Энди Вейр - Марсианин
— Прости, — негромко сказала Йоханссен. — Уотни — один из нашей команды. Я не могу просто позволить ему умереть.
Отец вздохнул.
— Жаль, надо было воспитать тебя более эгоистичной.
Она еле заметно усмехнулась.
— И как я до такого докатился? Я самый обычный региональный менеджер по продажам для целлюлозно-бумажного завода. Что моя дочь делает в космосе?
Йоханссен пожала плечами.
— У тебя всегда был научный склад ума, — сказал он. — Это было потрясающе! Круглые пятёрки по всем предметам. Крутилась среди очкариков, слишком пугливых, чтобы позволить себе что-нибудь эдакое. Никаких выходок! Ты была такой дочерью, о которой остальные отцы могут только мечтать.
— Спасибо, папа, я…
— А потом ты поднялась на гигантскую бомбу, которая зашвырнула тебя на Марс. И я говорю буквально!
— С технической точки зрения, — поправила она его, — носитель всего лишь поднял меня на околоземную орбиту. На Марс я прилетела на ионных двигателях, работающих от ядерного реактора.
— О, так куда лучше!
— Папа, со мной всё будет в порядке. Скажи маме, что со мной всё будет в порядке.
— И что толку? — ответил он. — Пока ты не вернёшься, она всё равно будет сплошным комком нервов.
— Я знаю, — пробормотала Йоханссен, — но…
— Что? Что — «но»?
— Я не погибну. Правда, не погибну. Даже если всё пойдёт не так.
— Что ты хочешь сказать?
Йоханссен нахмурилась.
— Просто скажи маме, что я не умру.
— Но как? Я не понимаю.
— Не хочу вдаваться в подробности, как именно, — сказала Йоханссен.
— Послушай, — сказал он, склонившись к камере. — Я всегда уважал твою личную жизнь, твою независимость. Я никогда не совал нос в твои дела, не пытался тебя контролировать. Ты же знаешь, что я старался?
— Да, — признала Йоханссен.
— Так позволь мне, в обмен за всё это, лишь однажды спросить, что ты скрываешь? О чём ты хочешь умолчать?
Йоханссен немного помолчала, задумавшись. А потом сказала:
— У них есть план.
— У кого?
— Он всегда есть, — заметила Йоханссен. — Всё планируется заранее.
— Какой такой план?
— Они приняли решение, что я должна выжить. Я самая молодая. У меня есть нужные навыки, я смогу вернуться домой живой. Кроме того, я меньше всех, и мне нужно меньше продуктов.
— Что будет, если аппарат до вас не долетит, Бет? — спросил отец.
Он задал вопрос неожиданно твёрдым тоном.
— Погибнут все, кроме меня, — сказала она. — Они проглотят таблетки и умрут. Сделают это сразу же, чтобы не расходовать припасы. Командор Льюис выбрала меня. Она сама мне об этом сказала, ещё вчера. Не думаю, что NASA об этом знает.
— И припасов хватит до возвращения на Землю?
— Нет, — ответила Йоханссен. — У нас достаточно еды, чтобы на месяц хватило шестерым. Если останусь одна я, их хватит на шесть месяцев. На ограниченном рационе я продержусь девять, а надо продержаться все семнадцать.
— Так как же ты спасёшься?
— Продукты будут не единственным источником пищи, — сказала она.
Отец широко распахнул глаза.
— Ох!.. О, Господи…
— Просто скажи маме, что припасов хватит, ладно?
* * *Инверсионный след от «Тайянь-Шеня» плыл в морозном небе над пустыней Гоби. Ракета, уже невидимая вооружённым глазом, упрямо разгонялась на пути к околоземной орбите. Оглушительный рёв двигателей сменился далёким низким рокотом.
— Идеальный запуск, — с энтузиазмом заметил Венкат.
— Разумеется, — сказал Жу Тао.
— Вы нам правда очень помогли, — произнёс Венкат. — И мы вам благодарны.
— Конечно.
— И у вас будет место в команде «Ареса-5». Все счастливы!
— М-м-м…
Венкат искоса посмотрел на Жу Тао:
— Похоже, вы не очень-то рады?
— Я четыре года потратил на разработку «Тайянь-Шеня», — ответил тот. — Как и другие: исследователи, учёные, инженеры. Все вложили в конструкцию носителя свою душу, а мне приходилось без устали сражаться за финансирование. В конце концов, мы построили замечательный аппарат — крупнейший, самый прочный автоматический корабль за всю историю. А сейчас он лежит на складе. Он никогда никуда не полетит. Госсовет не выделит средств на ещё один такой носитель.
Жу Тао повернулся к Венкату, и добавил:
— Он мог стать научным наследием для будущих поколений. А сейчас носитель просто доставляет груз. Да, у Китая будет свой астронавт на Марсе, но какую уникальную научную информацию он сможет добыть? С этим вполне справились бы и без него. Сегодняшний запуск — огромная потеря для человечества.
— Что же, — осторожно заметил Венкат. — Марку Уотни запуск явно пойдёт на пользу.
— М-м-м… — с сомнением протянул Жу Тао.
* * *— Расстояние 61 м, скорость 2,3 м/с, — произнесла Йоханссен.
— Никаких проблем, — ответил Мартинес, не отрывая взгляда от мониторов.
На один из них транслировался видеосигнал от стыковочного узла «А», по второму безостановочно бежали данные телеметрии аппарата.
Льюис парила в воздухе за спинами Йоханссен и Мартинеса.
— Визуальный контакт, — донёсся по радиоканалу голос Бека.
Облачённый в скафандр, он на магнитных ботинках стоял в шлюзе N 3. Внешний люк был открыт. Объёмистый ракетный ранец на спине при необходимости давал астронавту свободу перемещения в открытом космосе. Прикреплённый к скафандру трос был намотан на барабан, встроенный в стену шлюзового отсека.
— Вогель, — сказала в микрофон Льюис. — Ты на позиции?
Тоже облачённый в скафандр — за исключением шлема, — тот стоял в шлюзовом отсеке N 2. Шлюз был закрыт и находился под давлением.
— Ja, я на месте. Готов, — ответил он.
В случае необходимости, Вогелю предстояло помочь Беку.
— Мартинес, всё в порядке, — сказала Льюис. — За работу!
— Слушаюсь, командор.
— Расстояние 43 м, скорость 2,3 м/с, — произнесла Йоханссен. — Скорость относительного вращения — 0,05 оборота в секунду.
— Всё, что меньше 0,3 — отлично, — сказал Мартинес. — Система захвата справится.
— Аппарат в радиусе ручного захвата, — сообщил Бек.
— Вас поняла, — сказала Льюис.
— Расстояние 22 м, скорость 2,3 м/с, — доложила Йоханссен. — Угол подходящий.
— Так, немного замедлим, — сказал Мартинес, передавая команду на аппарат.
— Скорость 1,8… 1,3… - сказала Йоханссен. — 0,9… стабилизировалась на 0,9 м/с.
— Расстояние? — спросил Мартинес.
— 12 м, — откликнулась Йоханссен. — Скорость стабильна, 0,9 м/с.
— Угол?
— Угол правильный.
— Что же, тогда всё готово к автоматическому перехвату, — сказал Мартинес. — Иди к папочке!
