Журнал «Если» - «Если», 2005 № 12
Днем мы работали в садах — поливали саженцы, выпалывали сорняки, собирали созревшие фрукты и укладывали в плетеные короба, за которыми приходила повозка. Кроме нас здесь трудились несколько паломников, но они держались в стороне, а все свободное время бродили между деревьев, вороша траву и опавшие листья, словно в поисках утерянной драгоценности. Потом они куда-то исчезли, на их место никого брать не стали, работы было немного, хватало и наших рук.
Присматривал за садами дед, многосложное имя которого я не смог запомнить. Он чем-то напоминал старину Мааса, такой же высокий и пучеглазый. Бывший староста быстро нашел с ним общий язык, и они часами сидели под навесом, наверное, жалуясь друг другу на плохие времена, неблагодарную молодежь и ни на что не годных столичных чиновников. Время от времени сторож обходил сады вдоль изгороди, отгоняя паломников, слишком близко, по его мнению, расположившихся на стоянку. Маас пару раз составлял ему компанию, но затем сторож попросил его не беспокоиться, потому что помощь Мааса сторожу неизменно заканчивалась безобразными потасовками с паломниками. Потом староста начал собирать и сушить какие-то травы и корешки. Он придирчиво разглядывал их, мял в заскорузлых пальцах, нюхал, какие-то выбрасывал, а остальные вязал в пучки и развешивал на голых ветвях высохшего дерева, которое еще не пустили на дрова. Я спросил как-то: не собирается ли он и здесь гнать свой страшный соус, — на что он только махнул рукой и сказал, что у здешних рыб слишком жесткое мясо. Придется долго квасить, а соус все равно будет слабоват, посетовал он. Да и травок нужных пока не видать. Вот и славно, решил я.
Людей с каждым днем становилось все больше, но мало кто искал постоянную работу. Недалеко от нас находились огороды какого-то местного богача. К нему устраивались на день, на два, потом приходили новые паломники и, поковырявшись в земле, приступали к поискам между грядками.
К этому времени я уже знал, что они ищут.
По утрам, когда, потягиваясь и разминая члены, мы вылезаем из дырявых палаток, в лучах утреннего солнца святыня оазиса становится похожа на то, что дало ей одно из названий — Великий Уд. Отсюда темная махина больше походила на огромный огурец, забытый на каменной глыбе уставшим великаном. Шел великан, присел отдохнуть, перекусить, но не доел свой нехитрый обед. И теперь людишки копошатся в тени гигантского овоща.
А когда солнце на закате, то Спящий Дракон напоминает полуобглоданную бродильными червями рыбу-змею, длинную такую рыбу, почти с километр длиной, а то и больше. Сквозь нее в некоторых местах просвечивает небо, наверное, здесь в ее плоть вгрызались самые голодные черви. Если верить рассказам паломников и жителей оазиса, на самом деле никакая сила не может даже слегка поцарапать тело этой Рыбы. Лишь иногда, крайне редко, от нее отлетают какие-то чешуйки. Цена их велика, и тому, кто найдет чешуйки, успеет спрятать от завистливых глаз и доставит в столицу, до конца жизни его внуков хватит богатства, если раньше не прирежут.
Повозку, запряженную двумя крепкими вьюками, приводил немолодой, но тоже крепкий паломник, который прибыл в оазис много лет тому назад, да так и остался здесь. К нему в помощники определили Керби, вот они вдвоем и доставляли к столу хлебосольного Садзандара снедь, что дарили его сады. Возница Тарих любил почесать языком и был несказанно рад найти новых слушателей. От него Керби, а потом уже и мы наслушались историй о счастливчиках, которым благоволили добрые силы. Одному из таких повезло найти чешуйку в отхожей яме, куда он угодил спьяну. Другой обнаружил свою удачу на крыше жалкой хижины, прежний владелец которой умер в нищете и голоде, не зная, что среди гнилых прутьев и ветхой соломы таится в ожидании внимательного глаза целое сокровище. Самому Тариху так и не повезло, но он смотрел на это иначе.
— Вот я имею свой угол, еды хватает, хозяин спрашивает сурово, но всегда по делу, — доверительно говорил он. — Мало кто из паломников остается здесь, а все почему? Потому, что тратят время на поиски Драгоценного Когтя, а когда пора собираться в дорогу, рабочие руки здесь не нужны вовсе и цены на все растут. Вот и бредут неудачники в столицу, а там своих нищебродов хватает. Глупцы, конечно. А я умный, я сразу хорошую работу нашел и не бегал с места на место.
— Признайся, ты остался, чтобы в пустых огородах всласть покопаться, когда урожай соберут, — подначивал его Керби.
— Ты тоже глупец, — с достоинством отвечал Тарих. — В садах и огородах здесь никогда земля не оскудевает. Один урожай собираем, второй уже созревает… Благословенное место, конечно.
— А что же в таком благословенном месте столичная знать не селится? — вмешался в разговор Гинтар. — Погода хорошая, воды много, земля добрая. Будь я богат, непременно поставил бы здесь хороший дом.
— Да кто тебе сказал, что не селится? — вытаращил на него глаза возница. — А это что?
С этими словами он выставил грязный палец с кривым черным ногтем в сторону гигантского огурца.
Мы сидели под деревом, отдыхая после погрузки коробов с овощами на повозку. Леонора кормила дочку. Женщины Беспалого возились на огородах, собирая к ужину корнеплоды. Чакмар, как водится, куда-то исчез, Маас дремал, прислонившись к стволу. Я, Керби, Саам и Гинтар дружно повернули головы и уставились на торчащий над долиной гигантский штырь.
— Видишь там белые дома? — спросил Тарих.
Настала очередь Керби таращить глаза.
— Какие дома, где дома? О как! Я думал, это птички нагадили, потому сверху белеет, а снизу чернеет.
— У твой матушки сверху… — начал было Тарих, но тут я оборвал его.
— Постой, так это что — дома там, наверху?
— Там целый город, — важно ответит Тарих. — Дома, дворцы, сады. Многие столичные богачи ставили там поместья. Однажды Вадан из Дальнего Порта, муж сестры отчима моего отца, чуть было не нашел свою удачу…
— Потом расскажешь про удачу. Как же люди туда поднимаются?
— Есть тайные тропы. Так вот, Вадан в сильный дождь свалился в канаву…
— Ага, стало быть, ваши аристократы пешком по тайным тропам ползут вверх, рискуя сорваться?
Я ждал, когда Тарих скажет, что владельцы поднимаются наверх на летательных машинах или же сразу прилетают туда из столицы, но он почему-то отвел глаза в сторону.
— В чем дело? — насторожился Керби. — Пощипал кого из богатеев, теперь боишься, что найдут и возьмут за гузно?
— Не понимаю, о чем ты, — возница испуганно зыркнул по сторонам, помолчал немного, потом вполголоса выдавил из себя: — Об этом не принято говорить, можно спугнуть удачу или рассердить неведомые силы. Там сейчас никто не живет, брошено все, да. Оно ведь как принято — когда паломники уйдут, тогда разрешено цены повышать. И повышают, конечно, — очень все дорого становится. У кого своей земли нет, тому плохо, мешок сушеных фруктов в цену вьюка обойдется. Богатым тоже несладко приходится, а везти из столицы — разорение. Вот и разъехались потихоньку все, кто от скуки, кто от безденежья, и не вернулись. Охрана одна осталась, ну и самые отчаянные, которые хотят отколупнуть чешуйку Дракона. Глупцы. Никому еще не удавалось, да и следят за ними строго. Жить там вроде разрешают, но ковыряться не дают. Таких глупцов охрана сбрасывает вниз, если ловит за недозволенным занятием, конечно.
