Василий Головачев - Черный человек. Научно-фантастический роман
Уже два дня Мальгин жил с отцом в заповеднике на берегу Десны, установив палатку в красивейшем сосновом бору, рядом с густым малинником, обещавшим в то лето невиданный урожай малины. Они почти не разговаривали, понимая друг друга без слов, а старик был не только умным собеседником, но и хорошим психологом, зная, что нужно сыну после сильных потрясений, дозу которых никто не регулировал. Он старался не мешать Климу, отвлекая его от созерцания природных красот, только лишь когда приходило время обеда и ужина, и не заговаривая с ним без нужды. Вчера вечером он сказал:
— Ты изменился…
Мальгин улыбнулся, не отрывая взгляда от пляшущих языков пламени костра.
— В какую сторону?
Отец закряхтел, устраиваясь на боку, подбросил в костер сухих полешек.
— Пока не знаю. Раньше ты, во всяком случае, не колебался, принимая какое-то решение, даже самое пустяковое. Ты знаешь, что у Купавы дочь?
— Знаю, Дарья.
— Она сказала, что ребенок твой… и, значит, мой внук.
Мальгин промолчал, завороженный колдовством пламени. Он мог так просидеть всю ночь.
Старик поворочался, бормоча что-то про себя, покрякивая, пошевелил хворост, огонь высветил его лицо с резкими чертами, углубленными резцом теней.
— Я предложил ей жить у нас…
Молчание.
— Она сказала, что подумает. Тебя это не интересует?
Клим посмотрел на отца, словно только сейчас расслышав его слова.
— Отец, давай о чем-нибудь другом. У нее есть муж…
— Какой он ей муж, — буркнул Мальгин-старший. — Ему бы только приключений побольше… да и если бы он был настоящим мужем, то прежде подумал бы о ней, а не о…
— Отец!
— Что «отец»? Ты тоже хорош! Вы оба с ней — два сапога пара, не ведаете, что творите. Как можно быть такими глупцами? Ведь значит, вы до сих пор не разобрались в себе, если не можете порвать связи. Главное, что вы любите друг друга, но как-то… эгоистично, что ли, самолюбиво, не считаясь с обидами…
— Я счета обидам не веду.
— Вот-вот, не ведешь, но не ведешь-то своим обидам, а речь об обидах другого. Ты когда наконец поймешь, что нельзя всю жизнь оставаться прямым и твердым, как скала? Когда научишься определять границу компромиссов? Любовь — самый великий и древний из них, неужели еще не понял?
Мальгин молчал.
Отец еще повздыхал и затих. Костер продолжал потрескивать, играть оранжевыми и фиолетовыми язычками огня, одобряя все, о чем думал созерцатель и что творилось в его душе. Он тоже был хорошим собеседником…
С другой стороны лодки плеснула рыба, Мальгин очнулся, машинально потрогал на груди золотистого «паучка» — не потерялся ли?
— Вам придется поносить вот такую штучку, — сказал ему врач, вручая нечто вроде небольшого значка в форме десятиногого плоского паучка. — Это «филер» — анализатор состояния, он будет записывать ваши биопараметры в течение дня и в случае накопления отрицательных данных напомнит, что вам необходимо зайти в клинику. Если же все будет нормально, приходите через три-четыре дня, и я сниму прибор.
Мальгин снова погладил почти неощутимый значок, приклеившийся к коже над сердцем, и вспомнил еще об одном приборе, который вручил ему Ромашин. Бывший начальник отдела безопасности застал его дома буквально перед отъездом в Придесновье.
— Простите, что я незванно, не помешаю? Я всего на одну минуту.
Клим сдержанно пожал протянутую руку, познакомил гостя с отцом и пригласил его в свой «грот», как называла гостиную Купава: видеопласт комнаты создавал непередаваемую иллюзию пещеры с «наскальными рисунками» и закопченным потолком, причем иллюзию с эффектом законченности и уюта. Ромашин огляделся без удивления, а может быть, хорошо скрывал его и сел на «лежак» в углу, в меру твердый, но удобный. Хозяин сел напротив на «плоский камень», чуть подрегулировал освещение.
Знание того, что Ромашин отстранен от должности за «превышение полномочий и служебного положения» плюс «преувеличение степени опасности одного человека для всего общества», заставляло Мальгина держаться с изрядной долей вины и сочувствия. Операция по задержанию Шаламова в системе Маата свела на нет усилия комиссии коммуникаторов и по сути сорвала контакт с «черными людьми», а также едва не привела к человеческим жертвам. И хотя компетентная подкомиссия СЭКОНа не нашла в действиях Ромашина корыстных побуждений, ему было рекомендовано найти другую работу. Что он выбрал, какую профессию, Клим еще не знал.
— Собираетесь на природу? — спросил Ромашин; под глазами у него собрались иронические морщинки, словно он догадывался, о чем думает собеседник.
— Да вот, еду порыбачить на Деснянские плесы с отцом, он старожил тех мест и знает заповедник как егерь и лесник.
— Завидую, право слово. С удовольствием отдохнул бы денек-другой на лоне природы, вдали от суеты… хотя от дома до поймы Днепра — пять минут лета на любом транспорте.
— Поедемте с нами, — великодушно предложил Мальгин, учинив над собой насилие, но готовность его не могла обмануть такого опытного психолога, как Игнат Ромашин.
— Спасибо, и рад бы, но не могу, нет времени. Замаливаю грехи в экспертном секторе отдела безопасности. Работы много, и она неожиданно интересна, хотя и весьма специфична… Да вы не переживайте за меня, Клим, ей-Богу, вы в этом не виноваты.
— Если бы я догадался поработать на эм-синхро, Даниил не ушел бы из института, и ничего не случилось бы…
— Нет, все правильно, бегство Даниила послужило только катализатором остальных действий, спусковым механизмом… да что вы все об этом да об этом.
— А кто теперь во главе отдела? Шевчук?
Гость покачал головой.
— Нет, новый человек, вы его не знаете.
Помолчали, присматриваясь друг к другу. Потом Ромашин покопался в кармане рубашки и протянул Климу, как показалось на первый взгляд, ажурную золотистую змейку.
— Вам придется некоторое время поносить на голове эту машинку, она легкая.
«Машинка» оказалась почти невесомой: тоненькая дуга с двумя сеточками и блестящими иголочками.
— Что это?
— «Защитник», персонком со спецпрограммой. Другими словами — контур защиты от пси-излучения в широком диапазоне волновых ритмов. Настроен на ваши ритмы.
— Зачем? — Клим тяжело посмотрел на гостя и встретил его прямой, без тени смущения или колебания взгляд.
— Чтобы отразить пси-выпад наподобие того, которым вас наградил Шаламов.
Мальгин некоторое время перебирал в пальцах красивую вещицу.
— Почему вы уверены, что мне это пригодится?
— Я не уверен, но береженого Бог бережет. Мне кажется, Шаламов вернется, а вам… надо беречь Купаву.
