Далия Трускиновская - Деревянная грамота
- Вот и я с тобой о том же говорить собрался. Отойдем-ка в сторонку.
- А что за дельце?
- Да у вас - товар, у нас - купец.
- Ты о чем, свет?
Данила, сделав несколько шагов, оказался за спиной у скомороха.
- Да о том товаре, что ты из Муромских лесов привез. Что ж нам не предложил?
- А у меня все рассчитано, - с гордостью сказал человечек. - Коли Одинцу Трещалино наследство досталось, так к нему товар и доставлен.
- Побойся Бога! С чего это ты взял? Наследство-то - у молодого Трещалы!
- А как оно туда попало? Старый Трещала еще за два дня перед кончиной грозился, что внуку ни черта не достанется! Вот я и сказал кое-кому, что коли наследство - у Одинца, то и...
- Грозился да и передумал! Хочешь - покажу?
- А покажи!
- А вот возьмем извозчика - поедем и покажу. Но коли наследство - у Трещалы, отдашь нам товар?
- У Одинца забрать да вам отдать? С ума ты сбрел? Да ведь он меня убьет!
- А ты придумай, как тут изловчиться! Эй! Стой!
Томила с Перфишкой Рудаковым уехали, а Данила еще постоял несколько, дивясь тому, что к этому делу и наследство какое-то приплелось. Потом спросил дорогу у приличного человека - приходского батюшки, и по Варварке живо добежал до Красной площади, а там уж он дорогу знал.
На конюшне он первым делом отправился искать кого-то из своих, чтобы поведать о сегодняшнем розыске и его странном завершении. Богдаш запропал, а Семейка с Тимофеем сами имели рассказать нечто неожиданное.
- А знаешь ли, Данила, какое чудо нам с Тимошей сегодня явилось?
- Вам с Тимошей многое явиться могло.
Данила не любил, когда вот этак начинали, заставляли гадать, ломать голову, а потом с шуточкой все предположения опрокидывали.
- Ин ладно, скажу. Авдотьицу мы повстречали.
- Где?! .
- А на Красной площади. А с кем была - это, свет, ни в сказке сказать, ни пером описать!
- Что ж не задержали?
- Куда нам ее задерживать - не нее иная управа нашлась, - сказал Тимофей. - Девка-то с женатым мужиком связалась, совесть потеряла! Вот их с тем мужиком жена вместе и застала. Крику было!
- Выходит, прав был Семейка - новый мужик ее из бань увел, а она и рада! - жестко отвечал Данила, очень этим делом недовольный. Уж до чего не любил собственной неправоты - словами не выразить.
- Да ты хоть спроси - что за мужик!
- А хоть бы и боярин Милославский!
- Подымай выше! - тут оба товарища захохотали, и Семейка сквозь смех еле выговорил: - Да Стенька же Аксентьев! .. Дружок твой! .. Из Земского приказа! ..
- Как - Стенька?..
- А как - у него спрашивай. Мы вышли пирога купить, глядим - Авдотьица твоя, и Стенька с ней! Она его вроде о чем-то просит, он отмахивается. Мы поближе подошли, - тут Тимофей развел ручищами. - И на тебе! Не одни мы их высмотрели - Стенькина женка там же оказалась!
- Тимофей ее еще раньше заметил да узнал, - поправил рассказ Семейка.
- Померещилось мне, будто она за нами плетется, ну мы и увильнули. А потом глядим - она мужа своего кроет в хвост и в гриву!
- А Авдотьица?
- А вот тут грешны мы тебе, свет, - упустили. Как Стенькина женка вылезла, так Авдотьица словно сквозь землю провалилась. Побоялась, видно, что с нее шапку и повязку сорвут, опростоволосят. Шуму-то было на весь торг!
- На кой ей тот ярыга сдался? - сам себя спросил Данила.
- Ну, хоть жива - и на том спасибо! - Семейка усмехнулся. - А что, свет, ведь ласковое теля двух маток сосет. Уж не помогает ли она и Земскому приказу за тем мертвым телом охотиться? И с них, и с нас берет, а, свет? Что скажешь?
Но Данила ничего сказать не успел. Послышались быстрые шаги - и в дверях шорной явился Богдаш.
- Ну, вот ты где! - воскликнул он. - Цел, невредим!
- А тебя-то где носило? - осведомился Семейка.
Богдаш махнул рукой - мол, и не спрашивай! Сел рядом с товарищем, стянул с головы меховой колпак, пятерней расчесал кудри и фыркнул совершенно по-конски: "Пр-р-р-р! "
Семейка и Данила переглянулись - странен показался им Желвак. Не пьян, не после бессонной ночи, а вроде малость не в своем уме. Богдан же уставился на Данилу, покачал головой - да и расхохотался.
- Пришибу я этого Тимошку, ей-Богу, пришибу! Задавлю! - сквозь хохот выговаривал он. - Ему бы на пожаре переполохи подымать! Сбил меня с толку, старый дурак! ..
Семейка и Данила одновременно приоткрыли рты - товарищ говорил загадками.
- Я за ним, как привязанный, да все кустиками, все переулочками, все огородами! - Богдаш выкинул вперед правую руку и устиавил перст Даниле в грудь. - Ну, думаю, нарвется наш молодец, начнут его бить, а я тут-то и вынырну! Какое там! Хоть бы пес паршивый на него брехнул! Хоть бы убогий какой полушку клянчить стал!
- Так ты что же, Данилу охранял? - догадался Семейка.
- День зря потратил, за ним гоняясь! То в Хамовники, то на Яузу! Денег сколько ушло! Ну ничего, я их с Тимошки слуплю - будет впредь знать, как переполох подымать... - тут Желвак вроде угомонилмя и перевел дух. - А, может, и не зря... Двор-то, куда тело привезли - это двор не простой. Там живет Аким Одинец, а он - боец ведомый, к нему люди учиться ходят, и он там сейчас стенку собирает - на Москве-реке биться. Вот куда тебя, Данила, заманивали, да не заманили.
- Мало было нам еретиков - теперь кулачные бойцы объявились! возмутился Тимофей. - Помяните мое слово, товарищи, - мы этот розыск в богадельне завершим! Или у немцев в Кукуй-слободе!
- На Крымском дворе, считай, побывали, - дополнил список причудливых мест Богдаш. - На Неглинке тоже. Чнго затосковал, Данила? Ты этак всю Москву назубок выучишь!
Данила покосился на товарища - неужто Богдаш видел его метания по Солянке и теперь изощренно издевается?
Но нет - Желвак был весел, и только...
* * *
Наутро Стенька с Деревниным вместе отправились в приказ.
Деревнин сдержал слово - и ночевать пустил, и завтраком покормил, да только не мог удержаться - все любопытствовал, как же теперь подчиненный с женой разбираться будет? Может, окончательно рассорившись, заставит ее постриг принять? Такие случаи на Москве не раз бывали, и муж, освободившись, мог вторично жениться. Или сам с горя в иноческий чин пострижется?
- Да шут с ней! - отвечал Стенька. - Грамота бы нашлась!
- Хотел бы я догадаться, как к ней Белянин-то припутался...
- А коли его расспросить?
- Хорош я буду, когда он ни при чем окажется!
- А вдруг подскажет? Ниточку даст?..
- Шел бы ты, Степа, со своими ниточками! У него комнатные и сенные девки чудят, а я его про них расспрашивать стану!
- Так надобно ж ему знать, что у него в доме делается! - тут Стеньку осенило, да так крепко осенило, что он даже встал, а потом в два прыжка настиг Деревнина и заступил ему дорогу.
По глазам подчиненного догадался подьячий, что тем овладела новая блажь.
