Александр Казанцев - Том (7). Острие шпаги
Но нет! Напрасно ему надеяться, что жрецы, завороженные знакомым лицом, возникшим на камне, освободят его. Не для того они бросили его сюда!
Однако Хатшепсут не может не хватиться своего любимца. Она придет, непременно придет. И тогда услышит его голос. Он будет звать Ее и откроет Ей через отверстие «Свет – воздух» коварный замысел жрецов.
Она спасет его, спасет!
Время шло. И никто не окликнул заключенного в смертную камеру юношу через узкое отверстие, сообщавшее его с внешним миром, вернее, с «Залом Стены», скрытым в огромном храме.
Страшно хотелось есть и пить.
Сколько времени можно бесполезно просидеть у колодца, в котором где-то внизу есть вода? Но как достать ее, если рукой не дотянуться? Он убедился в этом, едва вошел сюда.
Тростинки! Две тростинки разной длины!
Кстати, задача требует назвать длину наидлиннейшей прямой, заключенной в ободе колодца! Можно измерить ее тростинкой. Но как? Какими мерами он располагает? Тростинка в две меры, тростинка в три меры, и… можно еще получить и одну меру, как разность их длин. Достаточно ли это для измерения, если не знаешь магических чисел?
Сложив вместе две тростинки, Сененмот убедился, что поперечник обода колодца несколько больше одной меры. Но насколько? Как это определить?
Он представил себе, как тщетно силились рёщить это те, от которых остались здесь черепа и гнилые кости?
Он встал и уложил все черепа в одну кучу, кости скелетов – в другую.
Он непроизвольно прибрал свое последнее убежище, в котором ему предстояло закончить жизнь. Кто приберет его кости?
Смертельно хотелось пить, даже больше, чем есть.
Как было сказано в иероглифах, кончавших надпись? «Сквозь стену колодца Лотоса прошли многие, но немногие стали жрецами бога Ра. Думай. Цени свою жизнь. Так советуют тебе жрецы Ра».
«Думай!» До сих пор он не думал, он только ждал помощи извне. А если надеяться на это нечего? Тогда надо думать, как советуют жрецы! Думать! Но что может придумать он, знающий лишь части целого числа, не прикасавшийся к магическим числам?
Нет! Он может придумать многое, очень многое! Аллею статуй Прекраснейшей… Сады на уступах храма, который он для Нее воздвигнет! Постой же, постой! Если тебе известны части целого, то вспомни, как раз частей целого и не хватало при измерении поперечника обода колодца! Частей целого! Но как эти части определить? Чем?
Пить, пить! Только пить! В голове мутится. Очевидно, солнце прошло через зенит и все живое спряталось в тень, предаваясь дневному сну.
Сененмот спать не мог и не хотел. Он хотел пить!
И тогда ему пришло в голову, что у него есть тростинки, достающие до дна колодца. Их можно смочить в воде, а потом обсосать.
Спеша, он стал спускать обе тростинки сразу, вынимать их из колодца и жадно обсасывать.
В рот попадали лишь капли влаги, но и это было наслаждением.
Сотни раз, не меньше, опускал Сененмот тростинки в колодец Лотоса, прежде чем хоть слегка утолил жажду.
Теперь он умрет не сразу – не от жажды, а от голода… Жить без пищи можно много-много дней. Неужели же Она не придет?
Увы! Жрецы не допустят Ее в «Зал Стены», скроют его существование… или покажут разве что для того, чтобы прочитала «Надпись» с заданием испытуемому и узнала его судьбу.
Но если Она будет рядом, он должен почувствовать Ее близость!
Выглянуть в отверстие «Свет – воздух» невозможно – до него едва дотянуться руками, чтобы выбросить камень с ответом… И даже голоса Ее он не услышит, потому что Она в немом молчании прочитает НАДПИСЬ и с поникшей головой выйдет из зала.
Хатшепсут, Хатшепсут, моя Хатшепсут! Отзовись! Ведь тебя любит твой Сененмот! И ради любви к тебе не хочет умереть!
А если не хочешь умереть, то внемли жрецам, которые написали: «Думай. Цени свою жизнь».
Думать? Думать, думать ради Нее и ради себя!
Прекраснейшая учила, что наука чисел построена на измерении. На измерении! Все, что познает человек, все, что он постигает, он измеряет! Должен измерить! Быть мудрым – это уметь измерять! Разве не так Она сказала? Измеряют уровень воды в Ниле, измеряют наделы земли феллахов, измеряют ожидаемый урожай, измеряют богатства храмов и фараонов, число рабов и число талантов золота. Измеряют высоту пирамид и длину их теней.
Но чем измерять ему, замурованному? Измерять есть чем, только надо подумать как! Есть ведь целых две тростинки, их можно использовать для измерения наидлиннейшей прямой – поперечника обода колодца.
На тростинках есть меры: одна, две, три, но нет частей целого. А нельзя ли получить эти мелкие меры?
Вооружившись медным долотом, Сененмот прежде всего отметил на тростинках величину одной меры, двух мер, три меры. Затем он отметил и величину наидлиннейшей прямой, заключенной в ободе колодца, которую нужно измерить. Вычтя из нее одну меру, он получил ту часть целого, которую пока не знал, как измерить. Он стал ломать себе голову над тем, какие величины для измерений может он получить. Он начал думать, действовать… и уже одно это придало ему силы.
В голове просветлело, как-то сама собой пришла мысль, что если тростинки опускать в воду наклонно, то мокрые части на тростинках будут разные.
Он тотчас опустил тростинки одну за другой, вынул и примерил. Оказалось, что разность длин мокрых частей будет для него новой мерой, малой мерой, как он назвал ее.
Отметив ее надсечкой, он стал размышлять, что бы измерить этой новой мерой. Ведь она же была долей целого, долей одной меры. Интересно, сколько раз уложится новая мера в одной мере?
Он тщательно измерил половину короткой тростинки, где поставил отметину одной меры. Радости его не было границ!
Малая мера уложилась в одной мере ровно шесть раз!
Работа уже увлекла Сененмота. Он представил себе, что Прекраснейшая руководит им, находится где-то рядом. Но на самом деле Она была далеко, и он доходил до всего сам.
В его руках уже была одна шестая меры. Можно ли ею измерить наидлиннейшую прямую, поперечник круга? Его длина была у него отмечена на длинной тростинке. И он тотчас приложил ее к своим новым мерам.
И сразу уныние овладело им. Все напрасно. Ничего не получилось.
Малая мера уложилась семь раз, а восьмой раз вышла за пределы отметины.
Сокрушенно смотрел Сененмот на лишний отрезок, который невольно тотчас отметил долотом. И вдруг понял, что обладает еще одной мерой. Надо было тотчас определить, какую часть главной меры она составляет.
Он судорожно стал измерять и… не поверил глазам!
Его новая самая маленькая мера (лишнего отрезка) уместилась в главной мере десять раз! Итак, как учила Прекраснейшая, он имеет в измеренном поперечнике одну целую (шесть малых мер) и еще две лишние меры, то есть одну треть. Однако из этой трети нужно вычесть одну десятую.
