Майк Резник - Семь взглядов на Олдувайское Ущелье
- Для меня все вы - трусливые дикари!
- Почему? Потому, что мы не встречаемся с вами в открытом бою? - Лицо пришельца покрылось маской гнева. - Вы отняли у нас землю, запретили нам иметь оружие, и даже когда мы держим в руках копья, вы считаете это преступлением. И после этого вы называете нас дикарями только потому, что мы не выходим строем против ваших пушек! - Он презрительно сплюнул на пол. - Мы сражаемся с вами единственным способом, который вы нам оставили.
- Но это большая страна, достаточно большая для обоих народов, - сказал Чельмсвуд.
- Если бы мы пришли к вам, в Англию, и забрали ваши лучшие земли, и заставили вас работать на нас, тогда бы вам показалось, что Англия достаточно велика для обоих народов?
- Я не политик, - сказал Чельмсвуд, незаметно делая еще один шаг к своему оружию. - Я всего лишь выполняю свою работу.
- Твоя работа заключается в том, чтобы удержать две сотни белых на земле, которая когда-то кормила миллион кикуйю, - сказал чернокожий, и на его лице отразилась ненависть.
- Вас будет намного меньше миллиона, когда мы вами займемся! - прошипел Чельмсвуд, бросаясь к пистолету.
Но черный человек оказался быстрее, и одним движением своего панга он почти отрубил правую кисть англичанина. Чельмсвуд взревел от боли и развернулся, подставив кикуйю спину, но дотянулся до пистолета здоровой рукой.
Еще один взмах панга чуть не разрезал его пополам, но лейтенант успел обхватить пальцами рукоятку пистолета и нажать на спусковой крючок. Пуля ударила чернокожего прямо в грудь, и он тоже упал на пол.
- Ты убил меня! - простонал Чельмсвуд. - Зачем кому-то понадобилось меня убивать?
- У вас есть так много, а у нас так мало, - прошептал чернокожий. - Зачем вам понадобилось то, что принадлежит нам?
- Что я тебе сделал? - спросил Чельмсвуд.
- Ты пришел сюда. Этого достаточно, - сказал чернокожий. - Грязный англичанин! - Он закрыл глаза и затих.
- Поганый ниггер! - пробормотал Чельмсвуд и тоже умер.
А снаружи четверо масаи не обратили никакого внимания на шум в здании.
Они даже не взглянули на уходящего маленького кикуйю. Дела низшего по происхождению народа их не касались.
***- Эти замечания насчет превосходства одних членов расы над другими очень трудно понять, - сказал Беллидор. - Ты уверен, что прочитал артефакт правильно, Тот-Кто-Смотрит?
- Я не читаю артефакты, - ответил я. - Я их поглощаю. Становлюсь с ними единым целым. Все, что с ними происходило, переживаю и я. - Я сделал паузу. - Ошибки быть не может.
- Да, понять это довольно трудно, особенно когда речь идет о народе, который когда-то держал под контролем большую часть Галактики. Они действительно считали низшей каждую расу, которую встречали?
- Их поведение говорит о том, что они на самом деле так считали, - сказал Историк. - Они проявляли уважение только по отношению к тем расам, которые оказывали им сопротивление… Но и в этих случаях люди полагали, что, победив их в войне, они докажут собственное превосходство.
- А еще из древних записей нам известно, что примитивный Человек поклонялся неразумным животным, - вставил Экзобиолог.
- Они не должны были выжить в течение такого долгого промежутка времени, - сказал Историк. - Если Человек относился к галактическим народам с таким презрением, насколько худшим должно было быть его отношение к бедным созданиям, с которыми он делил свой мир?
- Возможно, он относился к ним так же, как к моей расе, - предположил я. - Если у них не было ничего, что он хотел, если они не представляли для Человека угрозы…
- У них было то, что он хотел, - сказал Экзобиолог. - Человек был хищником. А животные - мясом.
- И еще земля, - добавил Историк. - Если даже целой Галактики не хватило для того, чтобы удовлетворить желание Человека захватывать новые территории, то подумай, как он не хотел делить с кем-то свой собственный мир.
- Я подозреваю, что на этот вопрос никто никогда не найдет ответа, - сказал Беллидор.
- Если только ответ не находится в одном из оставшихся артефактов, - согласился Экзобиолог.
Я уверен, что это замечание не было направлено на то, чтобы вывести меня из бездействия, но в этот момент я понял, что прошло полдня с тех пор, как я впитал рукоятку ножа, и что я восстановил достаточно сил, чтобы проверить следующий артефакт.
Он представлял собой металлическое перо.
***15 февраля 2103 года:
Ну вот, наконец-то мы здесь! Сверхкрот переправил нас по туннелю из Нью-Йорка в Лондон всего за четыре часа. Но и при этом мы опоздали минут на двадцать, пропустили свой рейс и вынуждены были прождать лишних пять часов до следующего челнока на Хартум. Начиная с этого момента средства нашего передвижения становились все более и более примитивными: реактивные самолеты в Найроби и Арушу, затем - скоростной пригородный поезд до нашего лагеря. В конце концов цивилизованные районы остались далеко позади. Раньше я никогда не видел такого открытого пространства; здесь с трудом можно было представить себе небоскребы ближайшего города Ниерере.
Прослушав ознакомительную речь о том, чего ожидать и как себя вести во время сафари, мы потратили остаток дня на то, чтобы познакомиться со своими компаньонами. Я в группе самый младший: просто такого рода путешествие слишком дорого обходится для людей моего возраста. Конечно, у большинства моих ровесников не было дяди Рубена, который бы умер и оставил им тонну денег. (Ну, не тонну, а примерно восемь унций - именно столько приходится заплатить за участие в сафари. Ха-ха.) Домик был сколочен довольно грубо. Для приготовления пищи использовались причудливые старинные микроволновки, однако большинство из нас собирались питаться в ресторанах. Я узнал, что наибольшей популярностью будут пользоваться японский и бразильский рестораны: первый - из-за самой пищи (настоящая рыба), второй - благодаря всяким развлечениям. Моим соседом по комнате оказался мистер Шибони, пожилой японский джентльмен, который сообщил мне, что ради этого сафари он копил деньги в течение пятнадцати лет.
Он казался очень приятным, добродушным человеком, и я надеялся, что ему удастся успешно преодолеть суровые испытания предстоящего путешествия.
Мне очень хотелось принять душ, просто чтобы проникнуться сутью вещей, но вода здесь - настоящий дефицит, и, похоже, мне придется довольствоваться все тем же привычным сухим химическим душем. Знаю, знаю, он дезинфицирует не хуже, чем смывает грязь, но ведь если бы я хотел все время пользоваться домашними удобствами, то просто остался бы дома и сэкономил 150000 долларов.
***16 февраля:
Сегодня мы встретились с нашим проводником. Не знаю, почему, но он вовсе не соответствовал моим представлениям о том, каким должен быть проводник в африканском сафари. Я ожидал увидеть какого-нибудь седовласого старого ветерана с огромным запасом различных историй, который, возможно, видел живую циветту или антилопу дукер - еще до того, как они полностью исчезли. А перед нами предстал Кевин Оле Тамбаке, молодой, не старше двадцати пяти лет, масаи, одетый в обычный костюм (на нас же было что-то вреде армейского обмундирования). Но, я думаю, этот масаи знает, что ему делать - ведь он прожил в этих местах всю жизнь.
И еще. Не могу не отдать ему должное: Кевин оказался великолепным рассказчиком. Он потратил полчаса, рассказывая нам байки о том, как его народ жил в хижинах, называемых маньятта, об их ритуале вступления во взрослую жизнь, во время которого юноша должен был убить копьем льва. Как будто правительство могло позволить им убивать животных!
Все утро у нас ушло на то, чтобы спуститься в кратер Нгоро-Нгоро. Он представляет собой разрушенную кальдеру, или вулкан, который когда-то был выше самой Килиманджаро. Кевин говорит, что раньше здесь в изобилии водилась дичь, но я не понимаю, как это может быть - во время обвала любое животное, оказавшееся наверху, должно было мгновенно погибнуть.
Думаю, истинной причиной того, что мы туда отправились, было желание избежать проблем, связанных с нашим флаером, и научиться правильно себя вести. Но результат, похоже, получился тот же самый. В двух отделениях не работала система воздушного кондиционирования, обслуживающий механизм не давал правильной температуры для приготовления охлажденных напитков, а один раз, когда нам показалось, будто мы увидели птицу, трое из нас одновременно попытались позвонить по телефону Кевину и вызвали сбой его коммуникационной линии.
После полудня мы отправились в Серенгети. Кевин говорит, что раньше эта долина простиралась аж до кенийской границы, однако теперь она представляет собой примыкающий к кратеру парк площадью всего 20 квадратных миль. Примерно через час после начала похода мы заметили земляную белку, но она успела юркнуть в нору до того, как я отрегулировал голокамеру. И все же она произвела сильное впечатление. Животное было покрыто шерстью различных оттенков коричневого, с темными глазами и пушистым хвостом. Кевин оценил ее вес почти в три фунта и сказал, что не таких больших земляных белок он не видел с тех пор, как был ребенком.
