Андрей Бельтюков - Секта
— Учитель. Но это не связано с религией… К нему просто приходят, приходят и…
— Ну? Поют хором или играют в бутылочку?
— Просто разговаривают. Рассказывают о своих проблемах. Но большей частью говорит сам Армистед. Иногда он устраивает среди своих…
— Прихожан? — небрежно подсказал Лангелан.
— Да, это именно то слово — прихожан. Так вот, иногда он устраивает маленькие инсценировки и назначает роли. Людям это нравится. — Сколько последователей у этого гуру?
— Совсем немного. Среди жителей Бакстона — с десяток, не больше.
— Почему?
— Наверное, — сказала Энни, — Армистед приглашает тех, кого хочет видеть. Другие жители считают его врачом-шарлатаном или чудаком, выжившим из ума, а многие просто не замечают. Не хотят замечать.
— Ты сказала — врачом. Что это значит?
— У Армистеда весьма тесные отношения с клиникой Банниера. Четыре раза в неделю специальный автобус возит больных в Фиолетовый дом…
— Тот на холме, что напротив церкви? Это и есть его резиденция?
— Да. Пациенты клиники и составляют большую часть… прихожан Учителя. Они — и еще жители заведения Йельсен.
Лангелан ощущал, что Энни говорит все с большей неохотой. От первоначальной живости рассказа не осталось и следа.
— Кстати, у Учителя есть два ассистента, нет, более того — доверенных лица. Мужчина и женщина, оба — жители Бакстона.
— И женщина, — сказал Лангелан, осененный внезапной догадкой, — Руфь Йельсен.
Энни удивленно посмотрела на него.
— Вы и впрямь очень догадливы, мистер спасительодиноких-девушек. Да, Руфь — одна из них.
— Сейчас я удивлю тебя еще больше. Эта Овца Йельсен и привела тебя к Армистеду. Предложила сама, примерно через неделю, как ты пожила у нее.
Энни Грин усмехнулась:
— Может, мне незачем продолжать? Похоже, вы знаете больше меня.
— Людей я действительно знаю лучше тебя. А так продолжай.
— Когда Руфь позвала меня в Фиолетовый дом, я не сразу поняла, что подобралась к самому главному. До этого все мои подозрения касались только клиники Банниера. Поэтому, когда миссис Йельсен однажды постучалась в дверь моего номера, вошла и сказала: "Деточка, я хотела бы, чтобы ты прогулялась со мной нынче вечером", я едва не отказалась. Я паршиво себя чувствовала, близился мой месячный цикл и вообще… но, словом, я пошла. Пошла и поняла после, что едва не пропустила то, ради чего трудилась столько времени.
— Этот Армистед действительно доктор?
— Не знаю. Думаю, скорее всего, нет. Но больным он помогает, это без сомнения. Банниер готов молиться на него.
— Гм, представляю. Но чем же он все-таки пользуется? Гипноз, транс? Или сует какое-нибудь снадобье?
— Ничего подобного. Скорее, все заключается в атмосфере. Общаясь с Учителем, проникаешься удивительным доверием — словно это человек, с которым ты провел свое детство. О твоем детстве мы поговорим позднее. Что было дальше?
— Однажды я взяла на очередное собрание общины свой диктофон. В тот вечер Учитель говорил особенно хорошо. Мой аппарат работал, пока не кончились батарейки. Придя домой, я решила прослушать запись, но… при первых звуках меня охватил страх. Даже не страх — отвратительный, недостойный человека пещерный ужас. Хуже всего, что он не имел никакой видимой причины и от него было невозможно избавиться. Я провела кошмарную ночь. На следующее утро позвонила знакомой в Чикаго и уговорила ее приехать. Мне просто необходима была помощь. Кроме того, я хотела, чтобы моя знакомая воспользовалась своими связями в ФБР. Я- надеялась, что там прослушают пленку для аудиоидентификации. Может, Учитель… Армистед когда-то уже имел дело с полицией.
— При чем здесь полиция?
— Еще до той жуткой ночи я решила, что посещение Бакстона и последующие самоубийства, — Энни хлопнула по лежащей у нее на коленях папке, — имеют стопроцентную связь. Но какую? Повторяю, гипноз или наведение порчи и тому подобное — чушь. Напрашивался единственный вывод: все самоубийства инсценированы. На самом деле это искусно выполненные убийства. Но чтобы проделать все столь виртуозно, будущую жертву требовалось изучить как можно полнее. Для этой цели их и приглашали в Бакстон.
— У тебя очень интересные мысли, — сказал Лангелан, — продолжай, пожалуйста.
— Моя подруга приехала в полдень. Она пробыла со мной до вечера. К ночи забрала диктофон с записью и отправилась обратно в Чикаго.
— После этого тебе стало легче?
— Немного. Но когда я вновь осталась одна, все началось снова и даже хуже. Я чувствовала, что со мной что-то произойдет что-то ужасное, если я… если я…
— …не выпрыгну в окно, — закончил за нее Лангелан.
Энни ошеломленно уставилась на него.
— Нет, ничего подобного мне не приходило в голову. Только страх, страх, от которого не было спасения. И когда я почувствовала, что больше не могу его выдерживать, я побежала на улицу. Кажется, по дороге прихватила чужую одежду… наплевать. Чтобы прекратить эти мучения, я была готова на все.
— Например, броситься под колеса проезжавшей автомашины, — голосом, лишенным интонаций, проговорил Лангелан.
— Я?! Нет… может быть… — Она вновь согнулась, обхватив руками коленки. Под свитером проступили очертания острых лопаток.
Холод в салоне ощущался все сильнее, и Лангелан включил обогреватель.
— Ты выстроила целую теорию, — сказал он. — Возможно, она кое-что объясняет. Но должен заметить: в теории твоей есть изъян. И не маленький прокольчик, а такая прореха, через которую вывалится все содержимое корзинки.
— Какой?
— Я допускаю, что все жертвы побывали предварительно в Бакстоне. Но для этого они должны были приехать добровольно, понимаешь? Одного-двух можно уговорить, третьего запугать, четвертого запутать в диагнозах и приволочь к этому Банниеру — а там и в Фиолетовый дом. Но не всех. Ведь по твоим словам, их больше двух десятков. Нельзя поверить в то, что взрослый, усиленно делающий карьеру мужчина, получив сомнительное приглашение из какой-то дыры, бросает все дела и мчится сломя голову навстречу собственной кончине. А кроме того, — продолжал Лангелан, — ты забыла еще кое о чем. Ты совсем упустила из виду, что всего несколько часов назад тебя собирался пристрелить человек и слыхом не слыхивавший ни о каком Фиолетовом доме.
— С этим подонком в мотеле разберется ФБР! — сказала Энни, выпрямляясь. Глаза у нее блеснули. — И мне нужно как можно скорее позвонить своей подруге в Чикаго.
— Я бы не хотел продолжать удивлять тебя своей осведомленностью, задумчиво произнес Лангелан, — но должен сказать: связаться с подругой вряд ли удастся.
