Андрей Попов - Дверь в сказочный ад
Я был полностью сбит с толку. Что-то уж слишком витиевато и заморочено он говорил. Получалось так, что жертва, оказывается, не я, а он со своей несчастной судьбой, слушая о которой, можно чуть ли не расплакаться. Ну, полный маразм!
– Маклин! Ты всерьез веришь, что душа твоего сына обитает где-то в этом мире?
– МНЕ ВЕДЬ ТОЖЕ ВО ЧТО-ТО НУЖНО ВЕРИТЬ, МИСТЕР АЙРЛЭНД… МЫ С ТОБОЙ ОБА ПО-СВОЕМУ НЕСЧАСТНЫ.
Ну он и сравнил! Укус комара и укус крокодила! Еще бы сказал: «оба одинаково несчастны», или «братья по несчастью»!! Впрочем, почувствовав эту сентиментальную паузу, я решил ею воспользоваться и поговорить с ним совсем другим тоном:
– Послушай, барон Маклин! Ты сам сказал, что твой дух свободен от человеческих страстей, поэтому я даже не пытаюсь вызвать к себе сострадание, зная, что ты на это не способен. Но я обращаюсь к твоему разуму, этому холодному механизму, что сидит в твоей голове. Какой смысл меня так долго мучить? По-моему, за свое любопытство я расплатился сполна. К тому же, после меня у сказки будут другие Гости, если уж вам так необходимо это продолжение… Всегда найдутся пытливые умы, которые захотят открыть ту дверь в старый чулан. Более того, вернувшись в свой мир, я специально оставлю дверь открытой — как говорится, заходите все, кто хотите! Вспомни, что я лично не делал ни тебе, ни твоему сыну ничего плохого. Я тут вообще ни при чем! Если не из жалости, то хотя бы для разнообразия твоего богоподобного существования, соверши хоть одно доброе дело — отпусти меня назад, в мой мир.
Я замер и напряженно ждал ответа. Чувствовалось статическое напряжение между душой и телом, между небом и землей, между где-то сущими раем и адом. Наверное, смертный приговор ждут и то с большим сердечным спокойствием. Пытаясь говорить с ним как можно более смиренно, подавляя в себе гнев и раздражение, используя все имеющиеся возможности как-то воздействовать на его обледенелый мозг (если таковой вообще имеет место быть), я еще на что-то надеялся. Ждал и надеялся. Если боги скажут «нет» — это «нет» твердое и окончательное, как если бы они произнесли «да». Если же боги начинают колебаться — это, пожалуй, единственная для человека возможность повлиять на их решение.
Я ждал и ждал… его окончательного слова. Он сознательно растягивал паузу, чтобы испробовать на прочность мои нервы. Наконец произнес:
– ТЫ РАЗГОВАРИВАЕШЬ СО МНОЙ КАК С МАШИНОЙ, МИСТЕР АЙРЛЭНД, ПЫТАЕШЬСЯ НАЩУПАТЬ ЕЕ СЛАБОЕ МЕСТО, НЕКУЮ ПОТАЙНУЮ КНОПКУ, НАЖАВ КОТОРУЮ, ОНА СТАНЕТ ИСПОЛНЯТЬ ТВОЮ ВОЛЮ. ВПРОЧЕМ, НА ТВОЕМ МЕСТЕ НИЧЕГО УМНЕЕ И НЕ ПРИДУМАЕШЬ. ТЕПЕРЬ Я СОВЕТУЮ ТЕБЕ УСПОКОИТЬСЯ, ПОТОМУ ЧТО МОЯ ДУША ЕЩЕ НЕ ОКАМЕНЕЛА ОКОНЧАТЕЛЬНО, ДАЖЕ САМОЕ ЖЕСТОКОЕ БОЖЕСТВО ВНИМАЕТ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ПРОСЬБАМ. ВСЕХ ГОСТЕЙ СКАЗКИ Я КОГДА-ТО ОТПУСКАЮ НАЗАД. РАНО ИЛИ ПОЗДНО — ЭТО УЖЕ ЗАВИСИТ ОТ НИХ САМИХ. НО ТЫ ГРАМОТНЫЙ ЧЕЛОВЕК, МИСТЕР АЙРЛЭНД, И ДОЛЖЕН ЗНАТЬ, ЧТО БОГАМ НУЖНЫ ЖЕРТВЫ. ОБ ЭТОМ НАПИСАНО В ЛЮБОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ КНИГЕ. ТАК ВОТ ЗНАЙ ТЕПЕРЬ: ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ВЕРНУТЬСЯ В СВОЙ МИР, ТЫ ДОЛЖЕН ПРИНЕСТИ ЖЕРТВУ, ПРИЧЕМ — ДОБРОВОЛЬНУЮ. ЭТО МОЕ ЕДИНСТВЕННОЕ УСЛОВИЕ, ИЛИ ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ ЗДЕСЬ НАВСЕГДА.
Первые секунды я даже не знал, что сказать.
– Жертву?! — и с трудом подбирал слова для достойного ответа. — То, что я каждый день умираю в страшной агонии, теряю свою жизнь, вновь ее обретаю, но лишь для того, чтобы опять потерять — этого еще мало?! Сколько раз мне суждено пройти сквозь этот кошмар, чтобы ты наконец был удовлетворен? Десять? Сто? Тысячу?
– ВСЕ ЭТО НЕ ТО, МИСТЕР АЙРЛЭНД…
– Может, тебе нужны мои капиталы из реального мира? Да забирай хоть все!
– ОПЯТЬ НЕ ТО…
– А может, необходимо, чтобы в честь тебя я сочинил какой-нибудь хвалебный псалом? Тебе нужна бескровная жертва моих уст? Дай перо и бумагу, я немедленно этим займусь. Уже имеется неплохое начало. Слушай: «Слава тебе, боже наш Маклине, за все дары и щедроты твоя…».
– ТЫ ДУРАК, МИСТЕР АЙРЛЭНД, ХВАЛИТЬ Я И САМ СЕБЯ УМЕЮ.
– Так что же тебе надо?! Ответь наконец!
– А ТЫ ПОДУМАЙ. ОБЫЧНО ЛЮДИ, ЧТОБЫ УГОДИТЬ БОГАМ, ЖЕРТВУЮТ САМЫМ ДОРОГИМ, ЧТО У НИХ ИМЕЕТСЯ.
Я напряг свою память, наспех перебирая в ней все, что хоть мало-мальски относилось к моей личной жизни: родных, знакомых, друзей. Вдруг перед мысленным взором возник облик мисс Элены, в глубине какого-то тумана блеснули ее глаза — обжигающие и почему-то печальные. Сотканное из тонов утреннего света лицо… улыбка, до сих пор не потерявшая своей магической силы. И тут я вздрогнул, отгоняя от себя совсем неуместный для данного разговора образ. Нет, нет! Даже и думать нельзя!
– ТЫ ПРАВИЛЬНО МЫСЛИШЬ, МИСТЕР АЙРЛЭНД.
Я сжался в комок. Сглотнул слюну. К чему он клонит? Что он хочет с нею сделать?!
– Она что… должна умереть? — мой язык чуть не сломался, выговаривая последние два слова.
– ДАЖЕ БОЛЕЕ ТОГО, ТЫ ДОЛЖЕН УБИТЬ ЕЕ САМ, СВОИМИ РУКАМИ.
– Ты совсем рехнулся?!
– ИНОЙ ЖЕРТВЫ Я ОТ ТЕБЯ НЕ ПРИМУ.
– Но зачем?! Зачем?! ЗАЧЕМ тебе ее смерть?! Она то во всей этой чертовщине вообще ни при чем! Неужели ты сейчас опять станешь утверждать, что делаешь это из-за любви к своему умершему…
– ИМЕННО ТАК, МИСТЕР АЙРЛЭНД. НО ПОНЯТЬ ТЕБЕ ЭТОГО НЕ ДАНО.
Потом я кричал, тормоша сгустившийся над головой воздух. Желая, быть может, силой крайнего отчаяния разрушить эту непреодолимую стену, которая замкнула меня со всех сторон. Потусторонний Голос приходил вместе с дуновениями ветра и с ними же улетучивался куда-то к краям земли. На сей раз его не было минут десять, но я настойчиво ждал. И знал, что он виртуозный игрок на человеческих нервах.
– МИСТЕР АЙРЛЭНД, ВСЕ, ЧТО Я ДЕЛАЮ В ЭТОМ МИРЕ, ДЕЛАЮ ТОЛЬКО РАДИ ТОГО, ЧТОБЫ ДУША МОЕГО СЫНА ПРЕБЫВАЛА В ПОКОЕ. А ДУШЕ, КАК И ТЕЛУ, НУЖНА ПИЩА, И ЭТОЙ ПИЩЕЙ ЯВЛЯЮТСЯ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ЭМОЦИИ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ. ЕГО ДУША ПИТАЕТСЯ ОТЧАЯНИЕМ ЖЕРТВЫ…
– Те есть, чем больше я страдаю, тем лучше ему! Правильно?!
– ВОТ ТЫ И САМ ОТВЕТИЛ НА СВОЙ ВОПРОС. ТЫ ВЕДЬ ЗНАЕШЬ, ХОТЬ И НЕ ВЕРИШЬ В ЭТО, ЧТО ГДЕ-ТО ЕСТЬ РАЙ И ЕСТЬ АД. ЭТО ДВЕ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ, ОДНА БЕЗ КОТОРОЙ ПРОСТО НЕ МОЖЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ. НЕ НАМИ ПРИДУМАНЫ ЗАКОНЫ МИРОЗДАНИЯ И НЕ НАМ ИХ ОТМЕНЯТЬ.
Последние слова Маклина донеслись до меня сквозь шум горящего пламени. Я стал негодовать на саму Природу: почему она допускает к власти над мирами таких выродков? Неужели мир сотворен из субстанции зла, и этим злом движется и существует? Неужели доброта и справедливость — лишь абстрактные религиозные понятия, придуманные людьми для собственного утешения? Меня опять затошнило от самого понятия «жизнь». И тут я взорвался:
– Послушай, Маклин! Ты подлая гнусная тварь! Последний подонок! Недочеловек! Урод среди изгоев-богов! Ты за все ответишь! Над всякой властью стоит власть еще высшая! Чтобы ты горел в самом пеклище самого страшного ада! И вот тебе мое решение: никогда я не соглашусь на предложенную тобой подлость! Даже если мне каждую ночь суждено быть съеденным этими звероподобными чертями!
