Алла Марковская - Волны. Сэнп
Работали в основном Седой Данэталл, Усатый Дарго и толстяк Бактрис. Молодой меланхолик, герой-любовник Улист пребывал в мечтах, у него все выпадало из рук, последней каплей был молоток, который как-то самовольно и очень больно ударил его по мизинцу ноги. Улист заверял, что палец теперь сломан и он не сможет вечером танцевать. Седой его послал… к бабам…. к Дуэнье… лечить палец.
Гэл выслушал поучительную тираду о ленивой и безрукой молодежи, поднял молоток, аккуратно вбил гвозди, один за другим. Положил молоток и спросил:
— Ну, и что я должен делать в этом спектакле? Кроме гвоздей.
— А, ну да… Сейчас закончим тут со сценой, пойдешь к Рыжей, она напишет… Что ты удивляешься, Рыжая у нас грамотная девушка… Так вот, она напишет тексты песен и научит их играть. Будет спектакль, в котором больше ее песен, две вы поете вместе, и две ты сам, за три часа выучишь. Ты и Рыжая поете, остальные бросают несколько реплик, между песнями, танцуют и разыгрывают пантомиму. Понятно?
Да уж, что же не понять, еще бы знать, когда и что петь, Гэл нерешительно спросил:
— А репетиции не будет?
— Некогда… Да не волнуйся, все это не сложно, справишься, твой голос да и вид сгладит все ошибки, здесь не столица, а пока приедем в столицу, натренируешься и нарепетируешься. Все, не стой столбом, вот эту доску прибей.
В рекламе актеры здесь не нуждались, маленький поселок гудел и буквально слетался на рыночную площадь поглядеть на бродячих актеров. И вправду, что бы те не сыграли, все будет хорошо. Даже просто посмотреть на то, как собирают сцену, пришли около сотни зевак. Стояли, обсуждали, тыкали пальцем, обговаривали, вспоминали вчерашнюю дуэль менестрелей.
Гэл проверил своих лошадей, удостоверился, что они накормлены и напоены, что стоят на чистой соломе, и что Огонек никого не искусал, не лягнул. Огонек проникся к мальчику-конюху чувством опекунства и не обижал.
Когда Гэл вернулся в харчевню, женщины еще завтракали в своей комнате. Айрэ увидел отца, соскочил с кровати, которая в данный момент служила столом, и побежал к Гэлу с криком:
— Папа!
Актрисы с умилением посмотрели на мальчика и его отца. Дуэнья загрустила и вышла из комнаты, забрав грязные тарелки. Следом за ней выбежала юная веселая Паль.
Гэл взял Айрэ на руки, сел на кровать.
— Учите меня, — с улыбкой предложил он.
Янни и героиня подмостков, блондинка Виланна, застыли, рассматривая его, и размышляя, с чего бы начать. Вероятно, начать нужно с текста и музыки, думал Гэл, оказалось, девушки решили иначе. Они думали, в какой костюм его обрядить. Выбрали темный простой костюм, высокие ботфорты да рубашку с кружевным воротником и манжетами. Рыжая причесала его и завязала волосы в хвост, только тогда они начали разучивать аккорды и слова песен. Времени оставалось очень мало, и Айрэ путался под ногами и под руками, забирая ценные бумажки с текстом и перо с чернильницей. Чернильницу он вылил, перо сломал. В результате Янни и Виланна вытирали пятна с пола, отстирывали покрывало и мыли руки ребенка. Устраняя пятна и отмывая ребенка, Янни напевала слова песен, а Гэл повторял за ней, стараясь запомнить.
Пьеса повествовала о любви печального юноши — третьего сына (Улиста) к прекрасной девушке (Паль), которая должна была выйти за грозного аристократа (Дарга). А в аристократа была влюблена всеми известная в столице актриса (Виланна). Отец прекрасной девушки (Бактрис) и слышать не хотел о третьем сыне в качестве зятя, потому торопился выдать неразумную дочь замуж за аристократа. Но влюбленная в аристократа красавица актриса и прекрасная девушка вместе с хитрой дуэньей (она же и была Дуэнья) сговорились, подстроили так, что аристократ сам оказался от своей нежной невесты в пользу красавицы актрисы, и едва ли ни силком затащил прекрасную девушку и грустного юношу к жрецу на бракосочетание. Отцу ничего не оставалось, как благословить дочь и зятя. Аристократ женился на красавице-актрисе. Все это действие в двух частях озвучивали Гэл и Янни, стоя по краям помоста с лютнями в руках. За потертой, утратившей цвет кулисой за спиной Гэла стоял Данэталл (он же автор сего спектакля) и подсказывал слова. Зрители как застыли в начале пьесы, так и стояли, заслушавшись и засмотревшись, открыв рты до самого ее конца, как дети.
А когда актеры вышли на поклон, зрители начали неистово восторженно хлопать и кричать, чтобы менестрели исполнили еще раз финальную песню. Пришлось петь. Гэл был уверен, что мотив этой финальной песни он уже слышал, и не здесь, и что этот мотив был связан с хит-парадами, а не театром.
А Данэталл был доволен. Этак пойдет дальше, они доберутся до столицы с хорошим капиталом в тайном мешочке, несмотря на дорожные расходы. Даже смогут снять на зиму дом в столице, чтобы давать там представления. Дан размечтался о стабильности и успехе, но потом вспомнил, что новый менестрель ничего не сказал о том, что будет, когда они доберутся до столицы, и решил, что парня нужно будет уговорить остаться. Все равно ведь корабль не поднять, он-то Дан-инженер это точно знал. Хотя рассказать Гэлу об этом не решался, вдруг тот сразу же сбежит искать что-то еще. Видел он таких попаданцев, бегают по планете, каждый миф слушают. Нет, чтобы остепениться, как они с Даргом, найти себе занятие и прибыльное, и по душе. Дан вздохнул, пошел считать заработок. Не то чтобы он пожалел молодого менестреля, или посочувствовал ему, вначале и он бегал по планете, каждый миф слушал…
Менестрели закончили финальную песню, поклонились. Гэл видел, что зрители не желали расходиться, стояли, смотрели, как актеры собирают старенькие декорации, которые казались роскошными в вечернем свете при факелах и свечах. О чем думали эти люди, обычно впряженные в ежедневную работу, добывая себе кусок хлеба и мяса, Гэл не знал, не мог уже четко считывать мысли, слишком устал. Видел аплодисменты и восторг, а чувствовал презрение, зависть к «легкой» судьбе расфуфыренного бродячего актера, зрители видели в людях, стоящих на сцене, в их танцах и нарядах ярких легкомысленных перелетных птиц. Им казалось, что играть на сцене вымышленную удачную судьбу счастливого персонажа легко и приятно — «играть не землю пахать».
Вечером снова пили и пели. Гэл устал за этот день больше, чем уставал в пути. Ночь он спал в комнате с Даном и Даром, спал плохо, Айрэ ворочался и толкался, Дан храпел, а Дар вообще куда-то ушел, потом пришел. Гэл отвык от постоянного внимания и чувствовал себя неуютно среди людей, которые так искренне приняли его в свою актерскую семью.
Утром сонный, он разбудил Огонька, вычистил сначала его, потом Летуна. Как раз тогда вошел Дан:
