Константин Мзареулов - Семь печатей тайны (главы из романа)
На поверхность особист поднялся в задумчивости. Пока рабочие вытаскивали из шахты останки, Владимир пытался понять, что именно его встревожило. Безусловно, эсэсовцы подохли насильственной смертью, к тому же при них не найдено оружия. Тут могли быть разные версии, но Подугольника беспокоил совсем другой момент - о чем-то очень важном вскользь упоминал Хегер. Наконец, восстановив в памяти слова пленного, лейтенант удивился, почему сразу не обратил внимания на это недоразумение. Он отправился в барак, где содержались пленные, и отвел Хегера в казарму охранной роты. Хегер нервничал - наверняка решил, что советский офицер собирается его пристрелить. Однако Подугольник миролюбиво напомнил: - Вы рассказывали, что ваш приятель охранял саперов, которые минировали шахту. - Так точно, герр лейтенант. Рядовой Бюргер говорил, что их взвод продвинулся в глубину, к развилке, а саперы закладывали фугасы в месте, где штрек "Йот-четыре" отходит от штольни. - Прекрасно,- удовлетворенно процедил особист.- Значит, саперам угрожала какая-то опасность со стороны дальних штреков? Заключенный выпучил глаза и пролепетал, что не знает. Многозначительно хмыкнув, Подугольник приказал конвоиру отвести Хегера в барак.
Москва. 20 мая 1948 года.
На утренней пятиминутке Дастуриев прочитал выдержки из шифротелеграммы, которую прислали командированные на Дальний Восток капитаны Селищев и Яковенко. Летающего человека они так и не нашли, но собрали множество свидетельств, подтверждающих, что крылатое существо продолжает изредка появляться по ночам в небе Приморья. - По-моему, скоро будем гулять на свадьбе,- глубокомысленно заметила Вера Ивановна.- Кадаги Дастуриевич, у вас часом не было откровений на этот счет? - И без ясновидения понятно, что ребята уверенно идут прямо к ЗАГСу,фыркнул генерал.- Прошу вас, товарищ Воронин. Егор Николаевич сообщил о ходе испытаний новой ракеты Р-1, которая была точной копией немецкого снаряда ФАУ-2. Потом они обсудили перспективы по делу престарелого феномена из Литвы. Кольцов отчитался о разработке московской оккультной секты, связанной с франкмасонами Польши, Чехословакии, Франции. Гладышева, продолжавшая изучать легенды и мифы Северной Якутии, полагала, что в низовьях Индигирки живет шаман, владеющий волшебным камнем, то бишь источником силы. Уточнив задания, Дастуриев отпустил всех сотрудников кроме Гладышевой. - Почитайте, Верочка,- сказал генерал.- И подумайте, что мы можем сделать. Письмо, поступившее из военной контрразведки, было не слишком длинным, но Гладышева изучала документ долго, словно заучивала наизусть. Потом произнесла обиженным голосом: - Почему особисты решили отфутболить эту парашу к нам? Начальник Комиссии объяснил, скорчив кислую мину: - Формально они следуют инструкции тридцать четвертого года. Обратите внимание - экспертиза показала, что немецкие солдаты могли быть убиты неизвестным науке подземным животным. А монстры проходят по линии Особой Комиссии. Я тоже думаю, что вся эта история окажется сплошным недоразумением, не имеющим никакого к нам отношения. Вот и попытайтесь это доказать. - Надо же, в самом центре Европы живет гигантский крот-людоед,засмеялась Вера Ивановна.- Убивает эсэсовцев и ворует у них автоматы.
Услышав о визите подполковника госбезопасности, Иван Трофимович Черкалин немного струхнул. Похоже, высокопоставленный работник министерства предполагал, что МГБ намерено расследовать какие-то аварии, случившиеся за последнее время на разных урановых шахтах. Однако после первых же слов Гладышевой на смену испугу пришло недоумение. - Да, действительно, я работал на "Святом Августине",- подтвердил Иван Трофимович.- Не успел эвакуироваться в сорок первом. Попал под оккупацию. А в конце сорок второго многих шахтеров Донбасса угнали в Германию. Большую часть на угольные разрезы отправили, а меня вот - уран рубать. - Тяжко было? - сочувственно осведомилась Вера Ивановна.- Махать киркой в шахте, из-под палки, в духоте... - Условия работы были как раз не слишком тяжелые,- лицо инженера отразило болезненные воспоминания, оставшиеся от каторжных лет.- На "Августине" была прекрасно налажена вентиляция, к тому же проходка велась не киркой, даже не пневматическим молотком - врубовый комбайн работал. Другое угнетало - плен. И работали в забое шахтеры-немцы, а нас они использовали на самой черной подсобке... Гладышева позволила ему выговориться, и Черкалин довольно долго рассказывал о страшных днях подневольной жизни на чужбине. Когда собеседник избавился от скованности, Вера Ивановна вернулась к теме, которая интересовала ОСКОМ. - Вы единственный, кто побывал на "Святом Августине" и сейчас живет в Москве,- сказала она.- Постарайтесь припомнить, при каких обстоятельствах в сорок третьем году была подорвана одна штольня. - Штольни не взрывали,- машинально уточнил Черкалин.- Были взрывы в нескольких штреках. "Ха-два" попросту затопило грунтовыми водами, в "Йот-один" загорелся метан - стало быть, вас интересует "Йот-четыре"... Кивнув, подполковник спросила: - Что же там произошло? Для начала инженер объяснил разницу между основными типами горных выработок: оказывается, штольня имеет непосредственный выход на поверхность, а штрек - нет. Затем Черкалин начал вспоминать события пятилетней давности.
Иностранные рабочие часто погибали на шахтах. Смертников в полосатых робах стреляли - развлечения ради - охранники, многие погибали от истощения или оставались под завалами. Когда скопившаяся в легких пыль урановой руды делала человека нетрудоспособным по причине силикоза, заключенных, естественно, не лечили, а отправляли прямо в крематорий ближайшего лагеря смерти. Черкалину повезло: как инженера с высшим образованием, его не часто посылали разгребать породу в забое, превратив в дармового консультанта технической службы. Под конец весны 1943 года в штреке J4 случилось несколько смертей, причем погибали шахтеры-немцы. В тот раз Иван Трофимович оказался рядом, когда выносили мертвецов, и своими глазами видел на горняках раны, нанесенные острыми предметами. Официальной версии насчет утечки газа, конечно же, никто не поверил. Среди советских каторжников немедленно пошли разговоры о подпольной боевой группе, которая принялась мстить фашистом. Однако Черкалин точно знал, что романтичная легенда о неуловимых партизанах тоже была выдумкой. Во-первых, он сам был членом парторганизации лагеря, а, во-вторых, подпольщики не стали бы расправляться с простыми работягами ненависть заключенных непременно обрушилась бы на садистов из охраны. Через несколько дней были убиты еще двое или трое шахтеров, и тогда рабочие отказались спускаться в J4, требуя от администрации обеспечить безопасность. Иностранных рабочих вывели на плац и многократно пересчитали, сверяясь со списками. Убедившись, что все на месте, охранники загнали иностранцев в бараки, откуда не выпускали почти четверо суток. Однако, загадочные убийства не прекращались, каковое обстоятельство, вроде бы, сняло подозрение с русских, украинцев, французов и чехов. Выйдя из бараков, измученные голодом пленники услышали панические слухи о гигантских подземных чудовищах, которые внезапно появляются в дальних штреках и своими ужасными когтями рвут людей на части. Все работы на шахте, естественно, прекратились. Администрация даже не пыталась заставить проходчиков спуститься под землю. В последние дни мая на "Святом Августине" появилось подразделение войск СС. Не меньше роты спустилось в J4, причем в качестве проводников к солдатам приставили иностранных рабочих. Иван Трофимович попал в резерв, который остался в центральном стволе шахты возле входа в штольню. В случае необходимости этот взвод должен был бежать на подмогу атакованным в тоннеле эсэсовцам. Прошло минут тридцать-сорок, и вдали послышались автоматные очереди. Всего прозвучало около сотни выстрелов. Потом прибежал окровавленный эсэсовец. Судя по ранам, кто-то несколько раз ткнул его ножом или другой острой железкой. Резерв немедленно устремился в штрек, эсэсовцы гнали впереди каторжников. Примерно через километр они достигли места, где тоннель разветвлялся. Здесь аккуратным штабелем лежали украшенные рваными ранами трупы солдат и проводников - неизвестный враг убивал всех без разбору.
