Фредерик Пол - Торговцы Венеры: Операция Венера.Война торговцев космосом
— Покушались не на меня, покушались на Митци. Может, кто-то узнал, чем она занимается…
— Тарб! — Она уже не шипела на меня, как змея. Не было в ее голосе и раздражения, а лишь ледяное предупреждение, от которого мне стало не по себе. Она быстро оглянулась, не подслушивает ли кто нас. Конечно, мне не следовало так распускать язык за стенами посольства. Это было правилом номер один.
Я попытался было еще что-то сказать, но она предупреждающе подняла руку.
— Митци Ку жива, — сказала она. — Ее оперировали. Я видела ее полтора часа назад, когда была в больнице. Она еще не пришла в сознание, но опасность миновала. Если бы ее хотели убить, это легко можно было сделать на операционном столе, и никто бы об этом не узнал. Но они не сделали этого…
— И все же…
— Отправляйся к себе, Тарб, тебе надо отлежаться. Видимо твои травмы намного серьезней, чем мы думали.
Не дав мне возразить, она указала мне в конец коридора, где было посольское общежитие.
— А я должна вернуться к гостям, — сказала она. — Но по дороге я загляну к себе и кое-что добавлю к одной служебной характеристике. Твоей, Тарб.
Она стояла и смотрела мне вслед, пока я не скрылся за дверью.
Больше я ее не видел. И вообще я больше не видел никого из своих посольских коллег, ибо ранним утром два посольских охранника подняли меня с постели и, втолкнув в автобус, отвезли на космодром, где уже ждала челночная ракета. Через три часа она доставила меня на орбиту, где находился космический корабль. А еще через полчаса я уже лежал в рефрижераторной капсуле, ожидая, когда меня усыпят и заморозят для перелета.
Хотя космический лайнер должен был стартовать только через шесть часов, посол распорядился убрать меня с Венеры, как можно раньше. Что и было сделано.
Я постепенно приходил в себя, испытывая неприятное жжение и покалывание в онемевших членах, к которым снова приливала кровь. Я все еще был в капсуле, но на мне уже был комбинезон оттаивания, закрывавший меня, как кокон, — видны были только глаза.
Кто-то смутно знакомый, склонился надо мной.
— Привет, Тенни, — услышал я голос Митци Ку. — Удивлен. Не ожидал?
Конечно, я был удивлен и, конечно, не ожидал, но я не мог подобающим образом выразить степень моего удивления. Кроме того, уже другие чувства овладевали мною. Например, в моем полусонном сознании рождалось сожаление, что все так бездарно закончилось у нас с Митци, и наша прощальная ночь не состоялась. А теперь едва ли можно рассчитывать на нее.
Вид Митци меня напугал. Половина ее лица была скрыта под толстым слоем бинтов, оставивших лишь щель для рта, кусок подбородка и узкие прорези для глаз. Разумеется, заживание ран — дело времени, да еще в условиях заморозки. Да и оперировали ее совсем недавно.
— С тобой все в порядке, Митци? — наконец выдавил я из себя.
— Конечно, в порядке, — вдруг рассердилась она. — Впрочем, пройдет еще несколько недель, прежде чем я буду в полной норме. А пока я на амбулаторном лечении. Видишь ли, — и тут мне показалось, что она улыбнулась, хотя я понимал, что это невозможно. Но мне так показалось. — Как только врачи выпустили меня из больницы, я тут же решила, что с меня хватит Венеры. Я разорвала контракт и улетела последней ракетой. Как видишь, я успела на корабль. Меня не подвергали заморозке до тех пор, пока не затянулись швы. И вот я перед тобой.
Зуд и жжение становились нестерпимыми, и я буквально содрал с себя комбинезон. Митци одобрительно кивнула.
— Молодец, Тенни. Через девяносто минут посадка на Луне. А тебе надо успеть хотя бы брюки натянуть.
Возвращение Теннисона Тарба
К моему удивлению на корабле оказались два провинившихся морских пехотинца, что было весьма кстати. Не будь их, я сам не сошел бы по трапу. Митци вся забинтованная, со множественными переломами, кажется, держалась куда лучше, чем я. Действительно, я чувствовал себя в полном смысле слова больным. Правда, я всегда плохо переносил космические перелеты. Когда же мы сделали пересадку на Луне, я не думал, что мне будет так худо.
Венера — ужасное место. Это верно, но на ней, по крайней мере, нет невесомости, а Луна в этом отношении куда менее гостеприимная планета. Ее старожилы рассказывают, что лишь после шести месяцев привыкания им удается донести до рта чашку кофе, не расплескав его по стенам. Что ж, проверить это мне не удастся, подумал я, ибо задерживаться здесь я не собирался. Если бы мы летели обычным рейсом, пересадки на Луне не было бы. Но этот лайнер доставил нас лишь на Луну, где мы должны были пройти карантин, прежде чем отправиться дальше.
В сущности, карантин оказался подлинным фарсом. Я не хочу сказать ничего плохого о наших рекламных агентствах, они хорошо наладили все службы на Земле. Но идея карантина, якобы уберегающего Землю от венерянских микробов и инфекций, оказалась глупой затеей. На Венере самая опасная инфекция — это консервационистские идеи, и, казалось бы, таможенники должны были бы это знать и досматривать венерян с особым пристрастием. Но они пропускали их без всякого досмотра, лишь мельком взглянув на паспорта. Я, конечно, говорю не о членах экипажа, которые все равно далее гостиницы аэропорта вообще не имели права отлучаться. Я говорю о беспрепятственном пропуске через таможенный контроль всех венерянских бизнесменов и даже дипломатов.
А вот нам, землянам, досталось. Меня и Митци заставили пройти в самое дальнее помещение аэровокзала. Здесь нас усадили на стулья и самым тщательным образом магнитным щупом проверили не только багаж, но, даже наши документы. А затем начался самый настоящий допрос. Письменно мы должны были сообщить о всех своих служебных контактах с венерянами за последние годы, о их причинах и содержании бесед. Затем пришел черед личных контактов и знакомств, и тоже — причины, темы разговоров и прочее. Изолированные в наглухо закрытом помещении, мы провели целых три часа, заполняя бесчисленные анкеты и вопросники, отвечая на буквально идиотские вопросы. А затем, допрашивавший нас таможенный чиновник, сделав особенно серьезное лицо, как бы перешел к самому для него главному.
— Нам известно, — начал он, — что некоторые из землян для того, чтобы получить визу на Венеру, прибегают к различным уловкам, обману и нарушению клятвы гражданина.
Что ж, он был прав, так оно и было. Виноваты в этом сами венеряне, уподобившиеся японцам, которые век назад подобным образом заставляли европейцев отрекаться от Библии и топтать ее ногами. Эмиграционные законы венерян практически не оставляют человеку выбора. Или четыре-пять часов допроса, грубый досмотр багажа и унизительный личный обыск, или добровольное отречение от земной цивилизации, от рекламы, ее пропаганды и любых средств воздействия на общественное мнение (у них это называется: «Манипулирование общественным сознанием»). Попутно от допрашиваемого ожидалось, что он сделает одно-два оскорбительных выпада в адрес родного рекламного агентства. В зависимости от своих способностей к мимикрии, каждый мог облегчить или усложнить себе получение визы.
