Всеслав Соло - Астральное тело-1, Скоморох или Начало Магии
— Да, абсурд, но тогда «вы» звучит всегда неестественно, фальшиво, то есть абсолютно в любом случае его произношения?! — задумчиво возмутился я.
— Совершенно верно, директор, как, впрочем, и все остальные слова и фразы, — подтвердила девушка.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я у нее.
— Я имею в виду, — ответила она, — что все остальные слова звучат так же неестественно и фальшиво, если мы начнем сейчас их разбирать с тобою, как слово «вы».
— Что же получается, — противился я уже не так упорно, — надо избавляться от слов?
— Меньше слов — больше дела! — улыбнувшись, ответила Аня.
— Хорошо, а если, кроме шуток: с помощью слов мы общаемся сейчас с тобою… И тем более, отсюда выходит, — непонятно, как можно выйти из этого круга?.. — просительно допрашивал я.
— Ты произнес фразу: «Как можно выйти из этого круга?» — а значит, уже, как минимум, ты понял, что этот круг существует… Теперь, на мой взгляд, о нем осталось забыть, и он перестанет существовать…
— Кажется, я что-то начинаю понимать, но поверь, что это еще не значит, что я уже со всем этим согласился!.. Благодаря словам, мы перестали быть животными и стали людьми.
— Я не могу тебе подтвердить теорию Дарвина, я не сторонница ее. Но я точно знаю, что, благодаря словам, мы, прежде всего перестали быть богами… — сказала Аня.
«Может быть, все-таки, — думал я про себя, — весь мой разговор с этой девушкой из области сумасшествия, может, я уже сошел с ума и на самом деле никакой девушки нет?.. Может, на самом деле я разговариваю сам с собою?»
— Если не ясны какие-то детали, — заговорила Аня, прервав наше обоюдное молчание, — независимо от того — крупные они или мелкие, — это область наук, их задача открывать и постигать детали, дробить мир. Там, где существуют большие провалы между деталями, на первый взгляд, с виду, не имеющими друг к другу тяготения логики, — это область интуиции гения, это, зачастую, начало новых наук или гигантские прыжки старых. И наконец, где невозможно углядеть совместимость деталей, как ни крути, ни верти их, где существует полное не объяснение интуицией и логикой, — это область человеческой фантазии, еще говорят — мистики, в худшем случае — область сумасшествия… Но об этом потом, как-нибудь в другой раз, — Аня снова замолчала…
Я тоже молчал. А что мне было говорить? Про себя мне стало стыдно, я укорил себя за то, что я мог подумать так об области сумасшествия! И еще, я удивился ее догадливости о моих мыслях в этом плане.
Начиная с прошлой ночи, вся моя жизнь стала состоять из таинственности: Наташа во сне, «Возрожден ли мистицизм?» — (появление этой книги), Наташа наяву — ее обморок, эта девушка Аня, рассуждения о «вы»… Я уже начинал убеждаться в безысходности, в том, что вся моя жизнь теперь перешла в иное, не земное измерение…
В следующее мгновение Аня пристально посмотрела на меня и, как-то покорно улыбнувшись, продолжила разговор:
— Но все-таки есть у символа «вы» положительное, чисто земное право на существование, в данном случае конечно…
— Какое же? — удивился я.
— Благодаря этому слову мы, — шутливо отвечала Аня, — вообще смогли заговорить с тобою обо всем этом. Так что — да здравствуют слова!
— Да здравствуют слова, — подхватил я последние слова девушки, словно поддержал сказанный ею тост. А я действительно себя чувствовал захмелевшим от неожиданно интересного для меня знакомства.
«Нет, она не сумасшедшая! — думал я. — Тогда кто же она?»
И я спросил девушку:
— Аня, кто ты?
— Психофизиолог! — с рекламным восторгом ответила она.
— А зачем ты пришла ко мне в кинотеатр?
— Понимаешь, мне очень нужна твоя помощь.
— Какая? — отзывчиво откликнулся я.
— Ты же знаешь, — обратилась Аня ко мне, глядя на меня в упор, интеллигенту невозможно вступить в партию просто так…
— Да уж, известное дело! Я, директор — беспартийный… Из-за этого с моим мнением почти не считаются в райкоме… Но я же не принимаю в партию, Аня.
— Я вообще-то, — продолжала говорить Аня, — закончила медицинское училище и университет по специализации — психология. Мечтаю заняться наукой, работать во Дворце Здоровья. Но чтобы работать там, на серьезном месте, обязательно надо быть членом партии.
— Но я же не принимаю в партию, Аня, — возразил я еще раз.
— Не волнуйся, директор, я не сомневаюсь, что в партию ты не принимаешь. Речь идет о другом. Мне приходится существовать, а не жить полной духовной жизнью, третий год я уже на заводе, здесь, на бетонном лаборанткой! Рабочих в партию принимают с меньшими лимитами. Через месяц заседание парткома: будет решаться и мой вопрос о переводе из кандидатов…
— Но я не влиятельный человек на заводе, Аня.
— То, что ты не влиятельный, я знаю… Но начинаю понимать, что ты еще вдобавок и нетерпеливый!
— Извини, слушаю дальше, — определился я.
— Все бы хорошо, — продолжала Аня, — но у меня есть, так сказать, партийное задание, сколотить художественную агитбригаду на заводе — тогда переведут в члены!
— Ну, хорошо, а чем я могу быть тебе полезен в этой ситуации?
— Как тебя зовут? — вот уж совсем неожиданно спросила меня Аня.
— Сережа, — ответил я с тем удивлением, что ведь, до сего момента, она, действительно, не знала моего имени…
— Сережа, — жалобно обратилась ко мне Аня, — агитбригаду я уже сколотила, но у меня, во время ее выступления, согласно сценарию из парткома, рефреном демонстрируются кадры одного документального фильма, а наша киноустановка, передвижная…
— «Украина», что ль? — спросил я, начиная понимать, в чем дело.
— Да, кажется, «Украина», — ответила Аня. — Она поломалась. У тебя в кинотеатре — есть такая установка, мне подсказали в парткоме.
— Есть, — покровительственно подтвердил я.
— Выручи, Сережа. Мне нужна она будет только два раза: показать выступление представителям парткома и отстреляться на отраслевом смотре художественной самодеятельности.
— Хорошо, — обрадовался я. Представлялась возможность продолжить наше знакомство!.. И я протянул Ане чистый лист бумаги и ручку. — Вот, предложил я, — напиши, куда и когда надо будет привезти установку.
Я провожал Аню. На ступеньках кинотеатра мы остановились.
— Вот что, Сережа, — вдохновилась она, — поскольку мы с тобой волею судьбы еще не раз встретимся, дам-ка я тебе почитать сборник рассказов. Они написаны одним очень близким мне человеком. Это вот, — она вытащила из своей сумочки книжицу небольшого формата в красном переплете и подала ее мне, — держи, они никогда не были официально опубликованы, всего лишь отпечатаны на пишущей машинке!
