Владимир Венгловский - Яблони на Марсе (сборник)
— Да, мы поняли, — поторопил его Вик, нервно косясь на Крылова.
— Ну, в общем… — повторил Глеб…
Обойти охрану оказалось не то чтобы легко, но и не слишком трудно — на входе Глеб прикинулся пациентом, а на пустынной, в пыльных смерчиках территории практически безлюдной больницы — очень тупым пациентом. Дверь в заброшенный одноэтажный корпус была, конечно, заперта, и Глеб для начала решил обойти здание кругом. Он продирался сквозь серую от пыли полынь, когда внезапно его хриплым шепотом окликнули из окна.
— Эй, волосатик, — услышал Глеб. Поднял голову и увидел прижатое к решетке лицо Крылова…
Сначала он просто не поверил себе. Потом — сопоставил полупустые здания, в которых даже пластырь, наверное, не сопрешь, безобидных фермеров, населяющих окрестности, и охрану с автоматами. И запись-чувствилку Первой Марсианской, которая, конечно, фейк — но, кажется, не вся… К его досаде, Крылов и правда был невменяем. Из героя-космонавта он превратился в слабоумную развалину — интересовали капитана только яблочки, недоступные из-за больных зубов. Глеб ушел и вернулся на другой день с пакетом яблок, теркой и обрезанной бутылкой из-под воды, которую можно было передать через решетку.
Его усилия оказались напрасны: Крылов утверждал, что всегда находился в больнице и ничего в жизни не видел, кроме ковыльной степи, расчерченной оконной решеткой. Все ему чудилось, что он улетает куда-то с Земли, виделись другие планеты, — вот и сидит, потому что сам себе опасен. «Вспомните, — умолял Глеб. — Вы в самом деле были капитаном. Вы действительно летали на Марс. Вспомните ваш корабль — огромный блестящий диск. Если бы ваши окна выходили на другую сторону, вы могли бы видеть его прямо отсюда…» «Корабль помню, — легко соглашался Крылов, — здоровенная железяка. Приезжал один прыщ, возил фотографировать. Меня тогда в форму нарядили, красивая форма, получше, чем у тех, других… Только давно это было, я уже подробностей не помню. А чтоб на Марс летать — это ты что-то путаешь, волосатик». Глеб рычал и плевался, а Крылов отводил глаза и все твердил: корабль помню и фото, а остального — не было.
Глеб притащил ему запись экспедиции. Крылов пришел в восторг от «кино»: «Умеют же сделать, прямо как там побывал. Страшное место, — помолчав, добавил он. — Так и представлял». Это было все. Глеб пересказывал все, что знал о Первой Марсианской, — Крылов отводил глаза и пожимал плечами. Глеб уже сам себе казался сумасшедшим: может, он ошибается, и запись — подделка от начала до конца, как и сказал заказчик? Он все думал: может быть, если вытащить Крылова из-под надзора и привести на корабль, что-то проснется в изуродованной памяти, и тайна экспедиции окажется наконец раскрыта…
* * *— И, в общем, пару дней назад я его похитил, — скучным голосом закончил Глеб и наклонил голову, прислушиваясь. Стены корабля глушили любые звуки, но входной люк оставался открытым, и сквозь него долетали возбужденные голоса. Они, не сговариваясь, бросились к выходу. Вик заметил, как капитан устремился следом, и успел подумать, что это лишнее, это нехорошо…
Вокруг корабля вспыхнули прожекторы, и мегафонный глас приказал выходить по одному. Глеб выругался, схватил Крылова за руку, отталкивая себе за спину — как будто мог защитить капитана от вооруженных людей, намеренных сохранить им самим неизвестную тайну навсегда. Крылов покачнулся, захрипел — Вик и Чарли бросились было на помощь, но резкий оклик и металлический стук снятого предохранителя остановили их.
Они вышли из корабля, стараясь не делать резких движений — где-то в темноте все больше нервничали вооруженные люди, и мегафон надрывался, грозя открыть огонь. Увидев их, из темноты вынырнул багровый от воплей лейтенант, открыл рот, собираясь что-то сказать, но Глеб вытянул руку, жестом останавливая его — и тот вдруг послушался. Глеб-Большой с кривой улыбкой посмотрел на Вика, на Женьку, Андрея, на всех остальных — будто прощаясь и прося простить. Вытянул из кармана какую-то бумажку, сунул под нос лейтенанту — и тот вдруг вытянулся и взял под козырек.
— На каком основании вмешиваетесь в операцию? — суконным голосом проскрипел Глеб.
— Ну и жук! — выдохнул Андрей с возмущением и восторгом. Глеб выговаривал. Лейтенант краснел, бледнел и явно мечтал провалиться сквозь землю.
* * *Крылов умер у них на руках через десять минут — умер от старости и истощения в своей капитанской каюте. Угасающий мозг капитана уже не воспринимал реальность, погруженный в самые яркие и страшные воспоминания, и Вик, наблюдая за лицом Крылова, слушая его бессильное бормотание, понимал, почему запись подменили фальшивкой — если ее вообще подменяли. А как же остальные, вяло думал он. Такие же невольные актеры? Или герои, действительно погибшие на Марсе — или по дороге с него? По легенде, Вонг тоже вернулся… вернее, то, что от него осталось. По легенде. А на самом деле? Вик не понимал. Он мог только ужасаться и восхищаться вместе с умирающим капитаном. И в тот момент не было разницы, настоящий ли Марс они видели или иллюзорный, созданный больным воображением. Нет разницы, думал Вик. Если Марс настолько бесчеловечен, что лишает разума, то мечтать не о чем, и пусть себе Глеб клепает фальшивку, пусть создает поддельную мечту… Но в момент смерти Крылов наконец-то смог все забыть. Капитан вздохнул в последний раз, уверенный, что с минуту на минуту двигатели «Ареса» заработают и корабль унесет его на вымечтанный Марс. И Вик почти завидовал ему.
— Что теперь? Тело на опыты заберете? — спросил Глеб у сидевшего под кораблем лейтенанта.
— Какие опыты, — мрачно ответил лейтенант. — Кому это теперь нужно… — он слегка покраснел. — Вы похороните его… По-человечески.
— Без тебя бы не сообразили, — буркнул Глеб.
* * *— Откуда у тебя эта бумажка? — мрачно спросил Вик. Вокруг насторожили уши. — Кто ты по ней? Генерал тайной полиции?
— Чушь несешь, — спокойно ответил Глеб. — Эту бумажку мне дал хрыч с погонами. На случай, если во время редактуры возникнут проблемы… Не хотел брать. А видишь — пригодилась.
Квадраты желтой смятой травы обозначали места, где стояли палатки. Сквоттеры сидели на рюкзаках, уложенных в тени корабля, и смотрели на дорогу, где вдалеке клубилось облако пыли. Лейтенант пообещал отвезти их на станцию.
— Мы останемся, — сказала Женька, укачивая Даньку. Волосы у нее были мокрые — успела искупаться напоследок. — Поживем у дяди Чена.
— Я тоже останусь, — сказал вдруг Чарли. — Не хочу в Эдинбург.
— В Глазго, — поправила Женька.
— Какая разница…
