Валерий Брусков - Театр Абсурда
Кэтлин отошла и осмотрела Виолу со всех сторон.
— Да, похоже, ты действительно зафиксировалась в своём новом облике, и очень может быть, что это уже навсегда… Я слышала, мужская суть консервативна и не поддаётся перевоплощению. Да и пояса наши конструировались только на женскую биологическую основу…
— Как здорово!!! Как здорово!!! — запрыгала Виола от восторга. — Значит, я теперь буду мужчиной всю свою жизнь!!!
— Не спеши радоваться, — угрюмо посоветовала ей Кэтлин. — Я сильно подозреваю, что что-то у тебя уже так и не отрастёт, поэтому мне придётся подавать на развод… Ну а что такое евнух, ты в самой полной мере узнаешь ближайшей же ночью…
История смеётся громче, чем плачут её жертвы.
ВТОРАЯ НАТУРА
Нельзя вырвать ни одной страницы из своей жизни, можно бросить всю книгу в огонь.
Жорж СандРассказ написан почти 30 лет назад, когда стали входить в моду астрологи, парапсихологи, йоги и экстрасенсы. Это была пародия, но на днях по ТВ прошла передача о том, что у живых клеток есть генетическая память, и они помнят своих предков, живших миллиарды лет тому…
Он появился в купе почти крадущейся походкой и в то же время уверенно, как в собственном доме. Глаза его по хозяйки оглядели тесное помещение, ни на одно лишнее мгновение не задержавшись на Сушкове, словно тот являлся всего лишь небольшой частью скромного вагонного интерьера. Бросив на нижнюю полку обшарпанный объёмистый портфель, отслуживший уже не одному поколению путешественников, он сел, обратив наконец своё внимание на попутчика.
— Борис… — не здороваясь, сразу представился он, протягивая узкую ладонь потомственного интеллигента. — Фамилий называть не станем в целях строжайшей дорожной конспирации… — таинственно сказал он. — Зачем они нам здесь? Мы с вами встретились случайно и расстаёмся навсегда… Просто Борис…
— Согласен, — ответил Сушков, с готовностью принимая условия чужой игры. — Олег…
— Олег, а у вас тут поезда не опаздывают с отправлением? — поинтересовался Борис, озабоченно глянув на наручные часы. — Не хотелось бы портить себе настроение в самом начале пути.
— Как везде. — Сушков придал своему широкому лицу выражение лёгкого дорожного любопытства. — Если не очень сильно ошибаюсь, командированный? — попытался он высказать почти безошибочное предположение. Командированный — это не человек, это хроническая болезнь с ярко выраженными неизлечимыми симптомами. Все болеют этой болезнью — и новичок, и профессионал, — и делает она их всех чем-то похожими друг на друга: и обликом, и манерой поведения.
— Он самый! — не отказался Борис. — Кочевник промышленности, цыган экономики!
— Тогда оплатят, — утешил его Сушков. — Каждую истраченную минуту. Платят ведь за конечный результат.
Борис поморщился.
— Я бы сам платил кое-кому за каждую секунду быстрее ожидаемого. Не люблю бессмысленных потерь времени, а сейчас они обходятся слишком дорого.
— Командированный спит — зарплата идёт… — попробовал пошутить Сушков.
— А работа стоит! Теперь — не прежде, работать надо ритмично, иначе погоришь.
— Вы были ударником производства?
Борис опять поморщился.
— Вот именно! Нанёс производству ощутимый удар, отчего оно и загнулось!
— Но вы же если и виноваты, то не во всём, — попытался его утешить Сушков. — Бывают ведь и не зависящие от нас обстоятельства. Роковые, так сказать…
— Виноваты не мы, но отвечать почему-то приходится именно нам… — загадочно сказал Борис. — Всё решает итог, складывающийся из тихих успехов и громких неудач. И получается либо общий плюс, либо суммарный минус. Почему-то плюс кажется нам более предпочтительным, хотя памятники ставят и неудачникам…
Тема явно была избитой до полусмерти, попутчик даже не скрывал своей неприязни к ней.
Сушков деликатно смолчал — пауза в беседе иногда хорошо способствует переключению тем.
…Поезд нервно дёрнулся. Борис тоже нервно посмотрел на затасканные наручные часы.
— Как в аптеке! — сказал он ставшим почти радостным тоном, расслабляясь. — Это мне уже слегка нравится.
Его недавно озабоченное мировыми проблемами лицо расплылось в широкой, располагающей к себе улыбке.
— Итак, мой временный спутник, нас уже можно поздравить! Вас — с удачным стартом, меня — с промежуточным финишем.
За окном проплывал, разгоняясь, перрон.
— Я зверски хочу есть! — сказал Борис, точно устав от беседы. — Сначала желудок, и потом только мозги! У меня сегодня в вашем городе совершенно не было времени на еду, поэтому сейчас я схожу в вагон-ресторан, у меня значительно улучшится настроение, и тогда мы с вами поговорим уже на другие темы.
…Сушков думал, что ждать придётся максимум час, но попутчик отсутствовал три. Он вернулся слегка навеселе, и, как и обещал, в прекрасном расположении духа.
— Тысяча извинений! — начал он с самой двери купе. — Жизнь дарит нам так много приятных собеседников, что порой бывает чрезвычайно трудно не поддаться соблазну и не поболтать с каждым. Итак, на чём же мы остановились персонально с ВАМИ?..
Он поморщил лоб, собирая в хмельной голове разбежавшиеся за три часа мысли.
— Кажется, тебя зовут Олегом, и ещё ты, вроде бы, уже почти всё обо мне знаешь. Теперь настала моя очередь узнавать страшные тайны, на этот раз о тебе.
В какой-то степени, мы коллеги, но только на текущий момент. И, видимо, товарищи по несчастью. Сложнейшая ситуация на производстве… Никто не хочет ехать… Обстоятельства вынуждают… И прочее такое же в том же аспекте. Думаю, вы сами знаете, как всё это бывает. Вы, как я полагаю, уже возвращаетесь и почти ни с чем, а я недавно отбыл за тем же.
— Вы, пожалуйста, не обижайтесь на мою недавнюю резкость, — сказал Борис задумчиво. — Наше бытие определяет и наше сознание. Если не получается наоборот…
— Вы не в восторге от своего бытия? — удивился Олег.
— От нынешнего — да! Мальчик на откровенных побегушках, и уже поздно менять главное в образе жизни. Лечу, как говорится, по инерции. И теряю драгоценные очки…
— Что делать… — Олег развёл руками. — Если мы не выбираем Судьбу, она подбирает нас против нашего желания…
— Что делать? Кто виноват? Любимые вопросы очень сильной умом интеллигенции, слишком слабой духом и телом. Правда, ударения она чаще всего ставит совсем не в тех местах. Согласитесь, ЧТО? делать звучит гораздо конкретнее, чем просто ДЕЛАТЬ? А от КТО? виноват уже несёт азартом «охоты на ведьм»…
— Я подозреваю, что все истинные философы произошли от командировочных…
Борис не сразу оторвался от индустриального натюрморта за вагонным окном.
— Слушайте, а ведь от вас слегка веет свежим ветерком иронии! — он изучающе уставился на Сушкова. — Кем изволили быть?..
— Раньше?
— Да, прежде, чем теперь?
— Детсадовцем, школьником, студентом, аспирантом…
— Я не о том! — перебил Борис, но тут же как-то погас. — А, собственно, зачем это я и о чём? Откуда вам знать? Знания — это тяжкий удел для избранных…
— Красиво, но не совсем понятно, — сказал Сушков.
— Вот именно, понятно не совсем. И не всем…
Борис стащил ботинки и забрался на своё место с ногами. Что-то непривычное было в его позе. Так очень любят сидеть дети, но для взрослого человека она не то чтобы нетрадиционна, а попросту неудобна. Утомительна, если точнее…
— Откуда вам знать, кем вы были в прошлой, предыдущей вашей Жизни? — продолжил Борис. — Да и зачем это вам, если разобраться? Лишний груз воспоминаний. И не всегда приятных воспоминаний, скажу я вам, коллега.
— Карма? — вставил Сушков тоном знающего дилетанта.
Борис усмехнулся.
— Мода… Гороскоп… Аура… Чакра… Все знают всё и толком не понимают ничего… Эпизоотия… Квазизнания и параневежество…
— Ну, зачем же вы так… — сказал Сушков укоризненно. — Тогда уж эпидемия. Люди — не стадо.
— Панургова толпа… — съязвил в ответ Борис. — Шарлатанство и шаманство…
— А вы профессионал?
Борис опустил на пол ноги и стал раздеваться.
— Я всего лишь наследник, милейший. И носитель информации. О Душе, которую в себе ношу, и обо всех её прошлых похождениях.
Он достал из своего вместительного портфеля трико и безрукавку.
— Мало кто помнит себя даже в предыдущей своей жизни, а мне даровано ОЗАРЕНИЕ — я помню всё С НАЧАЛА…
— С чьего начала?
Борис уже снова сидел в своей любимой странной позе, свойственной скорее собаке или кошке, но никак не человеку.
— С зачатия… — многозначительно сказал он.
— Какого? — у Сушкова был довольно идиотский вид.
— ДУШИ, разумеется…
— В ком?
