Дин Маклафлин - Ястреб среди воробьев
- Ховард, - сказал он, - не знаю, как работает твоя штука и можно ли вообще назвать ее аэропланом. Но вынужден признать, что движется она быстрее пули. Если ты мне объяснишь...
- Все, что ты захочешь, - самодовольно сказал Фармен.
- Как ты можешь летать, если не чувствуешь ветер на лице?
Фармен хотел было рассмеяться, но у Блэйка не было и тени улыбки.
- Мне не нужен ветер, - сказал Фармен. - Наоборот, если стекло разобьется, я погибну. Все, что мне нужно знать, сообщают приборы.
На лице Блэйка появилось недоверчивое выражение. Фармен поднялся, слегка качаясь от выпитого.
- Пойдем, я покажу тебе пульт управления.
Блэйк жестом указал ему на стул.
- Да видел я это. У тебя там столько всего, что в полете времени не хватит разобраться... Да и вообще, можно ли назвать это полетом. С тем же успехом ты мог бы сидеть за письменным столом.
Фармену и самому иногда приходили в голову подобные мысли. Но все эти приборы были необходимы, чтобы управлять "Пика-Доном".
- Ну, хочешь, назови его подводной лодкой, - сказал он даже без особого сарказма. - Ты ответь: летал я или нет?
Блэйк пожал плечами.
- Сначала ты завис, как воздушный шар. Если бы я не видел это собственными глазами, я бы никогда не поверил. Потом рванулся ко мне, как из пушки. Признаться, я даже несколько струхнул. Никогда бы не подумал, что можно двигаться с такой скоростью... Не успел я развернуться, как тебя и след простыл. Если бы мы вели с тобой воздушный бой, ты мог бы прошить меня очередью, а я не успел бы сделать и выстрела.
На стол упала тень. Они подняли головы.
- Действительно, мсье, - сказал Деверо, - ваша машина может без риска атаковать любую цель. Мне трудно понять, как она летает с такими маленькими крыльями или как она поднимается вертикально в воздух, но я видел все это своими глазами. И этого достаточно. Я хочу извиниться, что нас не было здесь в момент приземления.
Итак, он все-таки произвел впечатление.
- А куда вы все улетели? Я думал, что патрулирование начнется только во второй половине дня.
Подвинув стул, Деверо сел рядом с Блэйком. Он осторожно поставил стакан с вином на стол.
- Все так, мсье. Но со стороны фронта донеслась канонада. В таких случаях мы не ждем приказа, а сразу же поднимаемся в воздух.
- А я не слышал никакой стрельбы, - сказал Фармен.
- Самое странное, - сказал Деверо, - что когда мы подлетели к фронту, пушки уже смолкли, а в небе не было ни одного самолета, кроме наших. Мы пролетели километров пятьдесят вдоль линии фронта - никаких признаков боевых действий. Когда мы вернулись, я связался с командованием: никакой информации о перестрелке.
Он произнес все это с наивным непониманием маленького мальчика, еще не познавшего тайны природы. Фармен внезапно рассмеялся, и Деверо заморгал от удивления.
- Извините, - сказал Фармен. - До меня только что дошло. Это были не пушки, а мой самолет!
- Ваш самолет, мсье? Не понял шутки.
- Я не шучу. Вы слышали мой самолет. Когда он преодолевает звуковой барьер, то раздается нечто наподобие взрыва. - Он взглянул на их лица. - Вы мне не верите?
Стакан Деверо был пуст. Блэйк встал, взял со стола пустой стакан и поплелся к стойке.
- Я, наверное, так и не смогу понять принцип действия вашего самолета, - сказал Деверо. - Но вы показали, на что он способен...
- Это всего лишь небольшая часть, - ответил Фармен.
- То, что мы увидели, вполне достаточно, чтобы покончить с Бруно Кейсерлингом.
- Я сделаю это, - сказал Фармен.
- Будем надеяться, - сказал Деверо, позволив себе намек на улыбку. - В любом случае, надо попробовать. Если вы скажете, куда необходимо прикрепить пулеметы...
- Мне не нужны пулеметы, - заявил Фармен.
- Но, мсье, на аэроплане должно быть оружие. Аэроплан без пулемета все равно что тигр без зубов и когтей.
От мысли, что на носу "Пика-Дона" будет торчать пулемет, ему стало не по себе.
- У меня есть свое вооружение, - как можно убедительнее сказал Фармен. Вернулся Блэйк и поставил свой стакан на стол, слегка расплескав бренди. - А пулеметы снизят аэродинамические качества самолета.
- Аэро... что? - спросил Блэйк. - О чем это ты говоришь?
Фармен наклонился вперед.
- Послушайте. Вы видели мой самолет, так? Видели там внизу, возле шасси, направляющие... ну, балки?
- Я видел, - сказал Деверо.
- На них крепятся ракеты, понимаете? Достаточно одной, чтобы уничтожить целую эскадрилью.
- Да? И сколько у вас таких ракет?
- Шесть, - ответил Фармен. - А сколько эскадрилий у немцев в этом секторе?
- Две, - сказал Деверо. - Но, мсье, люди, которые оснащали ваш самолет, вряд ли разбирались в технике воздушного боя. Надо обладать невероятной меткостью, чтобы даже шестью ракетами сбить один самолет. Ведь аэропланы летают, а не висят неподвижно, как воздушные шары. Мы нередко тратим сотни патронов и не можем накрыть противника. Вступать в бой, имея возможность выстрелить всего шесть раз? Это безумие, мсье.
- Но я не буду целиться, - ответил Фармен, силясь объяснить им ситуацию. - Мой самолет настолько скоростной, что полагаться на человеческие чувства во время боя невозможно. Мои ракеты сами находят цель. Они...
По их лицам он понял, что ему не верят.
- Послушайте, - сказал он. - Вы видели мой самолет в работе. Дайте мне достаточно топлива, чтобы вступить в бой с Кейсерлингом, и я покажу, на что способны мои ракеты. Они сотрут его в порошок в мгновение ока.
- Бруно Кейсерлинг опытный пилот, - сказал Деверо. - Это человек, которого невозможно убить. Мы пытались это сделать. Все пытались. Сколько он сбил наших пилотов и сколько еще собьет, пока не окончится война! Так что особенно не рассчитывайте на свое оружие.
- Дайте мне керосин на один полет, - сказал Фармен. - Только на один полет. Остальное - мое дело.
Он знал, о чем говорил. Воздушный бой между аэропланом времен первой мировой войны и машиной из 1988 года - это схватка вооруженного человека и гориллы.
- Но, мсье, у вас же есть керосин, - удивился Деверо. - Мы вам дали почти две тысячи литров!
Фармен покачал головой.
- Я его сжег. Керосина, который остался в баках, едва хватит на то, чтобы наполнить ваш стакан.
Деверо посмотрел на свой пустой стакан.
- Мсье, вы шутите.
- Это не шутка, - сказал Фармен. - "Пика-Дон" летает очень быстро, но ведь ничего не бывает даром. Это просто ненасытная машина.
Воцарилась тишина. Молчали не только за их столиком - за остальными тоже притихли. Фармен подумал, что летчики, возможно, понимают по-английски лучше, чем ему казалось. Блэйк отпил изрядный глоток бренди.
- И сколько тебе нужно керосина?
- Десять тысяч галлонов на час-полтора.
И снова повисла тишина.
