Валентин Юрьев - Отбросы
Что она несёт? Кто кого пострелял? Хотя я и не помню толком, что-то дало по голове, а потом холод…. Руки мягкие, скоро от этих рук и от всего мягкого тела останется чёрный высушенный скелет. Хотя, и от меня тоже.
— Смерти не боишься?
— Чё?…А чего бояться? Я уж мертвяков видела. Только не трогала, а то противно. А ты вон, здоровый как бизон, и волосатый, не бойся, не умрёшь, ой, эти мужики, трусливые до чего!
— Да нет, своей смерти не боишься?
— Чё? Какой своей? Моей, что ли? Вот, глупый, шутки солдафонские, чего мне бояться? Я в косм не бегаю, не пускают. Так что и бояться нечего.
Господи, глазищи какие! Утонул бы. Откуда же она здесь? А если бы Кэтти вот так сидела бы где-нибудь? На гранате без кольца.
— Как нечего? Ты что, ничего не знаешь про мой корабль? Слушай, да выключи ты эти новости, заели уже!!
— Нервный какой! Не хочешь смотреть, сам выключи.
— А как?
— Не, ну, деревня! Скажи "Первый, убрать новости". И всё. У вас по другому, что ли?
— Первый, убрать новости…
— Есть Первый убрать. Назовите свой номер.
— Какой номер?
— Чё? Чего номер? А, ты с Чучей разговариваешь? Скажи "Без номера, не прошел Ритуал"
— Без номера, не прошел Ритуал
— Назовите моё имя для неслужебных разговоров
Наверно моё лицо всё выдаёт, мой полный отупизм, потому что Айра, хихикая, быстро шепчет:
— Скажи ей имя, на которое будешь её вызывать, любое имя, хоть кличку какую-нибудь.
— Кэтти.
— А голос мужской или женский?
— Женский, любой.
— Есть, женский, любой.
Я, наконец, уже и сам понимаю, что производится инсталляция меня в гигантском компьютере, о котором я столько слышал. Айра глядит сочувственно своими зыркалками и радуется этой простой житейской несуразности. Но ведь новости и впрямь исчезли. Так просто?
— Чё? Всё ответил? А почему Кэтти? Это твоя жена?
— Это моя сестра. Живёт в Канзасе. На ферме. Я и сам оттуда.
— А я отсюда. И сколько ей?
— Шестнадцать. Совсем невеста. Я её год не видел. Выросла, наверно?
— Чё? Чудной! Девушки после пятнадцати уж и не растут почти. Я вот, может, ещё и подрасту маленько, только вряд ли, и так уж ма обогнала.
— А где твоя мать?
— Чё? Как где? Ну, ты и ковбой! Конечно здесь.
— Она заключённая?
— Сам ты!…Скажет же!…Она Свободная, мамка у меня конструктор всяких приборов.
— Конструктор?!!!
— Ты как с Венеры свалился! Что же здесь не может быть конструкторов? Она вон и катушки для сети рисовала и волокоходы.
Я опять ничего не понимаю. А эта пигалица, спросив время у какой-то Чучи, вдруг мазанула пятернёй по моим волосам и пискнув, что ей сейчас влетит, умотала куда-то.
И опять навалилась чернота мыслей, но ожидать смерти не лучшее занятие и через какое-то время до меня доходит, что если я проинсталлирован, значит подключён к общей сети. И я спрашиваю:
— Кэтти?
— Слушаю, Кэтти.
— Что здесь происходит?…………….
Сами виноваты
Идиоты, самонадеянные тупицы! Болваны! Дебилы! Я говорил им тысячу раз, говорил в их бараньи уши, что чужие люди — чужие микробы, такую толпу в Крестах разложили, и чуть не целуются с ними! Теперь нам — расхлёбывай.
Хорошо ещё, что это просто интервирусная, вот просрутся до крови, тогда задницей поймут, что надо уважать истину, а не выворачивать её под свои нужды!.
Несколько сотен больных, это вам как? Неслабо! И не полосатых, тем то что сделается, а самых сейчас нужных! Половина сестёр из лазарета валяется, хорошо, молодые девчонки помогают, не брезгуют.
"Мы думали….", "мы под лампами…..", "микробы должны были погибнуть….." Идиоты! Должны, да не обязаны. Вся пультовая висит в полном сборе, половина астриков, некому Ковчег подвинуть, вон, Глаз уже рядом, а не дотянешься.
Глаз мой, умница, за него и жизнь не жалко, там работы на пять поколений, а эти валяются в поносе! Мы только тогда гравиком в Глаз потыкали, а тут эти подвалили, тоже мне, герои! Только результаты начались…Там столько вопросов! Носитель, я уверен, жидкий газ, или смесь, а у нас никаких приборов нет. И для гравиков нет ничего, такой материал уникальный, а сделан без науки, шаман какой-то наплясал несколько тонн, а что, из чего, так и не узнали. Может, за ним и прилетели эти воронята? Да, скорее всего!
Сейчас бы на Землю, в лаборатории порыться бы, да жива ли ещё лаборатория-то? Да и сама Земля не пустыня ли?
А ведь Глаз, когда хрякнул по головкам, он ведь сам повернулся, а в невесомости это можно сделать только двумя способами, что-нибудь отрыгнуть в сторону, или по силовым полям. А какие здесь поля, в этой дыре? Только гравитационные! Я уже тысячи раз вьюсь вокруг этой мысли и ничего больше не могу придумать.
А тут — клистиры да сортиры, говорил же им! Сами виноваты! А мне сейчас на всё плевать, на еду, на этих паразитов с их нелепыми бомбами и амбициями, на то, что Земля так недоступна, но Глаз — это то везение, которое бывает раз в тысячу лет! А они из него украшения делали! Вандалы! Лучше бы из своих зубов бус насвязывали, всё равно здесь зубы ни к чему.
Каждая минута, уходящая из жизни — преступление, а мы не можем даже подойти на расстояние доступное для скафа, нашли, тоже мне, развлечение — жидко какать. Тьфу!
Нет уж, я без гермокостюма никуда, лучше пропотеть лицом, чем задницей. Вот он, шлюз, ну так я и думал, завесили плёнкой и всё, фу, балаболки, конечно же по двадцать раз тяжёлую дверь двигать не хочется. Ну и чёрт с ними, хотят, пусть болеют. Хорошо хоть воронят запихали в гермбокс, в тесноте да не в обиде, да и веселее им, а тайны их все нам уже давно известны.
— Ну что, мальчики — девочки! Снимайте трусики, готовьте попочки, сейчас я вам укольчики сделаю…..
Айра
Опять Ритуал отменили. Теперь из-за болезни. Всех новеньких развесили в герме, там места на двоих, а висят все двенадцать, душно, подванивает маленько, ещё бы, столько мужиков, но они уже очухались, и ведут себя смирно, я люблю туда ходить, они как бараны, уставятся, сожрать готовы, аж неловко, но приятно.
Швы на голове у всех зарастают, зато научились с Чучей общаться, висят, бормочут что-то, или фильмы гоняют. Экран у них один на всех, как в кинозале, но они — ребята дружные, вроде не ссорятся. И всё время есть хотят! А я что сделаю? У нас норма. Съел, отвали! А эти, чудики, сначала плевались, а теперь насасывают, дай бог каждому так!
Костяшки всем развязали, летают свободно, а куда им деваться? Из бокса не выйти, тут дверь двойная, с тамбуром, одна открывается, вторая на ступор, а потом наоборот. И охранник висит снаружи.
А мне забот меньше стало, им — пакеты с едой, а мне судна с этим самым, да грязные пакеты. Ну, протереть там всё, так это одна минута, мебели в герме нет, чистый пластик с ремнями для коконов, чухня, в общем.
