Журнал «Если» - «Если», 2001 № 04
Майкл помолчал несколько минут, а потом проговорил:
— В вашей школе есть хрупкие? Насколько я понял…
— Были, — перебил его сухарь. — Сорок семь человек.
— Что с ними произошло?
— Они исчезли. В один день. Бесследно.
— А вы не пытались узнать, куда они подевались? — спросил Эрнест.
Артур Уэлсли оглядел его с ног до головы, а затем повернулся к Майклу.
— Какое у него звание?
— Он заместитель начальника генерального штаба, — серьезно ответил Майкл.
— Да, мы пытались выяснить, куда они исчезли. Ничего. Никто не желает с нами это обсуждать — ни родители, ни учителя, никто. Словно их и вовсе не существовало в природе. Поэтому мы поняли: вам грозит серьезная опасность. Пришло время объединить наши силы. Ну как? Я вас заинтересовал?
— Да, заинтересовал. Но мне трудно поверить…
— Мы не можем терять время на то, чтобы убеждать вас в своей правоте. Угроза слишком велика.
— Вчера ты упомянул кое-кого по имени Олдос Хаксли, — сказал Майкл. — Мы должны его знать?
— Мне известно, что вы с ним знакомы. Он установил с вами контакт в кафе на Стрэнде. В его обязанности входило сообщать мне о вашей деятельности. Он был одним из моих лучших агентов.
Гораций побледнел и уставился в землю. Майкл боялся, что он скажет или сделает какую-нибудь глупость.
— Был одним из твоих лучших агентов?
— Да, был. Вот уже несколько дней он не появляется с очередным докладом… Я полагаю, Олдос Хаксли обнаружил что-то важное, и его ликвидировали. Знаете, мы тут не в игры играем. Нельзя терять ни минуты. Пойдемте со мной, я вам кое-что покажу. Надеюсь, тогда вы поверите, что мы не шутим. Прихватите свои велосипеды.
Майкла, Эрнеста и Горация доставили в небольшой загородный домик в Хампстед-Виллидж. По дороге им встретились несколько сухарей, но ни один из них не обратил на диковинную компанию ни малейшего внимания. Жители Хампстеда вели себя так, будто неожиданно ослепли.
Когда они добрались до места назначения, спутники Артура Уэлсли предприняли сложную, абсолютно ненужную и абсурдную разведывательную операцию, целью которой являлось убедиться в том, что они входят в дом незамеченными. Артур Уэлсли провел их в подвал и включил свет.
В подвале глазам Майкла и его друзей предстали стеллажи с винтовками и пистолетами, коробки с гранатами и боеприпасами. Там даже имелся легкий пулемет.
Майклу еще ни разу в жизни не доводилось видеть смертоносного оружия.
— Где вы это достали? — удивленно спросил он.
— Военное подразделение проводило в Хампстед-Хите какие-то маневры, — рассмеявшись, сообщил Артур Уэлсли. — А ночью мы организовали собственные небольшие маневры.
— Я ни разу не видел в Лондоне ни одного военного подразделения, — сказал Майкл. — Мне казалось, что они все дислоцированы за силовым полем.
— Ты мне не веришь?
— У меня нет причин тебе верить или не верить.
— А ты отличный парень! Мы с тобой поладим… Кстати, что касается Олдоса Хаксли… Случайно, не твои ребята его ликвидировали?
— Мои люди никогда никого не ликвидируют, — осторожно проговорил Майкл.
— Вам не удастся всю жизнь держаться в стороне от военных конфликтов, — возразил Артур Уэлсли. — Иначе вы канете в неизвестность, как и те сорок семь… Ладно, какое вам нужно оружие и есть ли у вас надежное место, чтобы его спрятать?
Майкл вздохнул. Какая дикая ситуация — сухари вынашивают мечты о революции против сухарей. Впрочем, давно пора перестать удивляться неожиданному. И научиться быть очень, очень осторожным.
— Спасибо за предложение — я не ошибся, вы действительно сделали нам предложение? — но мы еще не готовы прибегнуть к оружию, а также участвовать в революции. По крайней мере, до тех пор, пока не поймем, с чем мы сражаемся, по какой причине и что мы выиграем или потеряем, принимая участие в военных действиях.
Последовало короткое молчание.
— Понятно, — заключил Артур Уэлсли. — Значит, у нас проблема, верно?
— Почему?
— Потому что вы слишком много знаете.
Майкл мрачно ухмыльнулся.
— Наоборот, мы слишком мало знаем. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Вам либо придется поверить, что мы будем молчать, либо… ликвидировать нас.
Пока он говорил, Гораций сделал шаг вперед и выхватил из открытого ящика гранату.
— Ликвидация будет чрезвычайно демократичной. — Это были его первые слова за время всей встречи.
— Гораций, они не станут нас убивать, — попытался успокоить его Майкл.
— Конечно, нет!
— Ты же не умеешь пользоваться гранатой, — проговорил Артур Уэлсли.
— Хочешь проверить? — улыбнулся Гораций. — Все, как в кино. Дернешь за чеку и… ба-бах!
Майкл почувствовал, как его охватывает отчаяние.
— Да, Гораций, все, как в кино. А теперь положи гранату на место. Нам пора прощаться с нашими новыми знакомыми.
— Нет, Майкл. На сей раз твои методы не пройдут. Уходи вместе с Эрнестом, а я тут немного развлеку этих славных парней. Встретимся там, где мы оставили велосипеды.
— Вы похожи на детей, которые затеяли дурацкую игру, — заявил Артур Уэлсли.
— Гораций, положи гранату, — не обращая на него внимания, продолжал увещевать Майкл.
— Убирайтесь отсюда, оба, — пронзительно взвизгнул Гораций. — Я не шучу. Теперь я тут главный. И разберусь с ними по-своему… Майкл, ты знаешь, что я не в своем уме. Не пытайся призывать к моему рассудку. Уходи!
— Я думаю, — тихо проговорил Эрнест, — нам придется сделать, как он хочет.
— Боюсь, что так. — Майкл повернулся к Горацию. — Хорошо, встретимся около велосипедной стоянки… Гораций, тебе может показаться странным, но я не считаю, что Артур Уэлсли и его друзья представляют для нас опасность. Дай нам пару минут, а потом избавься от треклятой гранаты и догоняй нас.
— Мы это запомним, — мрачно пообещал Артур Уэлсли.
— У тебя будут все основания это запомнить, — хохотнув, заявил Гораций. — А теперь будьте добры встать к стене и не шевелиться.
Эрнест начал подниматься вверх по лестнице, ведущей из подвала. Майкл в последний раз оглянулся на Горация. «Ужасно театрально», — подумал он. Гораций стоит, сжимая в руках гранату, в комнате, полной оружия и боеприпасов, три сухаря, широко расставив ноги и положив руки на пояс, замерли у стены.
Майклу очень хотелось что-нибудь сказать, только на ум не приходило ничего подходящего. Он последовал за Эрнестом вверх по лестнице и вышел из жалкого маленького домика на улицу, где все еще стоял серый воскресный день.
