Игорь Ревва - Выбор
Я мгновенно вошел в Сеть, связался с одним из НАШИХ и приказал начинать. Этот парень работал в АИБе - никогда не думал, что мне смогут потребоваться их услуги.
Костенко пристроился в самом хвосте небольшой группы гостей, мы же незаметно последовали за ним.
Сергей Антонович шел по залам со скучающим видом, рассеянно слушая рассказ экскурсовода. Кира постепенно начинала нервничать, хотя, конечно, и старалась не подавать виду. Я сам тоже отнюдь не был абсолютно спокоен. Потому что мы уже приближались к той самой комнате...
Когда вся экскурсия уже выходила из зала, я прибавил шаг и оказался рядом с Сергеем Антонычем.
Костенко в этот момент посмотрелся в большое зеркало, пригладил волосы и увидел рядом со своим мое отражение. Он обернулся и с удивлением посмотрел на меня.
- Марсель?! Ты зачем здесь?
- Чтобы помешать вам, - признался я. - Не нужно этого делать, Сергей Антонович!
Костенко устало вздохнул.
- Как же тебя трудно убедить, Марсель, - пожаловался он. - Ну хорошо! Я все-таки попробую еще раз! Или хочешь, подожди моего возвращения? А?
- Не нужно, - возразил я. - Не стоит и пытаться.
Вокруг нас уже никого не было, все экскурсанты покинули зал. Остались только мы втроем.
- И все же. - Костенко грустно посмотрел на меня. - Может быть, тебя отрезвит тот факт, что в той, новой, реальности твоя Кира осталась жива.
Я недоуменно посмотрел на Костенко. Я не понял, о чем он говорит. И только когда Кира, стоявшая рядом со мной, смущенно кашлянула, до меня дошел смысл его слов.
Костенко имел в виду не ее, а ту Киру, что погибла много лет назад. Кира осталась жива, подумал я и посмотрел на Киру Кортес.
Она глядела на меня без всякого выражения. В глазах ее я не смог прочесть ничего - ни надежды, ни презрения, ни сочувствия.
Кира осталась бы жива, подумал я. Она была бы со мной... Я проглотил комок, невесть как появившийся в горле.
Что же мне теперь, выбирать, что ли?!
Я почувствовал, как волна холодной ярости накатывает на меня. Какое он имел право это говорить? Кто ему позволил вмешиваться в МОЮ жизнь?!
Я медленно запустил руку в карман и вытащил "Кобру". Я вдруг почувствовал себя опять как в Токио. Когда оставался только один-единственный выход.
- Марсель, тебя не трудно, а просто НЕВОЗМОЖНО убедить! - с осуждением сказал Сергей Антонович, глядя на пистолет. - Ты все еще не веришь мне? Я же предупреждал тебя, что в течение двенадцати лет тебе не удастся меня убить!
- Не совсем так, - улыбнулся я. - Вы сказали, что в течение следующих двенадцати лет не умрете. Не спорю. Да я и не настаиваю на вашей смерти, Сергей Антонович. Достаточно будет, если следующие двенадцать лет вы проведете на каторге. А может быть, и не двенадцать, а все сорок - это уж как решит АИБ!
- АИБ?! - Костенко нахмурился. - При чем здесь АИБ?!
- Я вызвал сюда аибовцев, - признался я. - Их должно заинтересовать, куда девались копии исходных программ, над которыми вы работали вместе с Борисом Васильевичем. Разве нет?
Костенко растерянно посмотрел на меня.
- Здесь не Америка, Сергей Антонович, - сказал я. - Здесь уже Восточная Империя. И здесь вам не удастся запудрить голову шерифу Великой Американской. Вот так-то!
- Мне никто не мешает прямо сейчас уйти в прошлое, - медленно проговорил Костенко. - Аппарат уже настроен, и мне достаточно нажать на кнопку, чтобы...
- Нажимайте. - Я с улыбкой поднял пистолет. - Нажимайте. Мне думается, что я успею выстрелить. И тогда... В будущем вы не умрете, а в прошлом? В какой год вы там собрались? В 1801-й, да? И как раз - в спальне Александра Павловича Романова! Ведь мы сейчас именно здесь и находимся!
- Кровавый призрак, - прошептала Кира и вдруг дико захохотала. Марсель! А ведь он похож на Павла! Точно!!!
Я совсем не был уверен в том, что я прав. Это все было бравадой. Вполне могло получиться и так, что Костенко включит свою чертову коробочку, а у меня опять заклинит затвор или еще чего-нибудь такое случится. Но Костенко испугался. И это придало мне сил. Это вселило в меня уверенность в том, что шанс на успешный исход всего этого предприятия есть. Слабый шанс, почти что мифический, но есть.
В глазах Сергея Антоновича промелькнул страх. Он судорожно схватился за левый бок, пальцы его легли на черную коробочку и торопливо нажали какие-то кнопки. Коробочка издала пронзительный пищащий звук. Я вздрогнул - когда я пользовался этой штукой в Чикаго, она такого не делала! Когда коробочка пискнула во второй раз, я нажал на курок. Не знаю почему, но мне вдруг показалось, что после третьего писка будет уже поздно.
Первая пуля вошла Костенко в грудь и он сильно покачнулся. Рука у меня дрогнула и вторая пуля попала ему в горло. Кровь выплеснула на белоснежную рубашку и Костенко захрипел.
Коробочка пискнула в третий раз. Теперь звук был намного противнее и длился гораздо дольше. А фигура Костенко как-то неуловимо изменилась. Словно изображение на экране телевизора, подернувшееся рябью.
Мы с Кирой испуганно переглянулись и, не сговариваясь, кинулись к нему. Я хотел отобрать эту проклятую коробочку, не дать свершиться тому, что, как мне показалось, уже свершилось. Кира хотела того же. Но у нас ничего не вышло.
Волна воздуха прошлась по залу. Упруго, словно громадная влажная ладонь, она оттолкнула нас от покачивающейся и залитой кровью фигуры Костенко, которая с каждым мигом становилась все прозрачнее и нереальнее.
Я попытался дотянуться до него рукой и рука моя неожиданно не встретила никакого сопротивления. Пальцы мои прошли сквозь тело Костенко, как сквозь призрак.
Сергей Антонович остановил на мне свой затуманенный взор, поднял правую руку и укоризненно погрозил мне указательным пальцем. А через миг его не стало - только небольшая лужица крови на мраморном полу. Таким я его и запомнил - осуждающий жест окровавленной руки.
Мы с Кирой переглянулись.
- Марсель, - прошептала она. - Он ушел...
- Да. - Я с трудом проглотил комок в горле. - Ушел.
- Что теперь будет, Марсель? - Глаза Киры были испуганными.
- Не знаю... Давай подождем немножко? - предложил я.
Кира кивнула и прижалась ко мне плечом.
- Обними меня, - прошептала она.
Я обнял ее за плечи и мы замерли в ожидании. И ни она, ни я не были уверены в том, что этот мир сейчас не рухнет, не рассыплется на куски, не сложится в иную мозаику, которую так хотел видеть Сергей Антонович Костенко.
* * *
Почти год уже прошел после тех событий. Сегодня - день моего рождения. Тридцать седьмой. По этому случаю я выпросил у Бориса Васильевича один день отпуска. Я не отмечаю день своего рождения, но мне просто захотелось провести этот день с Кирой. Один день без своего управляющего группа отделов программирования уж как-нибудь перебьется.
