Дино Динаев - Мальчишник в зоне смерти
Они потянулись на выход в толпе остальных постояльцев подвала. Водонос торопливо хромал впереди. Вокруг все толкались и пихались, норовя оказаться первыми на входе, однако хромой толкался ловчее всех и, лавируя между идущими, вскоре затерялся за многочисленными спинами.
— Не упускай хромого из виду! — крикнул Картазаев Мошонкину.
Тот молодецки крякнул и, прикрикивая на идущих, вбуравился в толпу. Спереди загалдели, но Василий знал свое дело туго. Кого вежливо оттирая, а кому и поддавая локтем, он быстро продвигался вперед. Обжатый со всех сторон, Картазаев положился на волю толпы и двигался вместе с ней. Когда, выбрался наружу, неподвижный мертвый воздух показался ему удивительно свежим после спертости атмосферы подвала. При условии, что биогазовую смесь, возникшую в подвале по итогам ночи, можно было назвать атмосферой.
Постояльцы строились в подобие строя, в котором временами было две шеренги, а иногда три и даже четыре. "Испанцы" стояли перед строем, принимая парад. Мошонкин оказался ближе к концу колонны, он крепко удерживал водоноса за правый рукав, и физиономия у последнего была кислая. Может быть, оттого, что левый рукав был оторван напрочь.
— Сбежать хотел без построения, — объяснил Мошонкин, когда Картазаев подошел.
— Слушай сюда, дармоеды! — перекричал общий вялый гомон Глюк, глотка у него была, будь здоров. — Благодаря только мне вы живы до сих пор, но я могу прекратить ваше никому не интересное существование, если вы, придурки лагерные, вечером не принесете мне чего-нибудь полезного или того, что я смогу съесть. А теперь валите отсюда, глаза мои на вас бы не смотрели.
— Вы нам надоели! Убирайтесь отсюда и поживей! — в унисон заголосили другие "испанцы.
— Скорее ходу отсюда! Ходу! — запаниковал водонос и по-молодецки захромал прочь.
Они устремились за ним и вовремя. Остальной народ тоже бодро расходился, но одного бедолагу толкнули в сутолоке, и он упал, оставшись на площади в одиночестве. "Испанцы" выскочили из подвала как черти из табакерки и стали хлестать несчастного плетенными кожаными косицами, приговаривая:
— Лодырь! Прикорнуть решил, пока другие пупки рвут!
— Фашисты! — сжал Мошонкин кулаки. — За что они его так?
— Не вмешивайся, убьют! — предупредил Картазаев.
— Опять не вмешивайся, — вздохнул Василий.
Они прошли квартал, и Василий поинтересовался, что же они ищут. Водонос ответил, что все.
— Никогда не знаешь, что Глюку понравится, — пояснил он. — Еда выше всего ценится. Консервы опять же. Самое лучшее, если просроченные. "Испанцы" их едят и глюки смотрят. Правда, животы у них пучит, хоть святых выноси. Вещи они тоже любят.
— Тут же все сломано, — Мошонкин развел руками.
— Все равно. Их и сломанное интересует. Один раз сломанные часы принес Глюку, так тот мне даже консервов дал своих любимых.
— И что? — спросил Картазаев.
— Отравился, — виновато признался водонос. — Но глюков не видал.
— Да я не об этом, — махнул рукой Картазаев. — Что за часы?
— Ерундовые часы. Две шкалы и обе разное время показывают. Я ж говорю, сломанные.
— Сдается мне, что я видел такие совсем недавно, — вспомнил Картазаев. — Мне надо на них взглянуть!
Однако, как выяснилось, это оказалось труднее, чем он мог себе представить. Глюк вещички при себе не держал, опасаясь воровства. Для подобной цели за территорией подвала у него имелся схрон, про который естественно водонос не знал.
Вскоре они оказались перед приземистым зданием, стены которого состояли из одних балок, прихваченных по углам сваркой. По всей видимости, внутри подразумевались огромные витражные стекла, от которых со временем не осталось и следа.
— Что здесь все-таки произошло? — поинтересовался Мошонкин. — Землетрясение?
— Все может быть, — уклонился от ответа водонос. — Мы нашли все таким, каким вы сейчас видите.
— А тени на стенах? Кто это? — опасливо продолжал Мошонкин.
— Те, кто жил до нас, — сказал водонос.
— Кто их так? Конечно, не знаете?
— Об этом все знают. Те, кто имел огненный арбалет.
— Может быть, их бог наказал? — задал провокационный вопрос Картазаев.
— Ну, если у него был огненный арбалет, то может и он.
— Глупый ты, Анвар, богу арбалет без надобности, — подколол его Мошонкин. — Он тебя молнией промеж глаз. Сначала испепелит, а потом на том свете заставит сковородку лизать.
Водонос принял донельзя деловой вид и сказал:
— Ну что, пришло время поработать, — после чего указал на просматривающееся насквозь из-за отсутствия стен здание. — Тут пожар был, а еще раньше сахар хранился. Он весь спекся и обуглился, но если очистить, то за него можно у Глюка банку консервов получить.
— Ну что будем делать? — спросил Мошонкин у Картазаева.
— Сахар будем искать!
Мошонкин оглядел пепелище и произнес:
— Всю жизнь мечтал на шоколадной фабрике работать.
Картазаев постарался сделать так, чтобы участки оказались рядом. Хоть, откровенно говоря, спрятаться хромому было негде. На полу громоздились угольно черные окаменевшие кучи. Они взяли по арматурине и пытались отколоть хоть кусочек. Задача оказалась невыполнимой. Ничем не лучше поисков Черепа.
— Похоже, этот сахар автогеном варили, — проворчал Мошонкин, раздевшийся до пояса и напоминающего начинающего стахановца.
Он даже вздрогнул, когда Картазаев опустил ему руку на плечо.
— Вы чего, Владимир Петрович?
— Хромой смывается, — прошептал Картазаев. — Пошуми тут немного.
Он исчез среди торчащих балок, словно призрак. Мошонкин и не предполагал, что на глазах можно так замаскироваться, для этого надо быть, по крайней мере, Игорем Кио. Не желая ударить лицом в грязь перед Картазаевым, Мошонкин продолжал ударно трудиться. Ему даже показалось, что куча поддалась.
— Заканчивай железо долбить! — воскликнул Картазаев, вновь появляясь.
— Почему железо? — не понял Мошонкин.
— Чугун? Сталь? Не знаю, у кого температура плавления меньше, но это не суть важно. Ты так и не понял, что это не сахар?
— Ах, хромоножка хренов! — Мошонкин в чувствах швырнул арматуриной. — Где он?
— Не больше квартала отсюда.
— Так идемте скорее, шею ему сейчас намылим.
Картазаев натужно замялся.
— Видишь ли, это сейчас не совсем удобно. Анвар-водонос не одни.
У Мошонкина сразу возникло тысячу вопросов, но Картазаев не удовлетворил его любопытства, только сказал:
— Идем, сам посмотришь.
— Надо поторопиться. Как бы не сбежал, — забеспокоился Мошонкин.
— Эх, Вася, от такого не сбегают.
