Журнал «Если» - «Если», 2005 № 08
— Двенадцать, — остановившись, ответил Кружилин.
— Вот, товарищ, будешь тринадцатым, — снова обратился он к Павлу. — Назначаю тебя старшим. Возьми этих бойцов и иди займи интернет-центр. Справишься?
— Конечно, — радостно ответил Балабанов и впервые за всю свою вампирскую биографию почувствовал гордость. Происхождение не подвело его. Павел наконец понял, что здесь он среди своих, и в этот момент готов был отдать жизнь за те великие идеи, которые двигали оратором и всеми, кто бросился на штурм.
— Возьми кол, товарищ, — с доброжелательной улыбкой Кружилин протянул Балабанову осиновую дубину с остро заточенным концом, и Павел от души поблагодарил его.
Балабанов шел во главе небольшого отряда к интернет-центру и вспоминал о Маше: «Эх, жаль девчонку. Нашел бы ей мужика, она нарожала бы мне доноров…». Несмотря на горечь потери, теперь Павел точно знал, что не следует ждать милости от природы и справедливость на земле надо устанавливать своими руками.
«Не мы выбираем врата, врата — нас», — как когда-то было сказано в священном писании. В этот день произошло все, что должно было произойти. Во время штурма мэрии пленили князя и его апостолов. После того, как чистокровных казнили осиновыми колами, их свалили посреди площади и стали дожидаться, когда выглянет солнце. Обращенные плевали на своих бывших хозяев, глумились над ними и пели веселые революционные песни о победе жизни над смертью. Был среди торжествующих и Павел Балабанов.
Много еще замечательного и трагического произошло с Балабановым в те незабываемые дни. Через неделю специальным распоряжением реввампирсовета Павел был назначен первым заместителем начальника отдела продовольствия. Вместе с должностью ему выдали недельный паек из консервированной человеческой крови, и впервые за много месяцев Балабанов наелся досыта.
Через год из рук самого оратора Павел получил именной серебряный кол, на котором было красивой вязью выгравировано: «Пламенному борцу революции товарищу Балабанову Павлу Афанасьевичу».
Впереди Балабанова ждала долгая интересная жизнь, полная революционной романтики и упорной работы по восстановлению на земле кормовой базы. И Павел чувствовал себя счастливым.
?
Вячеслав Куприянов
Песочные часы
Оважды майор Т.Т.Бис уверенно передвигал ноги, шагая по незнакомому коридору. Белый пластиковый мундир похрустывал на его крепких плечах, в дельтовидных мышцах ощущалось деловитое тепло, утром удалось всласть позаниматься гантелями, которые он сам в свое время смастерил из черствого хлеба.
У входа в Учреждение он отказался от поводырей, хотя и дал им на чай по два куска сахара каждому. Он был уверен, что сам найдет нужную дверь по запаху чая — безусловно, у шефа должен быть чай, аромат которого проникает за любую дверь. Так оно и вышло. Вот нужная надпись: ЯВНЫЙ ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК ДОДОУФФ. От неявных советников чаем не пахнет, даже если с ними столкнешься в незнакомом лабиринте нос к носу.
Дважды майор нажал кнопку, и загорелся свет под его ногами. Прибор убедился, что размеры его подошв совпадают с заданными, дверь открылась, и советник Додоуфф приветливо поднялся из-за стола.
— Я не имею ничего против! — назвал пароль дважды майор.
— И я не имею ничего против, — отозвался явный тайный. — Не хотите ли чаю?
— Не имею ничего против, — согласился вошедший и добавил: — Сахар у меня есть!
— Вот и хорошо, — обрадовался хозяин кабинета, — вы мне сахар, я вам щепотку чая. Выпьете, когда найдете воду. А сейчас к делу. Благодаря вам я узнал точное время: восемь ноль-ноль. С исчезновением этого проклятого Або Ригена у нас остановились все часы. Вы же знаете, что у нас все часы — песочные. Знаете вы и о том, что нам положено пить чай только с кусковым сахаром, но все равно что-то происходит с сахарным песком в часах. Не то чтобы его крали, но часы останавливаются. А он с ними что-то делал, после чего они опять шли.
— Быть может, он заменял сахарный песок солью? — предположил приглашенный.
— Вряд ли, ведь соли столько не съешь зараз, сколько сахара, тогда бы у нас появилась уйма лишнего времени, чего не наблюдается. В то же время, чтобы заменить сахар на соль, надо обладать хорошим вкусом, ведь по цвету они не различаются.
— А может быть, у него был хороший вкус? — майор тут же понял, что сказал глупость.
— Ха-ха-ха! — заскрежетал тайный. — Это исключено! Вы не должны этого знать, это тайна не по вашему ведомству, но я вам ее открою. Когда запретили читать книги в связи с тем, что книгой можно ударить по голове, не все книги были уничтожены.
— Не может быть! — от неожиданности майор схватился в ужасе за голову и огляделся. Книг не было ни на столе, ни на полу, ни даже на потолке.
— Не бойтесь, здесь вам ничего не грозит, — успокоил его советник. — Дело в том, что остатки книг завалялись кое-где у самых бедных, у кого, кроме них, все равно ничего не было, и у тех граждан, для которых удар книгой по голове ничего не значит. Або Риген принадлежал как к первой, так и ко второй категории. И самое странное, вы мне не поверите, но он эти книги читал! А вы говорите о вкусе…
— Как это — читал? — оторопел майор.
— Да так! Перелистывал! Но не сразу всю книгу, а над каждой страницей подолгу сидел, не так, как при медитации, когда смотришь в одну воображаемую точку, а скользил взглядом слева направо и сверху вниз.
— Это же неестественно! — возмутился майор.
— Это дважды неестественно, — усилил его возмущение Додоуфф. — Наши секретные эксперты, специализирующиеся на чтении ископаемых бестселлеров, доложили, что исследуемый объект читает так называемые словари, то есть книги, в которых слова подобраны в неестественном порядке. Если прочитать их подряд… я, конечно, имею в виду не преступное чтение, а экспертное, по долгу службы… так вот, если прочитать их подряд, за ними ничего не стоит, никакого события, черт подери!
— Ну и читатель, — только и мог вставить Т.Т.Бис.
— Именно! Эти книги он называет словарями. Он их взял в подвалах под слоями пыли, если эту пыль взвесить, то окажется, что все эти книги не нашей эры. Из этих книг он вычитал, что в нашем мире все переполнено неестественными вещами и почти нет так называемых естественных вещей. То же самое он говорит и о событиях. Он и нас с вами считает этими, так называемыми… — явный тайный не решился еще раз произнести слова из пыльных словарей, словно боясь задохнуться окончательно.
— А как он попал в эти подвалы и проник под слои пыли, ведь под пылью ничего не было видно?
