Макс Ливнев - Мустанг и Чика. Черновик.
Остановился отдышаться у катка дворца спорта, где рубились в хоккей местные подростки. Мой последний элемент стоил мне разодранного носка правого кеда и порванных в коленях клешей. Пока стоял в позе умирающей лошади, подъехал на коньках высокий парень с открытым улыбчивым лицом и пригласил присоединиться. У него в команде пацан ушиб получил и домой ушел, а играть дальше им хотелось. Я снова офигел от такой перемены фортуны, но не стал ломаться. Мне подобрали спортинвентарь. С этим здесь было все в порядке. Чика почему-то не помнил размера обуви. Методом подбора установили, что сороковой. Неизвестно ничего и об успехах Чики в этом виде спорта. Теперь это не важно. Еще школьником я пропадал вечерами на хоккейных площадках. Приглашали играть в молодежку даже, в подольский «Витязь».
С местными я сыгрался хорошо и пришелся им по сердцу. А что? Бегаю быстро и техникой владею. Три шайбы влепил своим фирменным проходом из-за ворот. Мы завалили других местных ребят, со счетом шесть — три. Жека, тот парень, что меня зазвал, восхитился моими талантами и после матча предложил всегда с ними играть. Мы сидели в уютной теплой раздевалке, пили чай из термосов, заедая конфискованными у кого-то бутербродами, и болтали обо всем. Я им рассказал, что приехал в гости к Шумилову. Узнав, что я являюсь родственником директора, зауважали еще сильней. Подтвердилось, что это он дает сеансы по выходным в послеобеденное время и играл очень хорошо. Жека признался, что и сам любит сражаться в шахматы и даже имел второй разряд. Пацаны здесь директора уважали еще и потому, что тот помогал им во многом. Ребята часто выезжали на всесоюзные детские соревнования по различным видам спорта и занимали неплохие места.
Так как оставался еще час до автобуса, пацаны стали зазывать меня к себе домой. Причем даже конкуренция образовалась. В итоге я пошел в гости к Жеке. Вспомнил про свои дырявые и несвежие носки перед дверью в квартиру. Жутко покраснев, признался парню о своей проблеме. Жека понятливо шмыгнул носом и исчез за дверью. Через минуту он высунулся и завел меня внутрь. Познакомил в коридоре с невероятно красивой мамой и затащил в туалет. Там он вручил мне свои чистые носки. Потом мы сидели на кухне и ели блинчики с мясом.
Однажды в детстве я кормил свою кошку блинами. Мама готовила тонкие блины, очень вкусные. Я сам уже наелся и стал скармливать оставшееся лакомство кошке Машке. Мария не была дурой и согласилась принять участие в пиршестве. Блины в порядке живой очереди исчезали в ее пасти, пока не наступило насыщение. Я продолжил мучить кошку, помахивая перед мордой очередным блином. Кошка долго думала и с отчаянной решимостью проглатывала его, обнаруживая перед своей мордой новый блин. Пищевое издевательство прекратила тогда мама, иначе я мог стать виновником убиения кошки посредством блинов.
Так вот теперь я тоже почувствовал себя той кошкой. Живот уже полон, но блинчики так манили своим вкусовым совершенством, что приходилось преодолевать сопротивление желудочных стенок. Как только при таких маминых талантах Жека оставался худым парнем, пусть и высоким, выше меня на целую голову. Он и старше меня оказался на два класса.
Окна квартиры выходили на остановку. С высоты пятого этажа было видно дорогу в обе стороны, потому что поселок окружали поля. Огоньки автобуса в темноте можно было заметить издалека, и не нужно было морозиться на улице в ожидании рейса.
Какие же бывают на свете люди. Общаемся совсем немного, а такое ощущение, что всю жизнь знакомы. Ко мне относились, будто я один из членов семьи. С какой готовностью они старались меня развлечь. Явилась гитара. Ясный пень, какой настоящий пацан не сумеет овладеть сим инструментом. Снова звучали Биттлы, потом Высоцкий. Играл неплохо, но голос не певческий, или смущался просто. Я поглядывал в окно, боясь пропустить автобус. Жека уверил, что будет в запасе целых десять минут от появления до приезда автобуса, но автобус уже засверкал огоньками вдали. Как же не хотелось уходить, кто бы знал! Жека проводил меня до автобуса и с улыбкой пожелал скорейшей встречи.
Глава 3
Обратная дорога оказалась много короче по прямому шоссе из Москвы. Когда я приехал, было около семи вечера. Сунулся в подвал, а там пацанячего народа набежало, просто жуть. Понятно, пришли на концерт великого подвального маэстро. Обломинго всем! Я устал реально. Ноги просто дрожат. Пришлось переться до дому, нырять в алкопространство.
Дома меня встретила алконавтика во всем своем великолепии. Это такая область бытия, которой любят предаваться советские граждане в свободное от построения коммунизма время. Япономама принимала на кухне соседку Алевтину, живущую этажом ниже. Эта дама с вечно опухшим лицом неопределенного возраста была всегда всем недовольна. На столе располагались: бутылка водки, порезанная селедка почему-то на газете, хлеб, тоже порезанный. Маман пьяно обрадовалась:
— О, сыночка моя пришла!
Лучше бы не улыбалась. Теперь эта лыба меня будет ночами преследовать. Зубов чересполосица. Как только мужики ею тешатся, или в стране такая жуткая сексуальная напряженка? Не менее пьяная соседка злобно таращилась на меня своими совиными глазами. Наверное, углядела во мне конкурента на бухло. Все! Меня это достало! Идите вы все на… Отключился.
Мог и не отключаться, а просто уйти на второй план и передать руководство телом ее истинному хозяину. Вот только я очень устал за сегодня, и спать хотелось немилосердно.
* * *Среда, двенадцатого февраля для меня в этой и без того жуткой жизни началось просто кошмарно. Проснулся от звона в ушах. Сильно болела голова. Лежал голышом на разложенном диване, а не в своей комнате на кровати. Голова почему болит, догадывался. Этого тощего ковбоя все-таки напоили добрые самаритянки. Не поскупились, суки. А почему я без трусов лежал? Чикино сознание пока молчало, ничего не помнило. Звон в голове не прекращался. Вдруг до меня дошло, что это в дверь звонят. Натянул трусы и, почесывая тощее пузо, направился в коридорчик открывать дверь. На пороге нарисовался Медик.
— Ты че не идешь? Скоро первый урок. Мне сегодня нельзя опаздывать. Эх, Чика! Не получилась у меня маза. Ты был прав: не надо было переигрывать. Врачи раскололи… А ты че такой злой?
Как же все достало… Эти все Чики-Медики, японаматери, школы. И мутило так сильно, если бы кто-то знал. Теперь Вовка узнал. Изверг из себя поток дурнопахнущей жидкости прямо на его куртку. Он с воплями отскочил, но было поздно.
— Чика, что ты наделал? — чуть не расплакался Вовка.
— Иди в туалет, замой. Все будет нормально, — мрачно посоветовал ему.
