Борис Долинго - Другое место (Понять вечность)
– Вы, капитан, не очень-то того, – забубнил опять капрал. – Надоело нам у вас на Попое. Сами в наёмники нанимали строй ваш защищать, а сами ничего не платите или жалование задерживаете. Масло у вас по талонам, колбаса по талонам, жрать нечего, да и водка тоже по талонам. А сами чуть что орёте: «Давай, давай, вперёд!» Это как называется? Уж лучше к дисам податься, у них, говорят, всё есть!
Капитан бешено завращал глазами, как и предписывал в таких случаях Устав.
– Ты чего тут рассуждаешь, свиной цепень! – заорал он, наливаясь кровью. – Кварк гонококковый, чтоб тебе пять парсеков без скафандра топать по дерьму быдлей ваших. Чтоб тебе и всем вам дрейфовать по межзвёздным течениям двести лет и в чёрной дыре плавать, как дерьмо в проруби, мать вашу, кикимору, с каракуртом скрещенную! Что за вонь ты здесь распускаешь, клизма дырявая? Да я вот сейчас кишки тебе на дудку твою грязную намотаю и этаким ёршиком глотку твою поганую прочищу, чтобы впредь такого не слышать, ты, жертва аборта!
Капитан перевёл дух, сплюнул и локтём сдвинул коробку с гранатами на живот. Вся ясно: этим олухи явно собрались его прикончить.
– В общем, так, мутанты кастрированные, живо к траншее! – приказал капитан. – Шевели булками!
Никто не шевельнулся. Капрал уже пришёл в себя после яростного наскока капитана, нагло сплюнул и, чувствуя поддержку соплеменников, буравивших ему спину поросячьими глазками, подбоченился и заявил:
– Ладно, капитан, баста! Песенка ваша спета, можно сказать! Кончим мы вас сейчас, а лейтенанта этого, который всё время пинается, ребята уже, наверное, прибили, эт' точно. Лучше по-хорошему отойдите сами туда вон, к траншее. Там мы вас и трахнем, а потом застрелим, значит, чтоб не мучить особо – чай, мы не звери.
Капитан вдруг сморщил лицо и, всхлипнув, в тон капралу сказал:
– Опустить меня решили, значит, а стрелять-то за что? И не жалко вам меня? Ну, да ладно, судьба, видать, у меня такая. Только вот, ребята, чтоб продукты зря не пропадали, паёк мой командирский съешьте, уж. Колбаска тут сухая, значит, икорка разноцветная, панчохи маринованные… Вкусное ведь всё, скушайте, а, ребята? – приговаривал капитан, лихорадочно расстёгивая коробку из-под НЗ.
Стоявшие вокруг наёмники и капрал закрутили носами, у них заблестели заплывшие жирком глазёнки. Капитан расстегнул коробку и, мягко скользнув пальцами внутрь, повернул запал на одной из гранат.
– Нате, жрите! – вдруг заорал он, швыряя смертоносный «паёк» под ноги солдатам.
В следующее мгновение тело капитана одним толчком влетело в раскрытую дверь бронетранспортёра, которая тут же захлопнулась.
Грохнул взрыв, и по броне вжикнули осколки. Кусок окровавленного мяса, который секунду назад был частью чьего-то тела, залепил бойницу.
Капитан рванулся к спаренным пулемётам и лазерам добивать уцелевших, но чуть не налетел на водителя, который оставался внутри БТР и теперь наставлял на него трясущимися руками автомат.
С криком «кий-я!» капитан вытянулся в шпагат, отбивая ствол ногой. Уже в следующее мгновение его железные пальцы рогаткой вонзились в глаза фермянину. Водитель с визгом повалился на спину, прижимая ладони к лицу.
В воздухе чуть правее неожиданно возникла зеленоватая надпись: «Ослепление игрового персонажа – 100%». Капитан с раздражением тряхнул головой, и зеленовато-прозрачные буквы исчезли.
– Чертовщина, только бы не сейчас, – пробормотал он. – Проклятые нервы!
Колот Винов выбросил визжащего водителя через люк в полу командирского отсека и, припав к гашетке, почти с наслаждением ловил в перекрестье метавшихся перед машиной наёмников. Но выстрелил первым не он.
Из-за верхушек огромных деревьев вынырнули две обтекаемые боевые машины дисов и на бреющем полёте пронеслись над поляной, поливая всё вокруг кинжальным огнём. Даже в эту критическую минуту капитан успел отметить, что дисы берегут свою природу и окружающую среду вообще, так как они не стали использовать для уничтожения десанта ни декстра-конверторы, ни даже простые излучатели антиматерии, что было бы наиболее эффективно и просто. Траншею с заложенными зарядами накрыл голубовато-серый колпак силового поля: теперь её смертоносное содержимое было надёжно изолировано.
Не дожидаясь, пока штурмовики сделают повторный заход, капитан рванул БТР под укрытие вековых деревьев чащи и погнал по едва приметной тропе, которую они проложили по пути сюда. Позади продолжали раздаваться выстрелы и вопли уже бывших наёмников с Фермы. На экране кругового обзора Колот Винов увидел, как вспыхнул факелом второй броневик и завалился на бок, опрокинутый взрывом.
Капитан проверил приборы и датчики слежения. Режим маскировки работал, погони, похоже, не было.
«Кажется, ушёл», – с облегчением подумал он. – «Теперь главное – добраться до бота, стартовать и попасть на корабль, корабль, корабль… Корабль почти мой!»
Что там с лейтенантом? Капитан включил вызов, но д'Олонго молчал. Один раз в шлемофоне раздалось только какое-то мычание – и всё! «Неужели с ним разделались?» – подумал капитан. Однако делать было нечего, и Колот Винов продолжал гнать БТР к месту посадки бота.
– Что такое «панчохи»? – почему-то спросил он вслух и сам же, хихикнув, ответил: – Да чёрт его знает! Придумал же кто-то словечко, мать его!
Глава 4.doc: «Семейный портрет в интерьере-2».
Из детской поликлиники её подвёз папа. Когда они вместе с Арсением Петровичем поднялись в квартиру там царила тишина. Дверь в кабинет была закрыта.
Профессор помог дочери внести сумку с продуктами и укатил на новенькой Волге-3110, на которую Михаил недавно «добил» ему не достававшие две тысячи баксов.
Стараясь не шуметь, Маша уложила Ванечку спать и заглянула в «компьютерный салон». На удивление, машина была выключена. Миша сидел в своём вращающемся кресле «сенатор» перед вторым рабочим столом и молча смотрел на нечто среднее между дуршлагом и мотоциклетным шлемом. Тут же на столе были разбросаны какие-то инструменты, микросхемы и радиодетали. Над паяльником на подставке вился лёгкий столбик дыма, качнувшийся от движения воздуха, когда в комнату вошла Маша. Миша повернул голову.
– Ну, о чём задумался? – поинтересовалась жена, присаживаясь на стоявший у стола стул.
Несколько секунд Миша смотрел на жену, а потом встал и обнял её за плечи.
– Понимаешь, – сказал он, целуя её в шею чуть ниже уха, – не хочет он у меня брать т-волны. «Альфа"» берёт, а «т» – ну никак! Что делать, если не получится, даже не знаю!
– А если, всё-таки, не получится? – начинающим прерываться голосом спросила Маша.
До родов Маша была уверена, что знает, что такое секс, но только сейчас она поняла, что значит – возбуждаться практически от одного прикосновения. Маша даже стала немного бояться саму себя: она любила мужа, но последнее время ей стало казаться, что обними её любой мужчина – и отказать не будет сил.
