Эдуард Маципуло - Нашествие Даньчжинов
– Только тяжкое наказание пробьет дорогу в ваше Время? – спросил я тихо.
В его узких заплывших глазах промелькнул страх.
– Ты правильно понял, иностранец… Ты почему-то правильно понял, хотя я тебе этого не говорил… про дорогу в наше Время…
Он вывел меня на другую тропу, еще более скрытую в роскошных травах и кустарниках.
– Пусть тебя не оставит та добрая сила, которая привела тебя ко мне.
– Спасибо, о добрый, мудрый, славный духкхи… Он прикоснулся мягкой пухлой ладонью к моему ободранному плечу – прощальный жест.
– И никому не говори, что ты видел меня, о человек из другого Времени. Ведь ты и сам мог найти дорогу к монастырю?
Лучше бы он не говорил последних слов. Старик пал в моих глазах. А ведь как хорошо начал.
ЛЮДИ ЧХУБАНГА
В Бутане и Непале крепости-монастыри называются дзонгами, что дословно – «места собраний». В Суверенном Княжестве Даньчжин то же самое именуют чхубангами, «местами сражений». Место сражения, которое меня интересовало, было выбрано знаменитым даньчжинским полководцем среди неприступных скал, с трех сторон омываемых бурными водами горных рек, а с четвертой стороны вздымался крутой склон Сияющей Опоры Неба. Не знаю, до сражения или после столь оригинальное поле битвы было обнесено каменной стеной десятиметровой высоты. Теперь стены и башни были выбелены и украшены пурпурной полосой, охватывающей весь чхубанг, совсем как сувенирная лента на коробке с подарками.
Мощные угловатые башни, массивные ворота с железными заклепками, висячие мосты – все это внушало если не трепет, то уважение к гордому народу (как говорилось в справочниках и туристских буклетах), который сохранил свою культуру, несмотря на разные исторические соблазны. И еще было известно, что в подвалах спрятаны огромные сокровища, а также скелеты тех несчастных авантюристов, которые хотели до них добраться.
Обливаясь потом и ежась под ледяным ветерком, я шел по раскачивающемуся мосту, сколоченному из грубых и старых деревянных плах. В реве пенистого потока и в скрежете ржавых цепей мне чудилась грозная и волнующая музыка Гималаев. С высоченных стен на меня смотрели какие-то люди, некоторые из них опасно свесились, сгорая от любопытства. Хотелось крикнуть им, чтоб были поосторожней, но за шумом реки ведь не услышат.
Я вошел в распахнутые настежь ворота. Судя по тому, как вросли они в камень, их открыли несколько столетий назад, да так и забыли закрыть. Привратники в полосатых халатах любезно показали мне дорогу к отелю для туристов. А я-то думал, что на меня сразу набросятся и обратят в рабство.
…И вот я иду по узким улочкам, вернее, по узким каменным плитам, исшарканным подошвами за многие века. Вокруг – мрачноватые, но добротные строения из дерева и камня, много статуй богов и святых, много широких и узких лестниц, замысловатых полов и крыш. Здесь и торговые лавки с раскрытыми дверями и окнами. По узким улочкам снуют велосипедисты и разукрашенные в цвета радуги двухколесные повозки, запряженные маленькими горными лошадками. Смуглые босоногие ребятишки с громкими криками гоняют плохо накачанный футбольный мяч у подножия огромного гранитного идола. И мокрое белье, развешанное на бамбуковых шестах. И кучи мусора возле домов… Настоящий средневековый город, спрессованный крепостными стенами. И только линии электропередач, щиты торговой рекламы да ярко-красные телефонные будки напоминали о двадцатом веке. И еще встретился сверхсовременный «шевроле» – он мягко покачивался на рессорах, рискуя ободрать свои элегантные бока о камень храмов и домов. Внутри лимузина я разглядел лысого монаха в оранжевой тоге. Он приветливо кивнул мне, проезжая мимо.
Несколько легких, несерьезных коттеджей европейского типа возвышались на холме среди азиатских темных строений – явный диссонанс в местном хоре. Коттеджи и оказались «комплексом для туристов».
Я полез по каменным ступеням к ближайшему коттеджу. Навстречу мне спускалась горбатая и пятнистая корова-зебу с некоровьим задумчивым видом. В этих местах коровы – священные животные и пользуются абсолютной свободой, поэтому я вежливо уступил ей дорогу. Но я чем-то не понравился ей, и она боднула меня в ребра. Я перелетел через перила и бордюры и упал в жесткие неказистые кустики, между которыми струился крохотный родничок. Этот уголок здесь называли «японским садом», и он явно не был рассчитан на внезапный визит иностранцев. До сих пор удивляюсь, как мой позвоночник остался цел.
Пока хозяин отеля и его помощники поднимали меня из взбаламученной родниковой водички, корова с любопытством смотрела на нас, потом, оставив на вечных камнях то, что называют коровьими лепешками, не спеша отправилась по своим делам…
Господин Чхэн, хозяин отеля, производил впечатление очень молодого человека, несмотря на груз лет. Его круглое лицо было без единой морщинки и дышало юношеской энергией, что, несомненно, свидетельствовало о высоком жизненном уровне торговцев в Суверенном Княжестве.
Господин Чхэн принес на себе тяжеленную лохань, которая в этих краях заменяла ванну, и сказал, что слуга уже разжигает огонь, чтобы нагреть воду. Я был в восторге. Ведь для полного счастья мне не хватало именно бани и еще постели с чистыми простынями.
Господин Чхэн поинтересовался, много ли туристов следует за мной, – видно, принял меня за руководителя группы. А узнав, что больше никого не будет, очень огорчился. Янтарные четки в его мягких сильных руках защелкали с большой скоростью, выражая состояние его души. Несмотря на свое разочарование, он отвел мне лучший номер в коттедже. И я заплатил сразу за весь срок, отпущенный мне визой.
Когда я уже сидел в лохани, размякший и полусонный, ко мне подошел строгий господин с плетью в руке.
– Мое имя Говинд Бхуранг, – представился он на даньчжинском. Значит, ему уже кое-что сказали обо мне, хотя бы то, что я понимаю их язык. – Я начальник охраны заповедника, и меня интересует, как вы попали к нам?
Я честно ему признался, что совершил преступление, что бродил по заповеднику, как по своей квартире, и готов нести любое наказание, определенное законами Суверенного Княжества.
Господин Бхуранг – рослый, статный и тяжелый в плечах. Его темное загорелое лицо напоминало бронзовый лик одного из местных богов. Я подумал, что такой человек должен быть страшен в гневе.
И точно. После моей исповеди по его лицу забегали желваки, а в миндалевидных глазах появились признаки подступающей ярости.
– Немедленно… следуйте за мной! Или я применю силу!
– А почему у вас такое странное отношение к иностранному туризму? – спросил я. – И будьте добры объяснить, господин Говинд Бхуранг, почему я должен следовать за вами в голом виде?
