Валерий Брусков - Театр Абсурда
— ДУШИ, разумеется…
— В ком?
— Само собой, не в этой шкуре. — Борис похлопал себя по мускулистой груди. — Я в своём роде феномен, если не уникум. Некоторые всё-таки помнят себя в предыдущей Жизни, единицы — на две-три ступени назад, а я храню в своей памяти всё с самого начала.
— А что было в Начале? — в голосе Сушкова было искреннее и вполне здоровое любопытство. Чем необычнее тема беседы, тем короче дорога. И тем интереснее.
— А вначале, Вещий Олег, был всего лишь вирус…
— Гриппа! — хмыкнул Сушков.
— Возможно… Вероятно… — не стал возражать собеседнику Борис. — Деталей не знаю и, честно говоря, разборчиво не помню… Но примитивнейшая, скажу вам, была жизнь! Припоминаю только мощнейший стимул к тиражированию себе подобных. Гонка! Хорошо, что вирусы мало живут, и это форменное безобразие достаточно быстро кончилось. Быть инфузорией мне понравилось гораздо больше.
— Чем именно? — Сушков по инерции улыбался и пока не очень внимательно слушал, отвлекаясь на виды за окном вагона. — Инфузорией? А велика ли разница?
— Не соглашусь с вами. Инфузория — это уже некоторое разнообразие интересов и потребностей. Помнятся ярко выраженные ХОРОШО, ПЛОХО и ХОЧУ ЕСТЬ. В сравнении с вирусом это был уже большой скачок. Пока не сравниваешь с насекомым…
— Значит, после инфузории вы поселились в насекомом? В каком же, если это не секрет?
— Что уж тут скрывать… Таракан, милейший Олег, всего лишь прусак! Маленький такой, усатенький… Корсар тесных щелей. Ну, тут Душа уже могла подумать даже о зачатках будущего интеллекта. Правда, меня однажды прихлопнули чем-то тяжёлым, но трагическая гибель, как правило, идёт в зачёт, и мою индивидуальную суть занесло уже в мышь… Лично я считаю это своей самой большой неудачей в карьере. Утомительная, скажу вам, доля. Инстинкты тела на этом уровне пока сильнее развивающегося разума души, а мыши, как вы знаете, народ весьма запасливый. Потрудился, в общем… Зато потом в курице отвёл душу!
— А яйца нести?..
— Да ну… — Борис сморщил нос. — Одно в день — разве это такой большой труд? Да я, собственно, много и не нанёс… Уволок меня, в конце концов, коршун, стервец! Больше всего жалею о петухе — тот был ко мне явно не равнодушен…
— Зато внеочередное повышение!
— Я бы не сказал… Попал я в бродячую кошку и оттрубил по помойкам и свалкам весь положенный ей природой срок. Вспоминать не хочется! Знаете, если бы человек жил двести лет, то склероз был бы для него величайшим благом…
— А что было потом? — у Бориса было такое несчастное лицо, что Сушков уклонился от шутливых комментариев. Игра игрой, но когда партнёр чуть перебарщивает, лучше чуть не добирать. Артистичные личности — народ обидчивый.
— А потом — суп с котом! — сказал Борис, улыбаясь. — Наблюдайте в упор! С «потом» вы имеете сейчас немалую честь! Не могу сказать, что это вознаграждение за прошлые трудности, но после помоек — весьма значительный подъём по иерархической лестнице.
— Быстро же вы…
— Не спорю, весьма торопливо, — согласился Борис. — Можно даже сказать, — экстерном. Все основные сложности оставлены на последний этап жизни — стадию Человек Разумный. Тварь за свои поступки почти не отвечает, а человек несёт всю, так сказать, полноту и худобу. И как он проведёт свою жизнь, так ему потом и воздастся. Или туда, — Борис ткнул пальцем в сторону неба за окном, — или…
— Или? — Сушкову было уже интересно.
— Да бог его знает! Всё зависит от конкретной ситуации. Либо — обратно в кошку, либо в собаку, либо в корову, либо ещё куда… Созвучно и соответственно юдоли. Штрафбат, так сказать, для искупления вины. Но что пьяницы попадают в свиней — это я знаю точно!
— То-то то там, то здесь иногда появляются слишком умные поросята или складно говорящие собаки! Отрыгивается, значит, иногда прошлое неудачное бытие…
— Вот-вот! — поддакнул Борис. — Кора головного мозга при реверсе, по-видимому, очищается, но иногда кое-что остаётся, и тогда новое состояние Души местами разбавляется крохами прошлого. А вообще, не так уж трудно угадать, кем человек был в своей предыдущей жизни. По повадкам, по привычкам. Если храпит по ночам — собакой, если лунатик — кошкой, если летает во сне — птицей.
— А кем, по вашему мнению, был в предыдущей жизни я? — деликатно поинтересовался Сушков.
Борис окинул его проницательным взглядом.
— К концу нашего совместного путешествия я непременно отвечу вам на ваш вопрос. Необходимы детали, мелочи, которые в первые моменты не заметны.
Он вдруг дёрнул головой, скрючился; его правая нога резко взметнулась вверх и задёргалась, скребя пальцами в носке воздух в десятке сантиметров от уха, до которого она чуть-чуть не дотянулась…
Борис мгновенно опомнился, сел более-менее пристойно, и почесал за ухом уже рукой.
— Извините… — сказал он виновато. — Трудно отвыкать от укоренившихся привычек…
— Да ничего, ничего… — успокоил его Сушков. — Я всё понимаю… Жаль, конечно, что так и не услышу от вас ничего о своём давнем прошлом. Моя станция через пять минут, и мне пора идти к выходу.
— Очень сожалею… — тоже искренне огорчился Борис, вскакивая. — Было бы весьма любопытно вас прозондировать.
Сушков встал и протянул на прощание руку.
— Рад был познакомиться и послушать…
Он вдруг сделал странные вихляющие движения тазом, быстро оглянулся, вспомнил, что хвоста у него давно уже нет, и смутился.
— Извините… — сказал он, быстро краснея. — Привычка… Вторая натура…
Судьба редко — слишком умна, но ещё реже она — полная дура…
ДОПИНГ
Если это и не верно, то всё же хорошо придумано.
Итальянская пословицаРассказ был написан за два часа 21 августа 1991 года по мотивам событий трёх известных дней. Это была творческая почти истерика смеха от лицезрения Театра Политического Абсурда. В конце рассказа попытался спрогнозировать последствия всего этого, и почти не ошибся…
РУКОВОДИТЕЛЬ бросил на пульт пачку уже прочитанных им от корки до корки свежих местных газет и тяжко вздохнул.
— Устал я… — сказал он неожиданно жалобным голосом. — Если бы только дома знали, как я тут безобразно жутко устал! И что же за идиотизмная такая планета! Седьмой год мы торчим на ней, как проклятые святые! Казалось бы, сделали всё возможное и даже невозможное, а толку никакого нет и нет! Они ведут себя ровно так, словно все наши положительные воздействия вызывают у них лишь строго негативную рвотную реакцию! На планете слишком многие десятилетия длилась так называемая «Сонная эпоха». Когда мы сюда прилетели, тут творилось чёрт знает и не знает что! Чуть ли не полнейшая деградация общества! Ладно, убрали мы и весьма деликатно с политической арены и сцены их престарелого вождя «Летаргии», создали все необходимые условия для появления в родах лидера нового типа! Идеи кумунизма ушли, наконец, в канувшее небытие из их политических лозунгов, пришла благодатная эра охлоциализма! Хорошо? По идее — да, очень даже здорово — прекрасно. Живи, да радуйся с восторгами, строй новое общество — свободное и демократичное! Ан, нет-нет-нет!
Дудки! Шишки! Они когтями зубов цепляются до последнего за химеры своих устаревших идей, явно уже пришедших в рухнувший упадок! Федерации одна за другой заявляют о своих нетерпёжных намерениях выскочить из состава Сообщества, только усугубляя этим и без того тяжелейшее экономическое и социальное положения страны. Разгул бандитской преступности, падение нравов, всеобщий нигилизм… Что ещё дальше? Хаос? Уже происходят вооружённые стычки между некогда братскими до объятий республиками, вот-вот дело дойдёт и до ядерного оружия со стрельбой… Что делать — ума не приложу и не поставлю! Есть хоть какие-нибудь перспективы?!
НАБЛЮДАТЕЛЬ достал из своей рабочей папки лист бумаги, заполненный плотным текстом.
— Вариантов множество, и мы тщательно проработали практически их все. Сразу скажу главное: утешительного весьма мало. Экстраполятивно ожидаются дальнейшие обострения, развал, падение… Всеобщая гражданская война может начаться минимум сегодня и максимум — через два года. Она попросту неизбежна…
РУКОВОДИТЕЛЬ привычно поморщился, как от хронической сильной зубной боли.
— И что же нам прикажете теперь делать-вытворять? Быстро сворачиваемся, скручиваемся, сматываемся и бросаем их на произвол судьбы? Позор!!! Впервые за всю историю нашей службы мы ничего не можем ни сделать, ни натворить! Мы вытягивали из гнилого небытия планеты, прошедшие через гораздо худшее и роскошное, а тут, казалось бы, всё благоприятствует. Свобода? Нате! Демократия? Пожалуйста!! Рынок?!! Будьте любезны!!! Что им ещё нужно, чтобы стать цивилизованными и строить новую жизнь?! Какой рожи?!!
