Андрей Ливадный - Ступени
…
Вильгельмина не ошиблась, уснуть ей не удалось, девочка очень боялась проспать, и потому не сомкнула глаз.
Солнце еще не встало, лишь у горизонта брезжило предвещающее восход зарево, когда она, тайком взяв у брата несколько монет, выбралась через известный ей проход за крепостные стены. Относительно денег она не испытывала ни сомнений, ни угрызений совести, детская логика бесхитростна: у нас много денег – рассуждала Вильгельмина, которой не однажды приходилось видеть целые сундуки, наполненные золотом, так что несколько монет для Милинды она считала вправе взять, не спрашивая на это особого разрешения.
Вильгельмина боялась лишь одного: что старушки не окажется в условленном месте, но, спустившись по мощеной камнем дороге, девочка увидела ее, зябко кутающуюся в лохмотья, на краю обезлюдевшей рыночной площади.
Интуитивно Вильгельмина остереглась поднимать шум, окликая Милинду издалека, и только оказавшись рядом, протянула ей припасенные монеты.
– Это тебе. – Прошептала она.
Сердце Вильгельмины замерло. Она ждала событий , и не ошиблась в своем предчувствии. Но сначала Милинда, взяв деньги, несколько секунд пристально смотрела на нее, а затем тихо произнесла:
– Я не ошиблась.
– В чем? – По-прежнему шепотом спросила девочка.
Милинда будто не слышала вопроса.
– Я очень долго искала тебя. – Произнесла она, крепко взяв Вильгельмину за руку. – У меня почти закончилось время, но главное, что мы все же встретились. Не пугайся.
Девочка внимательно выслушала старушку. Чего ей пугаться? Единственный вопрос, который она хотела, но не успела задать, едва успел оформиться в мысль: почему она искала именно меня? – но он так и остался не высказанным вслух, потому что в следующий миг произошло настоящее чудо.
Внезапно, будто по волшебству, они оказались на перекрестке езжих дорог, Вильгельмина оступилась, когда нога соскользнула в выбитую множеством повозок колею, но Милинда удержала ее от падения.
Подняв взгляд, девочка едва не вскрикнула от изумления.
Куда подевалась старушка в лохмотьях? Рядом с ней стояла молодая женщина в небогатых, но чистых, опрятных одеждах, она улыбалась, глядя в изумленные глаза девочки, затем отпустила ее руку и произнесла, вложив в ладонь Вильгельмины принесенные монеты:
– Я не ошиблась в твоей чистой душе, дитя. Верни деньги брату, мне они уже не понадобятся.
Вильгельмина растерялась. Она не понимала, что происходит, взгляд Милинды светился нежностью и печалью, только сейчас девочка заметила, что в руке та сжимает красивую, тускло поблескивающую цепочку с крупными звеньями.
– Возьми. – Милинда протянула цепочку Вильгельмине; девочка, не в силах ослушаться, взяла ее, почувствовав вес, и хотела что-то спросить, но опять не успела.
– Это не украшение, пусть тебя не обманывает блеск золота. – Предупреждая всякие вопросы, Милинда поднесла палец к губам, и продолжила, стараясь коротко и понятно донести до рассудка Вильгельмины саму суть события:
– У тебя в руках Цепь Знаний. Каждое звено содержит информацию, которая пока недоступна твоему пониманию, но придет время, и все тайны откроются повзрослевшему разуму. Сейчас ты должна спрятать ее, чтобы никто не видел, не позарился на золотую оболочку, в которой заключена сущность . Не пытайся понять, до срока, мои слова…
– Милинда, я действительно не понимаю… – Вильгельмина окончательно растерялась. – Что такое сущность ? Я никогда не слышала таких странных слов.
– Всему свое время. Главное, что я нашла тебя и передала цепь. Остальное сейчас не важно. Ты все поймешь, когда повзрослеешь. Цепь верно послужит тебе, открывая тайны мироздания. В ней сокрыт опыт не одного поколения исследователей. Храни ее, береги от посторонних глаз, помни нашу встречу, но никому не рассказывай о ней.
Странно, но вопросы, секунду назад буквально переполнявшие рассудок девочки, вдруг исчезли, она успокоилась, доверчиво кивнув, и машинально убрала Цепь Знаний, спрятав ее в складках одежды.
Милинда грустно улыбнулась.
– Мне пора. Не бойся, ты не забудешь ни одного сказанного здесь слова.
В следующее мгновенье ОНА ИСЧЕЗЛА, КАК СОН.
Вильгельмина не успела ни вскрикнуть, ни испугаться, – она стояла, будто окаменев, на перекрестке дорог, крепко сжимая под одеждой Цепь Знаний.
За редколесьем, над зубчатыми башнями городских стен величественно вставало солнце, и утренние лучи, прорываясь сквозь ветви молодых сосен, озаряли фигуру девочки.
* * *
Больше Лана не смогла вспомнить ничего.
Если рассматривать события с точки зрения современных знаний, они казались невероятными, сказочными, но с другой стороны, как можно думать о сказках, когда находишься вне мира физического и начинаешь вспоминать события, которые по многим признакам происходили сотни лет назад?
Что она должна сделать? Усомниться в здравости собственного рассудка?
Нет смысла таить: подобная мысль иногда проскальзывала, и неизвестно чем бы все закончилось…
Ступени. Именно они не давали Лане окончательно усомниться в происходящем. Если всему виной богатое воображение или хуже того – нарушение психики, то она не попадала бы раз за разом в одно и тоже место. Тоннель явно, объективно существовал, вне зависимости от состояния ее рассудка. На данный вывод наводил хотя бы тот факт, что многократные посещения ни разу не изменили его деталей. Никаких искажений, деформаций, – если Лана замечала на стене глубокую царапину, то могла быть уверена, что найдет ее на том же месте, появившись тут и в десятый, и в сотый раз…
Так и происходило. Она уже не могла с точностью сказать, сколько раз приходила сюда, поднимаясь все выше и выше, иногда сбиваясь со счета ступеней, иногда засыпая, совершенно лишившись сил, но приходил новый день, за ним наступала ночь, и Лана вновь возобновляла подъем…
В реальности мира физического она начала делать записи, пытаясь осмыслить происходящее, но поначалу ничего не получалось, материала для определенных выводов по-прежнему не хватало, оставалось лишь надеяться, что лестница не бесконечна, и наступит момент, когда ей откроется что-то новое…
Глава 3
Следующее знаковое событие произошло, когда Лана достигла девяносто седьмой ступени.
Она заметила, что уже пройденные участки подъема с каждым новым посещением даются легче, требуют меньших затрат энергии, но стоило пересечь рубеж предыдущей остановки, как подъем снова начинал изматывать неимоверным напряжением, будто сам воздух уплотнялся, и ей приходилось преодолевать сопротивление незримой, но явно ощущаемой силы.
