Дмитрий Хабибуллин - Тот День
— Это закономерно. Человечество прогнило в своем невежестве, генофонд портится изо дня в день, и это несмотря на «информационную эру». - с сарказмом подметил юноша. — Нам просто дают второй шанс. По моим подсчетам, несколько миллионов выживших — вот он, новый ковчег.
Да, тогда в его словах была логика, но оставался неразгаданным еще один важный вопрос. Что есть само явление? Бог ли это? Или дьявол? Проницательный Александр, подметив огонек непонимания в моих глазах, сказал как нельзя сухо:
— Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что это было.
…Некоторое время мы молча бродили по белоснежному залу, переходя от терминала к терминалу. В целом, ничего нового я не увидел. Все те же цифры, те же данные.
Внимание привлекли видео-сообщения, полученные главной машиной. Александр включил записи, и мне вновь стало не по себе. На главном экране центра сменялись лица и языки, но одно было общим для всех посланий — страх в глазах и дикие вопли перед прекращением трансляции. Тогда я понял, что беда совсем близко. Ужас словно стоял за моей спиной. Лица на экране сменялись в одно размытое пятно. И вопль. Крик теряющих контроль людей теперь звучал так близко. Я повернул голову к Александру и увидел панику в его лице. Тогда я понял, что, подражая людям на экране, кричу сам.
— Беги, — еле выдавил из себя я.
И он побежал. И Тьма вновь вонзила в меня свои когти.
Дневник ЕленыЯ толкнула старую дверь ногой. Дверь распахнулась. Я могла подохнуть в любой момент, и нельзя было тратить силы. Смерть нуждалась в их душах. В душах тех, чей разум померк.
Очередная оргия, которую мне предстояло столь нагло прервать, развернулась в комнатке-музее. Помещение пестрило плакатами социалистической эры. Со всех сторон в тысячу глаз, на меня смотрели бравые октябрята и пионеры.
Прямо напротив входа слились в сладострастный клубок проклятые дети. Это их я слышала в коридоре. Над их головами висел большой плакат Ильича, с неразборчивой, полу стертой надписью. Над плакатом, прибитые тяжелыми гвоздями висели символы прошедшей эры: серп и молот, с виду совсем не похожие на муляж. И вот, на фоне всей той патриотической картины, происходило весьма циничное действие.
Мое появление заставило тварей замолчать. Все трое (двое из которых были мужского пола) резко обернулись, и, словно дикие кошки, с шипением оголили резцы. Я прервала акт дьявольской любви, чем видимо сильно расстроила молодых людей. Мы стояли и смотрели друг на друга. Я, мой скальпель, пила и трое противников — все было честно. Всмотревшись в лица насильников девушки, я узнала ребят со следами от пожара. Девушка, которая в обычное время была бы рада моему появлению, счастливой совсем не выглядела. Стоя на коленях, она дико прогибалась, раздвигала пальцами половые губы, шипела и манила друзей, которые рвали ее до моего появления. Юноши с изуродованными лицами, видимо решив, что насладиться молодой красавицей, можно будет лишь после моей кончины, одновременно прыгнули в мою сторону.
Я ударила. Скальпель полоснул по изуродованному лицу первого юноши, из разрезанной щеки брызнула кровь, но тварь не остановилась, и уже через мгновение я валялась на полу, больно ударившись об стену. Второе существо, не желая пропустить торжество, тут же село на меня верхом и одним рывком сорвало с меня блузку. Лишенный рассудка человек действует по дьявольскому наитию, и наружу всплывает самая страшная правда. Смерть, как бы выворачивает душу слабых людей, и все, так тщательно скрываемое, вмиг становиться явным. Все страсти и желания, открывают наблюдателю естество человека, и тогда уже не сложно вынести вердикт.
«Наш род прогнил. Смерть избавление», — в очередной раз, лежа на полу, убеждала себя я.
Исходя из своего понимания Смерти, я узнала в молодых людях типичных латентных психопатов. Один страдал безудержным плотским влечением — тот самый, что разорвал мне блузку. Другой — тайный садист. Едва заметив разрез на моем животе, юноша с улыбкой надавил на рану.
Боль, ненависть и желание убить — вот что спасло меня тогда. Сжав зубы, я вывернулась и опрокинула оседлавшего меня человека. Правой рукой я прижала его голову к полу. Нащупав брошенный в пылу схватки скальпель, я занесла руку, но удар не завершила. Крепкая кисть второго молодого человека остановила полет скальпеля, после чего последовал удар в челюсть и, откатившись на несколько шагов, я вновь была без оружия. Жуткие дети, словно растягивая удовольствие, медленно поднимались с пола. Сердце стучало в бешеном ритме. Адреналин зашкаливал. Именно в такие моменты мы совершаем самые невероятные поступки.
Твари двигались не спеша, видимо ситуация их крайне забавляла. Воспользовавшись их медлительностью, я вскочила на ноги и в два прыжка добралась до стены с вождем народов. Нагая девушка, по-прежнему стояла на четвереньках и всячески демонстрировала свое желание продолжить кровавый акт. Тварь высовывала язык, мяла груди, и засовывала свои грязные пальцы во все возможные полости. В тот миг мне захотелось немедленно оборвать ее жизнь. Прекратить мучения проклятой и отправить ее в царство Смерти. Желание было столь сильным, что я почувствовала легкие разряды возбуждения. Корчащаяся на полу тварь хотела плотских утех. Я — убивать.
Вспыхнувшая во мне страсть прибавила сил, а самое главное, очистила душу от страха. Вернувшись из своих мыслей, я поняла, что игра детей подходит к концу, и через мгновение я буду прижата к стене, а затем растерзана. Прикинув еще раз свои шансы, я перешла к выполнению дерзкого плана.
Мальчики были в пяти шагах от меня, в центре комнаты. Я — в метре от изнывающей женской плоти. Надо мной — человек из прошлого. Над ним — серп и молот. Взяв небольшой разбег, я оттолкнулась от тонкой спины девушки. Подпрыгнув, я с силой выдернула висящие на ржавых гвоздях народные орудия труда. Как я и подозревала, увидев инструменты в первый раз, они были вполне пригодны для работы. Никто не потрудился затупить серп, или же заменить молот на более легкий муляж. Хотя, в тот момент такая беспечная халатность была мне только на руку.
Итак, взмыв вверх, я выдернула музейные экспонаты и приземлилась с другой стороны девушки. Взглянув на нее, желание покончить с тварью вернулось с новой силой. Сладкая истома прошлась по моему телу. Существо пристально смотрела на меня. Ее язык подрагивал, словно у песчаной змеи. Мои преследователи были на расстоянии удара, и возбуждение чуть не лишило меня сознания. Я схватила тяжелый молот правой рукой, серп — левой. Оба инструмента весили не меньше десяти килограмм, и даже предвкушая близость крови, я поняла, что мне не совладать с двумя орудиями сразу.
