Андрей Чернецов - Звероликий
Что ж, выходит, правы те, кто считает, что предсказать будущее можно, а вот получить от этого пользу — нельзя?
— Мой Дэв, — между тем всхлипывал принц, — мой чудесный Дэв… А я уже подбирал кобылку для тебя…
Огни погасли — залило водой последнее динамо. Сияли лишь египетские светокристаллы — они будут гореть на морском дне и через тысячу лет, когда сталь корпуса обратится в прах.
Крен усиливался. Из недр умирающего исполина слышался нарастающий грохот — удары, звон, лязг…
Дорогая палисандровая мебель кают, десятки тысяч бутылок с напитками — от минеральной воды до крепчайшего рома и русской водки, — пятьдесят тысяч свежих яиц, кадки с пальмами и лианами в оранжереях, десятки тысяч пудов угля, ширмы и кресла, серебряная посуда, чемоданы пассажиров и сундучки матросов…
Истерично заржал забытый всеми жеребец персидского принца…
Жалобно замяукали все сорок две корабельные кошки.
Потом откуда-то снизу донесся тяжелый железный гром…
— Третья турбина… — прокомментировал старший механик. — Я ведь говорил, что крепления ненадежные, я ведь им говорил…
Вот вода уже дошла до пятой палубы, до шестой…
И в этот момент что-то вдруг изменилось. В почти безветренном воздухе, в застойном неподвижном море, в окружающем мире.
Крис не успел сообразить, что именно, как вода вокруг на многие сотни футов замутилась, взбурлила водоворотами и фонтанчиками, вскипела большими пузырями. Потом послышался долгий глухой скрежет, и севший уже по седьмую палубу исполин вдруг остановил свое погружение. Медленно выровнялся, становясь на ровный киль.
А потом… пополз обратно.
Вот показалась одна линия иллюминаторов, изливавших потоки морской воды, другая… Вот обнажилась ватерлиния с рваными ранами от взрывов.
Затем сама вода изменила цвет, и сыщик с глубочайшим удивлением увидел, что из волн обнажается поднявшееся дно этого чужого моря. Илистое, пахнущее йодом и сероводородом, в которое мгновенно, как мухи в патоку, влипли шлюпки.
Трепыхались странные рыбы. Шевелил клешнями почти исчезнувший на Гебе ракоскорпион. Бил хвостом гребнистый синий тритон, по поводу которого так и не смогли договориться маги и книжники — то ли он нечисть, то ли просто диковинное живое существо.
То сям, то там из ила били струйки воды и выходили пузыри…
Но Кристофер так и не успел понять и осознать этот удивительный факт.
Ибо по окружности со всех сторон горизонта вдруг медленно поднялись и зашевелились, пеня морскую гладь, десятки и десятки исполинских щупальцев, любое из которых превосходило их лайнер раза в три длиной и могло поспорить с ним в толщине.
Всплывший остров, на котором «Титаник» смотрелся не больше, чем рыбешка на сковородке, был… ЖИВЫМ.
А затем медленно и неторопливо невероятная тварь двинулась куда-то в сторону вечного заката этого мира.
— Хоренна, Хоренна!!! — заверещал вдруг какой-то ибер, падая на колени. — Явился! Явился бог предков моих! Спас недостойных!!!
Крис в который раз внутренне содрогнулся.
Он знал, КТО такой Хоренна, так же как и знал из тайных книг, что этот древний и полузабытый тартесский бог был не так прост…
Но теперь уж точно сделать было ничего нельзя — исполинский плавучий остров, живой, бессмертный и божественный, влек их невесть куда и невесть для чего…
— Да, не слушался я батюшку, а ведь говорил мне старик — не принесет тебе море добра… — философски вздохнул Уркварт Север.
А Лайеру отчего-то вспомнились взволнованные слова Иоанна Богослова из «Откровения»:
«И стал я на песке морском и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и девятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные… И поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему и кто может сразиться с ним?»
Глава восемнадцатая
МАГ ИЗ МЕШКА
— Барух Ата, Адонай, Элохейну в-Элохей авотейну, Элохей Аврахам, Элохей Йицхак в-Элохей Яаков, ха-Эблъ ха-Гадоль, ха-Гибор ве-ха-Нора, Эль Эльйон, гомель хасадим товим, ве-коне ха-коль, ве-зохер хасдей Авот у-меви гоэль ли-вней внейхем лемаан Шемо бе-ахава. Мелех Озер, у-Мошиа, у-Маген. Барух Ата, Адонай, Маген Аврахам…
Задание не понравилось Ариэлю с самого начала. Едва только его непосредственный начальник, рав Элиша бар Шмаэль, поведал, что именно требуется совершить. И это достопочтенный рав назвал «истинным подвигом во славу веры».
Нет, конечно, вторая часть поручения была вполне в духе ордена «Яд-Шаддай», в котором он, Ариэль Кархон, занимал далеко не последнюю ступеньку. Об этом можно судить хотя бы по тому, что его грудь украшали уже две медали Царя Давида. Это в двадцать пять-то лет! Иные ветераны и при уходе в отставку едва-едва одну имеют. Бронзовую, третьей степени.
За успешное выполнение задания Кархону было обещано «золото». А первая степень — это даже среди разведчиков его ранга нечто совершенно запредельное. Например, у достопочтенного Элиши бар Шмаэля (орденского генерала!) такового знака отличия пока нет. Заманчивый посул только притупил недовольство, однако сомнения так полностью и не исчезли.
Отправляться в землю Мицраим и разоблачать там какого-то шарлатана, дерзнувшего навеять легковерным людям мысль, что он-де является Мошиахом? (Ну, не совсем Спасителем, а как бы посланником, сыном Его. Но не все ли едино?) Словно и без дознания не ясно, что все это враки и только. Тратить время и силы специалистов уровня Ариэля на подобное… Не слишком ли дорого для их организации, финансируемой напрямую Синедрионом? Святые отцы, конечно, богаты, очень богаты, однако…
— Не рассуждай, сын мой! — рявкнуло начальство. — Не твое это дело. Выполняй то, что велено. Ишь, моду взяли, обновленцы…
Быть зачисленным в категорию «обновленцев» (именуемых также «глобалистами») Кархон не хотел. Чревато неприятными последствиями. Могут и из ордена турнуть без выходного пособия и пенсии.
Представители этого движения, костяк которого составляли молодые состоятельные люди, уже полвека призывали к пересмотру основ государственной и религиозной политики. Главным требованием их было отказаться от идеи «национальной исключительности» и «окончательно ассимилироваться» среди прочих подданных Империи, более тесно интегрировав Великую Иудею в Pax Romanum. Это после стольких-то лет упорной борьбы за независимость! Да предки в гробах перевернутся и проклянут недостойных потомков своих!
И куда уж теснее?! До чего дошло! От родного шекеля отказались, перейдя на презренное Мицраимовское ауро. Представители Царя Иудейского заседают в имперском Сенате, выслушивая всякие гадости в адрес своего государя и священства, и слова в ответ сказать не смеют. Видите ли, в их стране ущемляются права национальных меньшинств! Людей преследуют по религиозному признаку. А кто им мешает признать единым владыкой Его? «Геноцид». Слово-то какое выдумали. Проблемы с гласностью? Так пусть не болтают, что попало, умники.
