Клиффорд Саймак - «Если», 1994 № 07
Сейчас в кармане у Джоша лежала плотная пачка карточек, а в голове он держал их цены, которые разнились в зависимости от степени надежности и величины кредита. Впрочем, потратить деньги прежних владельцев карточек теперь удавалось все реже — родственники погибших быстро набирались ума-разума и обращались к станционному компу, а тот послушно менял коды доступа к банковским счетам… Такие ходили слухи, и Дэймон склонен был им верить. С каждым днем оставалось все меньше надежных документов, поэтому Джош отобрал для себя несколько самых безопасных карточек и кодовых номеров. Спрос на них быстро падал, цена держалась только на карточки одиноких людей и независимые счета.
Многое говорило о близких переменах… Возможно, Джош стал излишне подозрителен, однако в коридорах на всех ярусах зеленой прежде не бывало столько людей. Все, кто боялись идентификации и не рисковали обращаться к властям за новыми документами, постепенно перебирались в зеленую и белую секции, по-прежнему открытые. В последние дни у Джоша появились сомнения относительно белой, и он старался не задерживаться в ней сверх необходимого. Никаких явных признаков готовящейся операции… Но что-то подсказывало Джошу, что скоро военные изолируют очередной участок. Скорее всего, белую.
В зеленой скопилось очень много народу, и хватало отчаянных голов, полных решимости отстаивать каждую комнату, каждый коридор. Но Джошу не верилось, что военные допустят сопротивление. Скорее всего, уладив все свои дела на Пелле, Мациан тщательно изолирует последнюю неблагонадежную секцию и широко раскроет двери в космос. И все погибнут — без звука, без единого шанса на спасение.
Несколько безумцев, решив выжить вопреки логике, раздобыли себе скафандры — самый опасный товар на черном рынке — и не отходят от них ни на шаг, угрожая оружием. Но большинство просто дожидаются смерти. В зеленой царит атмосфера отчаяния и безнадежности; все, кто решается сдаться властям, уходят в белую. Стены зеленой пестрят лозунгами, среди них много непристойных, есть и патетические, например: «Мы здесь жили!» В коридорах уцелели считанные лампы, отчего секция тонет в сумерках. Мрак опасен, и никто не посещает несколько совершенно темных коридоров, если он там не живет или если его не волокут туда силой. Там обитают шайки, воюющие между собой за власть, к ним примыкают слабые духом. Гангстерам платят — чтобы не причиняли зла. Или чтобы позволили причинить кому-то зло. Некоторые шайки вышли из «К», другие созданы резидентами Пелла в целях самозащиты. Джош боялся всех без разбору, боялся бессмысленного насилия. Он отрастил длинные волосы, отпустил бороду, перестал умываться и научился прихрамывать. Он слегка изменил лицо с помощью грима, не пожалев на это больших денег. Самое забавное (если в столь тяжелой ситуации вообще уместно это слово) заключалось в том, что большинство обитателей этих мест поступали точно так же. Секция изобиловала мужчинами и женщинами, которые лезли из кожи вон, чтобы не быть узнанными. По коридорам они передвигались короткими мышиными перебежками, словно постоянно ожидали услышать за спиной: «Вот он! Держи!» Даже самые наглые и агрессивные бандиты притихали, стоило вдалеке показаться солдатам или полицейским.
Вероятно, внешне Джош изменился до неузнаваемости. Еще никто не указал на него или на Дэймона пальцем и не завопил: «Я тебя знаю!» А может быть, из граждан Пелла еще не до конца выветрилась лояльность к прежней власти, или Дэймона и Джоша спасала причастность иных шаек к черному рынку, — если кто и узнал их, то, наверное, принял за бандитов и решил не связываться.
В коридорах встречались десантники, столь же привычные глазу, как и низовики, идущие по своим делам. Зеленый и часть белого дока были все еще открыты, правда, иногда к первым двум причалам зеленого подходила «Африка», реже — «Атлантика» и «Тихий океан»; остальные корабли практически не покидали синего дока, и их десантники беспрепятственно проходили через аварийные межсекционные шлюзы в зеленую и белую, где развлечений ради или по долгу службы смешивались с обреченными… А обреченные прекрасно понимали: чтобы избежать своей участи, им достаточно подойти к охране у входа в какое-нибудь «очищенное» помещение и сдаться. Некоторым не верилось, что мациановцы посмеют выпустить воздух из целой секции — очень уж мирно, даже почти дружелюбно, вели себя солдаты, зачастую выходя из кораблей без доспехов, засиживаясь в барах, шутя и смеясь… Два или три увеселительных заведения они присвоили, но в другие злачные места гражданские могли заходить безбоязненно, встречая порой благожелательные улыбки. Все это делалось специально, полагал Джош. Жертву проще уничтожить, когда она уверена в твоем миролюбии. У жертвы еще есть выбор: поиграть с военными в кошки-мышки или сдаться и подвергнуться опознанию, а там будь что будет. Первый вариант был заведомо проигрышным: рано или поздно в контрольном центре кто-то нажмет на кнопку и даже не увидит лиц умирающих.
Джош и Дэймон строили планы — один безумней другого. Брат Дэймона, по слухам, еще жив. Они проберутся на какой-нибудь челнок, заставят экипаж отвезти их на Нижнюю, высадятся и спрячутся в чаще. Была и другая идея, столь же дикая: угнать челнок из-под носа у солдат, собравшихся лететь на планету. Разработка планов помогала им убить время и давала пищу для ума, а главное — надежду. Больше от этих планов не было никакого толку.
Третий вариант казался более реалистичным. Через ворота пробраться в очищенные секции, туда, где военизированная полиция, двери, снабженные сигнальными устройствами, контрольно-пропускные пункты на каждом перекрестке, где благодаря стараниям Мэллори шагу не ступишь без карточки, — и попытать счастья. Нет. «Слишком много человеки-ружья, — предупредил Синезуб. — Холодные глаза они».
Вот уж действительно — холодные.
Здесь у Дэймона и Джоша был рынок. И заведение Нго.
Джош приблизился к бару не по туннелям эксплуатационной зоны, что тянулись за внутренней стеной дока и почти доходили до черного хода в бар, а вдоль девятого яруса зеленой. Черным ходом пользовались в исключительных случаях, поскольку Нго терпеть не мог, когда кто-нибудь из его знакомых без крайней нужды входил в главный зал не через парадную дверь, а через заднюю, тревожа станционный комп. Здесь процветала запрещенная торговля, а посему власти держали это заведение под надзором, выделяя его из двух десятков баров и прочих злачных мест, которые тянулись вдоль стены зеленого дока и по сквозному коридору, — мест, в которых прежде бывало полным-полно купцов. Довершались эти ряды ночлежек, видеотеатров, комнат отдыха и ресторанов, как ни странно, молельней. Некоторые из ночлежек выгорели изнутри, зато большинство баров и ресторанов действовало, не давая населению вымереть от голода. Продовольствие частью поступало со станционных складов (власти не хотели возиться с распределением пайков), частью — с черного рынка.
