Нэт Прикли - Подводник
Внезапно послышалось громкое бульканье — из воды стремительно поднялась, растерянно хлопая глазами, Скользкий Плавник. Она сорвала маску, посмотрела по сторонам, на накрытый на холме стол из нескольких тушек копченой рыбы, горки кураги и нескольких крупных кусков вареного мяса, на себя. В растерянности потрогала тканый подол, потерла пальцами вышивку, несколько раз дернула широкий пояс и с надеждой спросила:
— Теперь я умерла?
— У тебя только одно на уме! — не выдержал правитель. — Не дождешься! Ты жила, жива, будешь жить еще лет десять или двадцать, и родишь тридцать детей.
— Где я? — поинтересовалась дикарка, не обратив внимания на прозвучавшие числа.
— Как всегда, — пожал плечами Найл. — Давайте поедим и сделаем небольшую насыпь из песка, чтобы не на воде лежать. Сегодня ночью я должен хорошо выспаться, от этого зависит очень многое.
* * *Когда далекие предки, отправляясь к далеким звездам, оставляли в наиболее крупных городах автономные компьютерные станции слежения — Белые Башни, — оборудованные высшей степенью энергетической защиты, самонастраивающимися процессорными системами и поглотительными системами питания, работающими на тепловой энергии уранового полураспада — не атомного реактора, а просто контейнера с радиоактивным веществом, постоянно нагревающегося выше температуры окружающей среды, — они предусмотрели сразу несколько систем наблюдения. Среди многих других присутствовали и сканеры мозгового излучения.
Однако, как известно, в состоянии бодрствования мозг работает слишком интенсивно и разнопланово, поэтому снять с него информацию практически невозможно. Поэтому, для получения данных о жизни на земле и положения человека на ней Белая Башня изучала людей во время сна. В то время, когда человек отдыхает, а мозг его продолжает работать, анализируя усвоенную за день информацию, когда всплывают наружу затаенные страхи и раскрываются сокровенные мечты.
Но самым удачным образом мозговые сканеры проявили себя во время изгнания Найла в Золотой Мир. Там местный правитель обучил его искусству одитора — жреца Бога-отца. Одиторы умели во время сна покидать свое тело, ходить по сонному городу, заглядывать в дома и дворцы, следить за не подозревающими об их существовании людьми. Таким образом жрецы раскрывали заговоры, узнавали человеческие тайны, изучали мир вокруг города.
Единственное ограничение, которое накладывалось на одитора, — он не мог попасть в те места, в которых еще не бывал: не видел тамошней обстановки, домов, улиц и площадей или песчаных барханов, горных склонов, узких троп. Чтобы попасть в нужное место, одитор должен очень точно представлять, куда направляется.
Разумеется, утомленный разлукой, Найл тогда немедленно отправился в родной город — посмотреть на жену, пройтись по улицам, посмотреть нареку, И здесь выяснилось, что сканеры, настроенные на восприятие излучения спящего человека прекрасно улавливают и его излучение — излучение фантома, покинувшего отдыхающее тело и пустившегося в дальний путь.
Вот и сейчас, закрыв глаза, Найл начал во всех деталях представлять свою спальню: плотно притворенную дверь, распахнутое в ночную прохладу окно, на которое падает сверху тень сторожевого смертоносца, кувшин с водой и две кружки на столе, высокий комод с узкогорлым медным кувшином, покрытым тонкой чеканкой.
Он присел к сладко посапывающей, разметавшей волосы по подушке, Ямиссе на край постели, погладил ее по голове. Попытался поправить одеяло — но это, естественно, не получилось.
— Спи, моя хорошая. Я тебя очень люблю, девочка моя. Я по тебе скучаю. Потерпи еще немного, и я вернусь. Делаю для этого все, что могу. Надеюсь, корабли, что приходят от Назии за припасами, сообщают тебе, что со мной все в порядке. Потерпи еще немного, совсем чуть-чуть. Остались последние шаги…
— Найл, — улыбнулась во сне княжна.
Так случалось уже не раз — она его слышала. Слышала, хотя это совершенно невозможно. Угадывала его визиты, пыталась осознать сообщения. Но сейчас он хотел сказать жене только одно — что он ее любит. А поговорить, как это ни стыдно, он собирался все-таки со Стигмастером.
Посланник Богини, пробивая телом стены, быстро дошел до лестницы, спустился вниз и вышел на улицу. Теперь, когда весь город плотно застроился, разглядеть высокий белоснежный цилиндр Башни с крыльца дворца было невозможно — но правитель точно знал, где она находится. Он спустился на пыльную дорогу, обогнул груженую копчеными мокрицами телегу, у которой двое слуг пытались поменять переломившуюся ось, и торопливо пошел вперед.
Путь занял немногим более двух часов — и хотя Найл был всего лишь фантомом, он здорово запыхался. Что не помешало ему шагнуть сквозь энергетическое поле, на ощупь кажущееся всего лишь гладко отполированной костью, и — увидеть парус. Огромный белый парус, выгнувшийся над красным корпусом одномачтовой яхты. Одновременно в лицо ударил влажный морской ветер, опора под ногами качнулась.
Найл испуганно присел и понял, что находится на небольшой резиновой лодке с подвесным мотором. Рядом сидел в желтом дождевике старик с длинной белой бородой и, с интересом глядя в волны, крутил катушку спиннинга.
— О! — сказал он, сделав резкую подсечку. — Кажется, Найл появился.
— Очень смешно, — поморщился Посланник Богини.
— Ты это о чем? — повернул голову Стииг. Правитель вспомнил о том, что у компьютера никогда не хватит чувства юмора, чтобы попытаться таким образом поддеть его, посмеяться над нынешним положением, и скорее всего, встреча на лодке — это всего лишь случайное совпадение. Насчет всякого рода чувств — Стигмастер уступал даже восьмилапым.
Проплывающая мимо лодки яхта ушла в сторону, и Найл увидел перед собой, на берегу бухты, огромный прямоугольник из стекла и бетона, исчерченный белыми горизонтальными линиями этажей, а перед ним, на самом берегу, над приземистым коричневым зданием — нечто, похожее на открывшуюся ракушку гигантских размеров. Проектировщикам показалось мало просто ракушки, они сделали ее строенной, и выполнили в двух экземплярах, одну рядом с другой.
— Это Сидней, — мрачно сообщил правитель. — Здание оперы, середина двадцатого века. А теперь давай перейдем куда-нибудь в более сухое место?
Волны бухты мгновенно застыли, окрасились в желтый цвет, подуло жарким ветром. Небоскребы и опера задрожали, и растаяли, обнажив голубое небо. Получилось, что они со Стигмастером находятся в пустыне, а все, что они видели, оказалось обычным миражом.
— Я вижу, у тебя плохое настроение. — Старик положил удочку на дно, перелез через борт на бархан, и лодку тут же унесло суховеем. — Что-то случилось?
