Артем Каменистый - Земли Хайтаны
Олег замолчал, никто из гостей не стал комментировать его слова. Все прекрасно понимали его правоту – он ничуть не сгущал краски. Рацион жителей поселка более чем на девяносто процентов состоял из рыбы, а остальное приходилось на раков и моллюсков. Съедобные корни лишь разбавляли уху – много их не нако-пать, а мяса было очень мало. Когда Олег ушел в рейд, охотничий лагерь свернули из-за нехватки мужчин, но, работай он по-прежнему, это бы изменило немногое: на полтысячи человек дичи не набьешь. Да и мало ее стало в округе, приходилось совершать далекие рейды в места, где животные еще не сталкивались с прожорливыми пришельцами. Олег когда-то слышал, что вся территория Франции может прокормить всего-навсего двадцать пять тысяч человек, если они будут снабжать себя только с помощью охоты и собирательства. Он не знал, насколько правдивы эти цифры, но понимал: они близки к истине. И прекрасно помнил, что дикари, живущие первобытно-общинным строем, не зная земледелия и скотоводства, никогда не устраивали столь больших поселений – это невыгодно. Каждое племя контролировало небольшую территорию, за которую выходить не стоило: дальние охотничьи походы требуют слишком много усилий, и это было рискованно. Можно, разумеется, вести кочевой образ жизни: уничтожив дичь в одном месте, передвигаться на следующее, но такой путь ущербен: на новых территориях могут оказаться свои хозяева.
Первым молчание нарушил нетерпеливый Руслан:
– Я так понял, ты полностью согласен с решением Добрыни о переезде?
– А почему Добрыни? – удивился Олег. – Насколько я понимаю, это постановило собрание всех жителей.
– Цирк это был, а не собрание, – недовольно произнес Алик. – Очень многие возражали, я в том числе. Но Добрыня слюной изошел, а на своем настоял. Одно не пойму: зачем было полностью бросать поселок? Отличная крепость: уж кузню и металлургов смело можно было оставлять.
– А смысл? – возразил Олег. – Опять руду таскать черт знает откуда? Здесь она вон сразу за горкой, приходи и бери. И лесу видимо-невидимо, угля можно нажечь десятки тонн. Да и вообще, для кузнечного дела и металлургии условия тут идеальные. Добрыня дал добро на строительство водяной мельницы: с ее помощью мы соорудим отличный главный молот, больше не придется вручную крутить вороток. И мехи качать река будет, представляешь, сколько человек освободится? Да и надежнее все это: вал не остановится, чтобы высморкаться или в туалет сбегать.
– Ты серьезно? – заинтересовался Алик.
– Вполне. Здесь как раз можно разойтись на всю катушку. Это тебе не остров, где подобное сооружение невозможно. Сам понимаешь, что Фреону не запрудить, а ветряная мельница круглосуточно работать не сможет. Вот перед вашим приходом я начал чертежи набрасывать.
Олег подвинул кузнецу несколько кусков коры. Тот, позабыв про «большую политику», принялся с интересом изучать наброски. Руслан, поняв, что один из оппозиционеров явно склоняется на сторону существующей власти, поморщился:
– Ты хоть о чем-нибудь, кроме своей кузни, думаешь?
– А как же! – охотно отозвался Алик. – Еще как думаю, к тому же о двух вещах сразу – о бабах и выпивке.
Олег не выдержал, улыбнулся. Руслан, уже понимая, что вряд ли найдет у него понимание, скорее по инерции, чем сознательно поспешил приоткрыть карты:
– Мы тут посовещались и решили, что надо маленько менять порядки. Слишком много висит на Добрыне, не справляется он. Надо изменять управление. Да и устав этот… не по-русски как-то…
– И как же? – хмыкнул Олег. – По мне, так все нормально. Нас не так много, единоличная власть лучший выход. Примитивная и действенная средневековая схема, когда все подчинено сеньору. Не вижу смысла ее менять, ведь она в подобных условиях оптимальна.
Вопрос с уставом был больным: в свое время его приняли в отсутствие Олега, он как раз ушел в плавание на юг. В общине постепенно нарастали противоречия: металлурги и кузнецы считали, что они вкалывают больше всех, не получая за это особых благ. По их мнению, охотники получали столько же, прогуливаясь на свежем воздухе. Возникали все новые и новые обиды, множились упреки. Наладить в столь малом обществе товарно-денежные отношения было невозможно, и Добрыня поступил просто – скомбинировал систему оплаты старательских артелей с колхозными порядками. Каждая работа была оценена по затрачиваемым усилиям и комфортности – за единицу труда давали некие виртуальные очки. Наибольшее количество получали металлурги, кузнецы и люди, участвующие в опасных путешествиях и военных походах.
Получая централизованный паек, часть очков теряешь, часть снимают, предоставляя постоянный дом, разве что ты ухитришься возвести его самостоятельно, от стадии рубки деревьев до самого последнего удара молотка. В конце месяца остаток очков можно было обменять на куски железа, а уже на них приобрести дополнительную еду либо вещи, привезенные Олегом из южных стран. Кроме того, не возбранялось сходить к Кругову: раз в две недели там действовала ярмарка, на которую собирался народ со всей округи, принося то, кто чем богат. Железо брали очень охотно.
Система была не слишком эффективной и в голодный период почти не работала, однако кое-как регулировала жизнь общины. Без нее все основывалось на простой принудиловке. Да и с ней хватало жестких решений – те из людей, кто, лодырничая, не отрабатывал свою пайку, из поселка изгонялись. Многие считали себя обделенными, крича, что их труд низко оплачивается, другие сетовали на наказания за провинности, из-за чего лишались очков. Понятно было, что долго такое положение вещей не продлится. Пока что противоречия приглушались опасностями и неустроенностью, но бесконечно подобная помесь военного коммунизма с социализмом действовать не сможет, это понимали многие.
В общем, врагов Добрыня завел немало, но ничуть не волновался и упрямо совершенствовал свою систему, что нравилось далеко не всем. Любителей рассуждать об устройстве общества на Руси всегда хватало, так что идею вождя критиковали на каждом углу. Однако Олега в эти свары не втягивали – это был первый раз.
– Я не говорю о том, что надо скинуть Добрыню, – поспешно произнес Руслан. – Но, с другой стороны, на него слишком много навалилось. Почему бы не создать совет из нескольких наиболее грамотных и уважаемых мужиков?
– Так ведь подобное уже есть, – удивился Олег. – Раз в неделю собирается большое совещание, на нем присутствуют от десяти до двадцати человек. Кроме того, почти ежедневно проводятся текущие планерки, где обсуждают сиюминутные проблемы. А по особо важным вопросам вообще общий сбор трубят, как тогда, перед переселением.
