Владимир Петров-Одинец - Лабиринты Гипербореи
– Ярослав. Это полное, а сокращенно – Слава.
– Ух ты, Солнцеславящий. И прозвище красивое – слава! Но надо короче, чтобы проще кликать. Скажем, Яр? Вот и условились. Беги умываться, Яр.
– Подождите, – опомнился Славка, – а вчера? Вы же нас не понимали и на русском не говорили. Притворялись, разыгрывали, да?
Борун расхохотался:
– На русском? И сейчас не говорю. Это ты вчера не понимал, а за ночь усвоил наше наречие, как родное… Санскрит.
В голове Славки вихрем пронеслись вчерашние воспоминания. Не может быть! Тот же английский запросто отличишь русского. Нет, Борун обманывает. А почему – Борун? Вчера его называли Ачарья! То есть, Учитель?
– Так я и сказал, что Учитель, – улыбнулся тот. – Ты мне не веришь. Тогда попробуй поговорить с Русаной. – И крикнул в окно.– Дара, вы привели себя в порядок? Идите завтракать.
Славка спохватился, что до сих пор лежит на постели. Он спустил ноги на пол, застеленный половиками из золотистой соломы, поискал взглядом кроссовки и одежду. Внимание привлек гибкий зверек, заскочивший на постель. Борун протянул руку, по которой тот стремительно вскарабкался на плечо:
– Пришёл, гулёна. Познакомься, Яр, это мой домашний хорь. Хват его величают, за шустрость, преданность и ласку.
Хват обнюхал мальчишкину руку, подставил спинку. Пока Славка осторожно трогал ушки и чесал зверьку шею, Борун ответил на незаданный вопрос:
– Вещи? Сохнут на улице, постираны. Забавная у тебя обувь. Одежда удивительная. И ткани необычные. Пока надень вот эти порты и сорочку. Сейчас мы позавтракаем и приготовимся к беседе. Совет высших желает задать вам несколько вопросов. Поспешай.
Повинуясь легкому жесту учителя, светлые штаны с рубашкой снялись с деревянных шпилек, вбитых между бревнами стены. И зависли перед ошеломлённым Славкой. Он осторожно протянул руку, взял штаны, натянул на себя и замер в недоумении. Как застегнуть? Ни пуговиц, ни молнии. Даже резинки на поясе нет, только две длинные веревочки пришиты. Немного подумав, Славка сообразил, встречно обернул веревочки вокруг себя и завязал, как шнурок на ботинке.
Всё это время рубашка свободного покроя неподвижно висела перед ним, ровно, словно на плечиках. Пока он тянулся к ней, в комнату звонко ворвались два жука-бронзовки. Первый стремительно пролетел сквозь плотную ткань рубашки, как через пустое место. Тут славкины пальцы сомкнулись на ней, рубашка обмякла, тряпкой обвисла в руке. Второй жук стукнулся в складки и рухнул на половик. Падение не обескуражило летуна. Он энергично шевелил зазубренными лапками, пытаясь перевернуться со спины. Славка протянул палец, жук уцепился, пополз вверх. С недовольным видом выпростал прозрачные крылья, погудел ими, проверяя исправность, и улетел.
– Обалдеть!
Жук оказался совершенно реальным, его синеватые доспехи отсвечивали металлом. Совсем как те, которых Славка и Тимур ловили на цветущем шиповнике. Но и рубашка выглядела настоящей, плотной. Как же удалось первому жуку пролететь сквозь неё?
– Ничего удивительного, Яр. Вещи удобнее перемещать в виде ауры, она легче всего движется между мировыми слоями. Пока сорочка там, в прослойке, она не помеха тому же жуку. Как кто из мыслящих её коснулся, ты, например – она перешла в плотный мир…
– Вы читаете мысли, – сообразил Славка.
– Так ты весь нараспашку, словно в голос вопишь, – усмехнулся Борун, – кто ж не услышит! Выдь на крыльцо, ополоснись, руки вымой. За трапезой расскажу, что успею…
Мощная рука учителя подтолкнула мальчишку к двери, которая вывела наружу. Славка огляделся. Посреди двора – колодец с длинной жердью. Кажется, она называется журавль. Туда, что ли? Зачерпнуть воду деревянным ведром, что висит на конце веревки? И прямо в ведре плескаться? Нет, тут что-то другое должно быть! Мальчишка поискал взглядом рукомойник. Он помнил такой – древний, шершавый, что висел на углу бабушкиного дома в деревне Большой Улуй. Из него так смешно умываться – снизу толкаешь железный стержень, и по нему в ладошки бежит вода.
Но рукомойника не видно! Славка открыл рот, чтобы спросить Боруна – где умываться-то? Из дома долетело укоризненное:
– Яр! Руки подставь. Вода же не знает, куда ей течь!
Неровный комок воды, постоянно переливаясь внутри себя, вынырнул из колодца, поплыл, завис. Послушно сложив ладони лодочкой, Славка с любопытством наблюдал, как полилась тоненькая струйка. Словно из крана. Только почему вода холоднющая?! На невольный визг мальчишки прозвучало:
– Перестань. Горячая вода нужна только в бане! Придумал, тоже…
Славка устыдился. Ведь и Быстров-старший говорил – мужчина должен закаляться! Но мама запретила даже думать про обливание, так что папа бегал по утрам до Оби в одиночестве.
– Надо когда-то начинать, – мысль придала решимости.
Рубашку – в сторону, наклон вперед, шею – под ледяную струю! Дух перехватило сперва, пока руки разгоняли воду по лицу, спине, животу и груди. Но плескать в подмышки уже стало не страшно – чувство холода прошло, сменившись настоящим теплом. Отфыркиваясь, Славка распрямился, не обращая внимания на струйки, ринувшиеся в штаны.
– Ой, полотенце забыл спросить, – мелькнуло огорчение.
На плечо мягко прилег тканевой лоскут – с вышивкой и кисточками по краям. Утираясь, Славка смотрел, как в его сторону идет Руська в сопровождении вчерашней Дары и рыжей девчонки. Все трое нарядились в сарафаны. Гостьи ступили на крыльцо. Рядом с рыжей и с Дарой очкастая одноклассница смотрелась не такой и высокой. Не дылда. Славка понял, что потерял одну обзывку, немного огорчился и ткнул пальцем водяной комок – чтобы занять руки.
Только что мирно висевший прозрачный ком рухнул на ступеньки, разлетевшись мириадами капель. Маленькая радуга мелькнула среди брызг ледяной температуры, обдавших девчонок.
Вы когда нибудь наступали на хвост коту? Или спотыкались о поросёнка?
Глава 6
Совет волхвов
Пронзительный тройной визг всполошил округу и спугнул не только радужный полукруг. Пёс рванул из-под крыльца черной молнией – аж земля ошметками от лап! Конь под навесом – взбрыкнул, перемахнул через изгородь, ускакал. Голуби вспорхнули, ушли вертикально в небо. И хорь, сидевший на плече Боруна, спрыгнул, стреканул в траву.
Три синих взгляда изничтожили Славку, три голоса дали нелестную характеристику, припечатали единым словом. Когда три носа вздернулись вверх и демонстративно прошли мимо виновника переполоха, Борун выразился загадочно:
– Ну, дурак – это они слишком. Недодум, так вернее. Надо бы проверить, Яр, урожден таким, либо сглаз… – Слова казались знакомыми, но непонятными, как и следующие. – Аура хорошая, да поступки ненужные…
