Франциска Вульф - Камни Фатимы
Али в задумчивости пощипывал бороду.
– Я сейчас же вызову портного.
Она поднялась с места.
– Не хотела бы больше мешать вам. Но… – Беатриче немного помедлила, прежде чем продолжила говорить. – Поведение эмира – унижение для нас обоих. Будь я на вашем месте, во время следующего вызова к нему я бы придумала что-нибудь этакое.
Дверь с грохотом закрылась за ней. Что это за женщина! Он редко слышал, чтобы так разговаривали даже мужчины. К своему удивлению, Али понял, что ее монолог вызвал у него улыбку. Как верны были ее слова! И тут он понял, почему боится эту Беатриче. Осознание было похожим на удар в челюсть и перевернуло все его мировоззрение.
До сих пор он делил женщин на две категории. На женщин, которые заботились о нем, как его мать и бабушка, многочисленные тетки и кузины. Они всегда следили за тем, чтобы он хорошо кушал, а платье его было чистым и опрятным, утешали его, когда он был маленьким. И на женщин, которые дарили ему приятные ночи, блудниц, которых он мог подцепить на каждом углу в Бухаре или привести домой после праздничного ужина с друзьями – красивые тела, лица которых менялись, как в калейдоскопе. Он всегда считал, что идеальная жена должна сочетать в себе черты как одних, так и других. Опыт общения с этой женщиной был новым, незнакомым. Никогда прежде он не встречал женщины, которой бы втайне восхищался. И это пугало его.
XV
Али выполнил свое обещание. В тот же день в доме появился портной, который представил Беатриче образцы тканей и фасоны платьев и снял с нее мерки. Она решила, что сошьет себе два скромных платья из светло-голубого и желтого хлопка, одно дорогое из темно-зеленого шелка и два легких наряда для сна. И хотя человек заверил ее в том, что Али выделил неограниченную сумму, она не хотела выпотрошить весь его кошелек на удовлетворение своих нужд. Двух повседневных платьев и одного праздничного было вполне достаточно. Портной попрощался, низко кланяясь, однако ей показалось, что он был глубоко разочарован. Вероятно, он рассчитывал, что такой известный и богатый человек, как Али аль-Хусейн, оплатит заказ не менее чем на дюжину платьев.
Несколько последующих дней прошли довольно однообразно. Благодаря стараниям Селима Беатриче вскоре уже знала каждый угол в доме, всех слуг и выполняемую ими работу, а также привычки Али. Она часто ходила в другой конец коридора, чтобы посмотреть, как проходит ремонт и отделка ее будущих покоев. Но как только заметила, что ее присутствие раздражает рабочих, свела свои посещения к минимуму. Дважды приходил портной на примерку, и уже спустя пять дней принес готовые наряды. Остальное время, которого было более чем достаточно, Беатриче проводила в комнате для пациентов. Она либо сидела на узкой кровати, либо лежала, уставившись в стену, играя камнем Фатимы и прислушиваясь к тому, что происходило рядом.
Поскольку дверь рабочего кабинета Али прикрывалась неплотно, она слышала его разговоры с пациентами. Это была фантастика! Без рентгеновских снимков, анализов крови и других исследований, лишь полагаясь на жалобы больного и его осмотр, Али узнавал все, что было нужно для определения диагноза. Со временем она начала просто восхищаться им и одновременно завидовать. Да, там, откуда она появилась, полагались на анализы и снимки, почти забывая квинтэссенцию врачебной деятельности – подробный разговор. Иногда ей приходилось сдерживать себя, чтобы не вбежать в рабочий кабинет Али и не назвать правильный диагноз или порекомендовать возможную терапию. Иногда она всерьез задумывалась над тем, чтобы поговорить об этом с Али, предложить ему свою помощь и поучиться у него. Но когда Беатриче встречалась с ним, он с угрюмым лицом садился напротив, и она предпочитала молчать. Да он бы, наверное, и не стал ее слушать.
В один из дней Беатриче, как всегда, сидела на своей кровати, когда вдруг услышала, что в рабочий кабинет врача вошел посыльный эмира. Он сообщил, что Зекирех чувствует себя очень плохо. Мать повелителя ослабела настолько, что перестала подниматься с кровати. Она страдает от сильных болей. Никто не знает, что с ней.
Али пообещал посыльному прийти во дворец как можно быстрее, и тот попрощался и ушел.
Не успела за ним захлопнуться дверь, как Беатриче влетела в рабочий кабинет лейб-лекаря. У нее не было больше ни времени, ни сил скрываться.
– Я знаю, что с Зекирех, – уверенно произнесла она.
Али вскочил как ужаленный. Лицо его пылало.
– Как? – воскликнул он в страшной злости. – О чем ты говоришь, женщина! Откуда ты можешь знать причину болезни матери повелителя?
Беатриче охватил гнев. Если она женщина, то не должна иметь никакого понятия о медицине? Почему этот Али так высокомерен и недалек?
– Однажды я уже говорила тебе, что я врач, – возразила она, вновь обращаясь к нему на «ты». Другого обращения он не заслуживал. – Я, так же как и ты, изучала медицину. Несколько месяцев назад я осматривала Зекирех. Она приходила ко мне с жалобами на боли в спине и бедре. При осмотре…
– Замолчи! – закричал Али и закрыл уши руками. – Женщина не может знать столько, сколько знаю я!
Беатриче задрожала от гнева. Рука готова была влепить ему пощечину. Если бы речь шла о ее подруге, она бы определенно отступила и без лишних слов удалилась из комнаты. Но ради Зекирех она готова была забыть свои гнев и гордость.
– Что ты знаешь о раковых заболеваниях? – спросила она. Ей показалось, что вопрос вызвал у Али любопытство. Он опустил руки и взглянул на нее.
– Что ты имеешь в виду?
– У Зекирех в груди раковая опухоль – я обнаружила ее еще при первом осмотре. Она уже дала метастазы, которые поразили кости, и поэтому Зекирех испытывает такие сильные боли.
Али задумчиво нахмурил лоб.
– Ты уверена? – спросил он и, по всей видимости, забыл, что обсуждает медицинскую проблему с женщиной. – И как можно с этим бороться?
– Даже там, откуда я появилась, возможности излечения ограничены. Но здесь… – Она пожала плечами. – Можно только попытаться снять боль, чтобы облегчить страдания.
Али молчал.
– У меня есть болеутоляющий порошок, очень эффективный. Я применяю его при тяжелых травмах. Может быть, с его помощью…
– Речь о порошке, содержащем опиум?
– Конечно нет, – возразил Али со снисходительной улыбкой. – Был бы кто-нибудь столь отважен и смел…
Но Беатриче покачала головой.
– Твой порошок не поможет, – прервала она его. – По своему опыту я знаю, что на данной стадии заболевания поможет лишь одно обезболивающее средство – опиум.
Али вздрогнул, как от удара. Лицо его стало бледным как мел.
– Опиум?! – воскликнул он и быстро посмотрел за дверь своего рабочего кабинета, не было ли кого рядом. Потом стремительно подошел вплотную к Беатриче, понизив голос. – Знаешь ли ты вообще, чего требуешь? Хранение и применение опиума строго карается. Даже то, что мы говорим о нем, может повлечь за собой по меньшей мере два года тюремного заключения, в случае если кому-то об этом станет известно. И даже если бы у меня была возможность передать ей его, я не стал бы этого делать. Опиум убьет ее.
