.
- Меня зовут Таг Этдин Абуделькад, - ответил тот, и хотя голос его с каждым словом слабел, говорил он попрежнему очень отчетливо. - Остров, где мы встретились с вами, не лепрозорий. - Он лежал на спине, перебинтованный с головы до ног, и только переводил глаза, глядя то на судового врача, то на Поликарпова. - Это не лепрозорий, - повторил он. Это... Я скажу... Это фабрика смерти.
- Но погодите, товарищ! - Поликарпов все еще не мог справиться с возбуждением и лихорадочно смеялся. - Что вы говорите? Как вас понимать?
Абуделькад приподнялся на койке.
- Это склад запасных частей человеческих! - крикнул он и вытянулся на своем ложе.
9. ГЛАВА БЕЗ НАЗВАНИЯ
Судовой врач склонился над Абуделькадом, потом схватился за шприц.
Поликарпов вернулся в свой отсек. Он повалился на койку, закрыл глаза и вдруг увидел три пальмы и Сайда около них. "Она ушла, - раздался его печальный голос. - Мы проводили ее".
Воспоминания всплывали в мозгу Поликарпова в обратном порядке.
"О душа, - услышал он голос Сайда, - смирись пред тайной со Христом быть в единении. С радостью благоговейной подойди к престолу господню..." Молитва? Нет! Обман, чтобы дополнить физические цепи моральными!
Потом он увидел, как Ринга подходит к белому столу. То, как она откинула волосы и показала шрам: "У меня тоже есть знак".
Этот Абуделькад говорил правду. И было ясно, почему в лодке, даже сознавая, что умирает, он молчал, а тут вдруг заговорил: русская речь послужила паролем!
Судовой врач вернулся, прикрыл за собой дверь.
- Пану Абуделькаду надо много спать, сказал он. - Истощение, потеря крови, нервный шок.
Он опустился на белую табуретку у изголовья койки.
- Невероятно, - проговорил Поликарпов.
Судовой врач молчал.
- Невероятно, - повторил Поликарпов.
Судовой врач горестно-пытливо и как человек, который неизмеримо более стар и умудрен опытом, взглянул на него:
- Пан так считает? Но почему пан так считает? То, что пан видел, всего лишь капитализм в его наиболее откровенном и, значит, в разбойничьем облике. Платите! Для вас на заповедном острове будут держать "запас". Платите больше! Его доставят в любое место Земли. Платите! Платите! Ради вашего личного благополучия растопчут любую другую жизнь! И еще будут при этом возводить очи горе и повторять: "Каждому свое...". О, я знаю! Я своими глазами читал эту лживую заповедь на воротах Освенцима! * Я прошел через эти ворота!
- Но вы же врач, вы знаете, насколько редки удачи при таких операциях! - воскликнул Поликарпов. - Пересаженное сердце почти всегда отторгается. Риск огромен. И для кого? Для тех, кому эта сатанинская кухня должна продлевать и продлевать жизнь.
- Да! - с живостью подхватил врач. - Но все это лишь из-за трудности подбора идеального донора. Такого, чтобы ткани его тела физиологически ничем не отличались от тканей тела того человека, которому они в дальнейшем будут служить. Настанет время, когда, если потребуется, из однойединственной клетки вашего собственного организма ученые смогут вырастить вам же самому новое сердце - молодое и сильное. Такое время будет, я знаю: наука штурмует этот рубеж, - но уже есть и другой! Есть злодейский путь: отыскать на земном шаре человека, организм которого по всем особенностям тканей тела наиболее близок организму "заказчика", похитить этого человека и многие годы "хранить" на каком-нибудь заповедном острове... Это все тоже достижение науки, но такой, которая на службе у зла. О, конечно же, на острове, где вы побывали, поступают по строгим медицинским канонам. Перед операцией "запас" подкрепят переливанием крови... Потом под наркозом увезут в другую
