Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 15
Он замолк, не находя слов.
— Не продолжай, сынок, — почти без выражения тихо ответил адмирал. — Пошли на твой корабль.
— Мы не мятежники, сэр, — почти жалобно сказал Хамид. — Вы нужны нам, чтоб сдержать этого чудовищного мерзавца, пока нам не удастся довести истину до ушей Императора…
— Нет, мятежом теперь этого не назовешь, — ответил Мак-Кормак. — Теперь это уже восстание. — Его голос рвал воздух как свист бича. — Вперед. На полусогнутых!
Глава 2
Адмиралтейство представляло собой целый город, поднимавшийся высоко-высоко над той частью Скалистых гор Северной Америки, где он был расположен. На память невольно приходили мифические титаны, взгромоздившие Пелион на Оссу, когда штурмовали Олимп.
— И в один прекрасный день, — шепнул Доминик Флэндри юной даме, которой он показывал Адмиралтейство (сравнение должно было продемонстрировать его высочайшую эрудированность), — боги могут разгневаться так же, как гневались в прошлом; но будем надеяться, последствия их действий на этот раз будут менее плачевны.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила она.
Поскольку цель Флэндри заключалась вовсе не в просвещении дамы, а в том, чтобы соблазнить ее, он лихо закрутил ус и вкрадчиво произнес:
— Я хочу сказать: вы слишком очаровательны, чтобы обременять вас моими глупыми предчувствиями. Вы хотели посмотреть звездный глобус, с помощью которого прокладывают курс меж звезд, это здесь — пойдемте.
Он не стал объяснять ей, что великолепные трехмерные изображения звезд предназначены только для туристов. Ведь даже самые ничтожные астрономические расстояния слишком велики, чтобы карты, каковы бы они ни были, могли принести хоть какую-нибудь пользу. Реальная же информация хранилась в огромных банках памяти весьма малопрезентабельных компьютеров, которых обычным гражданам видеть не полагалось.
Когда кэб Флэндри сегодня оказался на территории Адмиралтейства, ему вдруг вспомнился этот давний, совершенно незначительный эпизод. Завершился он тогда к полному его удовлетворению. Но ум Флэндри еще долго был занят случайно возникшим сравнением, которое он тогда не разъяснил своей пассии.
Вокруг него поднимались монументальные разнообразно окрашенные стены, такие высокие, что на самых нижних этажах флюоропанели горели круглосуточно, а по стенам лианами тянулись линии надземок, ведущие к вершинам зданий, тонувших в облаках или купающихся в солнечном свете. Воздушные корабли тысячами кишели и сверкали в небе, и этот танец был так сложен, что управлять им мог лишь мощный электронный мозг. Между зданиями лились транспортные потоки; они то вползали на них, то вдруг исчезали в туннелях или в пещерах, расположенных под фундаментами этих рукотворных монстров. Кэбы и автобусы — воздушные и наземные — были почти бесшумны. Такими же были и движущиеся тротуары. И голоса, и шорох шагов тоже лишь изредка нарушали тишину. И все же Адмиралтейство словно купалось в круглосуточном гуле, подобном гудению пчелиного улья, — отголосках той огромной работы, которая шла в недрах зданий.
Ибо здесь находилась ось имперского могущества. Терра, грубо говоря, правила пространством, имевшем форму сферы, в диаметре составлявшей свыше 400 световых лет, сфере, включавшей более четырех миллионов звездных систем, из которых обитатели более ста тысяч в той или иной степени зависели от Терры.
Такова была внешняя сторона Адмиралтейства — предмет его особой гордости. Ну а ежели заглянуть за сцену… Флэндри очнулся от своих мыслей. Его машина спланировала к Разведывательному управлению. Он в последний раз глубоко затянулся сигаретой, сунул ее в утилизатор и придирчиво взглянул на свой мундир. Вообще-то он предпочитал тот щегольской вариант формы с различными элегантными отступлениями от общепринятого, который дозволялся достаточно резиновыми правилами, а чаще такой, какой даже они не одобрили бы. Однако если ваш отпуск прерван спустя лишь несколько дней после прибытия на Терру и вам приказано немедленно явиться к вице-адмиралу Хераскову, то для вашего здоровья полезней, если вы прибудете к нему в простом белом мундире и в таких же брюках, выпустив последние поверх дивных полусапог, с ремнем вместо шарфа, в повседневном сером плаще и в берете, скошенном так, чтобы кокарда с солнечным протуберанцем приходилась как раз посередине вашего лба.
«Власяница и пепел больше подходили бы к случаю, — печально подумал Флэндри. — Три — считай, не считай — пышнотелые девицы, готовые и даже жаждущие украсить своим присутствием празднества по случаю моего дня рождения, каковые — распланированные на неделю — имели быть открыты завтра в Эверест-хаузе, не говоря уж о меню, на разработку которого я затратил целых три дня! Мы могли бы растянуть удовольствие на столько времени, сколько понадобилось бы, чтобы доказать: четверть века не такой уж дряхлый возраст, как кажется некоторым! И вместо этого — такая вот штуковина!»
Машина в здании, исполнявшая функции коммуникационного устройства, переговорила с машиной в его кэбе. Флэндри высадили на 15 этаже гостевого гаража. Гравимоторы автоматически выключились. Флэндри опустил свою карточку в прорезь автомата, который снял с нее один кредит, а затем открыл дверь. Морской пехотинец у входа сунул документы лейтенанта-коммандер и его вызов к начальству в другую машину и разрешил ему идти дальше. Направляясь к нужному лифту, Флэндри миновал несколько залов. Боясь опоздать к начальству, он предпочел двигаться пешедралом, а не воспользоваться самодвижущейся дорожкой.
Людские толпы текли по коридорам, ручейками ответвляясь во всякие помещения и кабинеты. Тут были все ранги — от младших техников до адмиралов, на чьих плечах лежала ответственность за безопасность тысяч миров; попадались и ученые, которым с трудом удавалось удерживать Империю на плаву во вселенной, полной смертельных сюрпризов. Формы, краски, звуки речи, осязательные ощущения, когда Флэндри касался одежды какого-нибудь инопланетянина, все это пролетало мимо него в вихре бесконечно разнообразных сочетаний.
«Трах, бах, бух, ух, бег весь век, — бурчало мрачное настроение Флэндри. — Снова работа, ибо приближается ночь, Долгая Ночь, когда Империя погрузится в омут, а завывающие толпы варваров будут разбивать свои шатры на ее развалинах. Ибо разве можно вечно играть роль господ, если даже наше звездное скопление, расположенное где-то на самой окраине Галактики, так огромно, что мы, по сути дела, никогда не сможем изучить хотя бы небольшую его часть. Возможно, нам уж никогда не узнать ничего, кроме этой спирали, которую мы видим частенько. Господи, да даже половины солнц в том микроскопическом кусочке пространства, на который мы претендуем, мы и по разочку не посетили.
