Василий Звягинцев - Величья нашего заря. Том 2. Пусть консулы будут бдительны
Вот и начал он это сопротивление оказывать. Вовремя сообразил, сумел в самый последний момент пресечь очередной, вроде как тщательнейше, а на самом деле из рук вон плохо подготовленный антироссийский заговор. Чем и спровоцировал абсолютную, спонтанную, когнитивным диссонансом вызванную, прямо-таки аллергическую реакцию до последнего никак себя не проявлявших Сил. Затем ещё усилил эффект, фактически заставив своего Президента сделать резкое, почти грубое заявление об изменении Россией всей внутренней и внешней политики. В целом не представлявшее собой ничего особенного, «чего бы ещё не было на свете», выражаясь в стилистике Экклезиаста, но по форме да с учётом мировой общеполитической обстановки, выглядевшее как жест опытного бретёра[154], вынуждающего противника ответить вызовом, причём на самых невыгодных для него условиях.
Фёст точно просчитал, что после прозвучавшего на весь мир «Заявления» господин Ойяма попадает в глухой цугцванг. Не драться нельзя, позор, потеря лица. Драться – безнадёжно, выиграть невозможно в принципе. Если, конечно, по старому принципу инициаторов и идеологов «холодной войны» не заявить: «Лучше быть мёртвым, чем красным». И пойти на заведомое самоуничтожение. Любому чуть-чуть понимающему аналитику, да и просто здравомыслящему человеку ясно – после обмена ядерными ударами Россия как-нибудь да выживет (если уцелеет сама планета Земля), а вот американская цивилизация (именно цивилизация, Pax americana) – точно нет. Решится ли на такой шаг хитроумный (это Фёст тоже выяснил) и весьма расчётливый потомок самураев ради «неосязаемого чувствами звука», именуемого в данном случае «Честью Америки» или «Великим демократическим проектом». По результатам анализа, проведённого с помощью Шара и весьма усовершенствованного за минувшие годы «стратегического тренажёра» Берестина – не должен. Особенно если ему совсем немного помочь. По-дружески, в память о былом русско-американском боевом союзе.
Да и вообще просто интересно будет понаблюдать за процессом – как себя поведёт «сверхдержава», поставленная перед тем самым, по Арнольду Тойнби, историческим вызовом. Тут ведь не сработает старая блатная хохмочка: «Держите меня крепче, братва, а то я не знаю, что с ним сделаю». Обращаться не к кому, и держать тоже некому, вот в чём главная фишка!
Но вот чего Фёст не смог предугадать, так того, что его провокация (в медицинском смысле) приведёт к совсем неожиданным последствиям. Наблюдая за совещанием импровизированного «кризисного штаба» – импровизированного потому, что в настоящий должны были входить, наряду с ранее названными, совсем другие люди: меньшего внешнего политического веса, возможно, но гораздо большей информированности и просто интеллекта. Вадим решил внимательно отследить дальнейшие телодвижения лиц официальных, которые они обязательно предпримут после того, как Ойяма не поддался на лобовое, грубое давление. Он всё же был японцем в гораздо большей степени, чем это могли предположить достаточно заурядные людишки, волею обстоятельств оказавшиеся на совсем не для них предназначенных постах.
Сами ли начнут предпринимать сообразные их уровню мышления меры или обратятся в инстанции, как говорилось при Советской власти[155].
Они и начали обсуждать свои последующие действия сразу, как только покинули кризисный кабинет. Прямо в машинах, не успев отъехать от ворот Белого дома. И продолжили обсуждение на вилле вице-президента, в одном из самых тихих и со сравнительно хорошим микроклиматом районов столицы. Сейчас Келли повёл партию. Ведь именно ему в случае чего предстояло занять президентский пост, как Трумэну после Рузвельта. С тем же примерно, неприятным для русских эффектом.
А Фёст всё это записывал на видео и тут же распечатывал избранные места на бумаге. Полный текст с видеорядом можно будет предъявить и позже, по обстоятельствам.
Минут через десять после начала «тайной вечери» Келли, извинившись, оставил своих подельников продолжать дискуссию за круглым столом, а сам поднялся по винтовой лестнице на третий этаж, а с него – ещё выше, в восьмигранную башенку, надстроенную над крышей. Там у него помещалось нечто вроде поста дальней связи. Весьма архаичное понятие во времена сотовой связи и разных видов Интернета. Но тем не менее смысл в этом был понятный если не самому вице-президенту, то людям, этот пост оборудовавшим. У самого президента, к примеру, такого не было, что могло означать только одно – на Дональда Келли возлагались особые надежды, то есть Ойяма в чьих-то глазах заранее не соответствовал.
На момент избрания и в процессе всего первого срока – соответствовал неким критериям, но другим, возможно и гипотетическим – нет. Как известно, обстановка на поле боя и в политике тоже может меняться быстрее, чем способны реагировать вроде бы признанные полководцы и государственные мужи. Тогда прежних смещают или ликвидируют иным способом, а на их место ставят других.
Как в тридцать шестом году (тысяча девятьсот, естественно) в Советском Союзе нарком внутренних дел Г. Ягода «оказался явно не на высоте положения и не на уровне задач»[156] и был нечувствительно заменён на Н. Ежова, а когда и тот «не оправдал», а точнее – выполнил свою миссию, нашёлся словно для этого именно момента и «сидевший на скамейке запасных» Л. Берия.
На примерно такой же случай в США имелся мистер Келли. Сам по себе, при живом президенте, практически никто, и одновременно – проходная пешка на предпоследней горизонтали. Один шаг – и сразу ферзь!
Сэр Дональд, как его было принято называть, хотя ни англичанином, ни тем более рыцарем он не был, откинул переднюю панель старинного, пятидесятых ещё годов прошлого века «всеволнового» радиоприёмника фирмы «Телефункен». Приёмник был оснащён вдобавок проигрывателем для виниловых пластинок, и сами они имелись тут же, в большом количестве расставленные по вращающимся этажеркам. Такой себе уютный уголок меломана-ретрограда, маскировка – лучше не придумаешь.
За панелью приёмника скрывался пульт, довольно похожий на вертикально поставленную клавиатуру компьютера, и в зажиме – тёмно-красная трубка, напоминавшая первые образцы сотовых телефонов, по дизайну и эргономике никак не соответствующая двадцать первому веку.
Фёст, увидев эти манипуляции, почувствовал примерно то, что рыбак, ощутивший внезапную и мощную поклёвку на своей удочке, до того приносившей только малопочтенную рыбную мелочь. Прежде всего его заинтересовала сама коллизия, а также и антураж мизансцены, остро напомнившей всевозможные книжки «про шпионов» из серии «Библиотечка военных приключений», с косой полосой для иллюстрации по диагонали обложки.
