Галина Булахова - За гранью времени, или Дорога в никуда
– Так, ребята, можно, я ему, наконец, врежу! – И Сергей уверенно направился к Антону.
– Сергей, я прошу, не надо, тут дети, – вставил Влад, показывая на Воробья, слегка улыбаясь, пытаясь разрядить атмосферу.
Антон попятился:
– Чего вы все! Чуть что – драться! Чего я вам сделал? Ну, поговорили мы и разошлись, – протянул Антон.
– Значит, поговорили, – напирал на него Сергей, – ты можешь по-человечески разговаривать? Или из тебя надо всё выколачивать!?
– Ну откуда я знаю, – так же тянул Антон, – они чирикали, а я стоял и слушал. Вот и всё.
– Ну, ты, блин, даешь! – И, отойдя к ребятам, добавил:– Вот гад!
– Лучше б я вообще не возвращался, нормально разговаривать не могут, – обиженно тянул Антон. Потом подойдя к Владу и глядя на Воробья, сказал:
– По-моему, они хотят, что бы вы им вернули этого суслика.
Все сразу посмотрели на Влада, потом на Антона.
Влад тяжело поднял голову и так пристально посмотрел на Антона, отчего тот поспешил уйти от греха подальше, бубня себе под нос:
– Нервные все какие-то прямо, сказать ничего нельзя.
Теперь все смотрели на Влада. Тот поднял глаза и сказал решительно:
– Я Воробья никому не отдам!
Борода пожал плечами и посмотрел на Сергея. По его выражению лица было видно, что он поддерживает Влада.
А Сидорыч, посмотрев на Бороду, потом на Сергея, и коротко сказал:
– Придется!
Влад вспылил:
– Что вы слушаете этого балбеса? Он ведь ни чего вразумительного не объяснил!
Антон, услышав, что по его душу опять что-то начинается, поспешил отойти подальше. Влад проводил его ненавидящим взглядом. И опять повторил:
– Я его никому не отдам! Все слышали?!
– Кто у тебя его забирает? Нянчись с ним на здоровье, – сказал Сергей. А потом, подумав, усмехнулся и добавил: – Мы его тебе дарим! Правда, Борода!?
– Ага, – ответил тот, позевывая. – Ну вас всех, можно, я посплю?
И вдруг раздался крик. Все повскакивали. На бугре стоял Антон и кричал, что-то невнятное!
– На этот раз я его точно прибью. – Сергей решительно направился к Антону. Подойдя, он увидел, что недалеко от Антона стояли два аборигена. Увидев их, он молча повернулся и пошел обратно. Подойдя к Владу, сказал:
– Влад, там, по-моему, к тебе…
– Ко мне? Кто?
– Иди, посмотри.
В это время подбежал запыхавшись, Антон.
– Там, там эти… аборигены… они…
Он не успел договорить: Сергей прошипел:
– Заткнись!!!
Влад оглянулся на Воробья, тот слабо улыбался.
– Влад, давай я с тобой, – предложил Сергей.
– Я сам!
Подойдя к аборигенам, Влад как-то обреченно вздохнул. Те что-то чирикали и показывали своими ручками туда, где был Воробей. Глаза у них светились каким-то неприятным, холодным блеском.
Глава двенадцатая
– Да, – заметил Влад, – мой куда симпатичнее.
Ему всё было понятно. Но до слез обидно. Комок подкатывал к горлу, а в голове стучало: «Не отдам, не отдам!» Наконец, он резко повернулся и пошел, куда-то в сторону. Обе стороны проводили его удивлёнными взглядами и, когда он повернулся, облегченно вздохнули. Влад подошел к Воробью, болезненно улыбаясь, тот так же смотрел на него. Сцена была душещипательная. Огромные глаза Воробья понимающе смотрели на него. Воробей нежно чирикал. На глазах Влада появились слезы, он наклонился, чтобы их никто не видел, и стал аккуратно заворачивать Воробья. Тот жалостливо продолжал смотреть на него, чирикая. Наконец, он поднял его и понес. За спиной услышал облегченный вздох. Поднеся Воробья к чирикающим друзьям, Влад присел и положил его:
– Вот, нате! Забирайте!
Воробей сидел с потухшим взглядом.
– Эй, ну ты чего, а?
Аборигены раскладывали носилки. Наконец, положили на них Воробья. Тот зачирикал, обеспокоенно глядя на Влада. Влад не выдержал:
– Ну не надо так! Лучше быстрее поправляйся и приходи к нам в гости.
Носилки подняли, понесли. Влад вдогонку крикнул:
– Я буду ждать!
Подойдя к своим, Влад взглянул на их лица: в них чувствовалось сопереживание. Борода развел руками: мол, этого и следовало ожидать.
Только Антона разбирало сказать что-то в духе: «Ой-ой, какие нежности».
Эти слова так и крутились у него на языке, от чего его глазки ехидно и нетерпеливо бегали. Но вслух это сказать он не решился.
– Я, – наконец, сказал Борода, – после всего этого не отказался бы поесть. Сидорыч, что там сейчас: ужин, завтрак?
– У меня ничего нет. Я всё отдал Владу.
– Влад, что там? Есть что-нибудь?
– Нет, я Воробью скормил, – и поспешил добавить: – И не жалею об этом!
– Да ладно, чего ты? Тебя никто не упрекает.
– Так, – продолжал Борода, он стоял посередине, широко расставив ноги. Снизу казался еще больше, – довожу до общего сведения: у нас кончилась еда. Будут какие-нибудь предложения?
– Слушай, Борода, ты не мог бы помолчать? У меня от всего этого так голова трещит, что ей не мешало бы хоть чуть побыть без стресса. Да и не только мне. – Сергей при этом кивнул в сторону Влада. Тот лежал на спине и смотрел в небо, на звезды.
Борода глядел с высоты своего роста на всё это лежащее царство. Постоял еще какое-то время, прислушиваясь к себе: Организм настойчиво требовал еды. Да, с такими ощущениями не заснешь. Дома он даже ночью вставал, чтобы забросить какую-нибудь еду в требующий пищи желудок. И не удивительно, что он быстрее всех захотел есть.
– Хорошо, – сказал он себе, – как говорят, утро вечера мудренее. Надо действительно поспать. А на свежую голову и мысли могут умные возникнуть. Хотя тут один – единственный вариант: идти к этим воробьям или, как их там, аборигенам. Ладно, хватит думать, надо заснуть. Борода вспомнил, как они ходили к аборигенам менять бензин на еду. Как только зашли, сразу нахлынул ужас. Ужас со всех сторон. Прямо волосы становились дыбом. От этого неподготовленный человек может просто сойти с ума. И мало этого: почти на каждом углу опасность. А облака – страшно вспомнить! Потому что именно облако он и попробовал на себе. Какая была боль! При воспоминании об этих болезненных ощущениях по коже побежали мурашки. Как же заснуть? Борода повернулся на другой бок. Да-а! Владу, в отличие от нас, было труднее. А ведь прошел. И еще придумал бензин на еду менять. Есть захочешь – можно и не до такого додуматься. Вот ведь, одна еда в голове. Надо расслабиться. Борода лег на спину и лежал так, отбрасывая любую мысль, которая пыталась нарисоваться и красочно разлиться по мозгам, смакуя каждую деталь. Наконец, Борода забылся тревожным сном. Снился ему всякий сумбур, от которого тело его подергивалось. Сквозь сон Борода почувствовал, что на него кто-то смотрит. Ощущение было неприятное, сопровождающееся обрывками тревожного сна. Он осторожно, с трудом открыл глаза. Перед ним на корточках сидел Антон. Борода закрыл глаза и подумал: «Вот ведь натура у человека! Сам спокойно не живет, и другим покоя от него нет». И, как мог, сдержанно спросил:
