Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса
Она обещала поговорить с Таро, а меня попросила либо вернуться к работе, либо принять пару таблеток викодина и успокоиться. В тот день мы беседовали еще раз в восемь сорок вечера — по телефону. Она сообщила, что обедает в «лагере Линдси» и замолвила там за меня словечко. Я ее поблагодарил. Принял викодин. В одиннадцать позвонил Таро. Он встречался с Мареной, поэтому был в курсе событий. Профессор уверил меня, что тоже думает о моей кандидатуре, но большего пока сказать не может, хотя он на моей стороне.
Всю ночь я мучился — никак не мог уснуть. В семь утра я уже пришел в лабораторию. Сик отсутствовал. Я долдонил одно: устройте соревнование между нами. Эй-2 махнула рукой, дескать, они (читай: Они) даже не хотят, чтобы я с ним теперь разговаривал. Может, Они боялись, что я его убью. Я заставил себя вернуться к игре. Но сосредоточиться, конечно, не мог.
На следующий день, тридцать первого, Марена сказала, что мне устроят испытание, которое, возможно, даст мне статус кандидата. Тем вечером мормоны Стейка, численность которых перевалила за двадцать тысяч, собрались в Гиперчаше, чтобы послушать нового пророка. Его зажигательная речь транслировалась на видеоэкране высотой в шесть этажей. После этого все присутствующие пели вместе с гастрольным Храмовым хором. Мне очень, очень хотелось пойти, но почему-то не получилось. Я остался и решил узнать, как там у меня дома. В Индианатауне дела шли плохо. Около половины из тех, кого я знал там, числились пропавшими без вести. ФАУЧС не стало размещать переселенцев в других городах, поскольку это создало немало проблем после «Катрины»,[320] они построили единый центр для беженцев в Кэмп-Бландинге, в котором теперь находилось более двух миллионов человек.
В блогах Старый Злой Бывший Зеленый Берет доказывал, что за атакой стояла «Нация ислама», потому что, согласно предсказанию, среда была днем второго пришествия безумного ученого по имени Якуб[321] — исламского Антихриста, насколько я понял. Адская Гниль утверждал, что частицы полония рассеивали с помощью некой системы генерации смога, слишком сложной, чтобы ее мог разработать один-единственный хакер (террорист, да кто угодно), а это значит, что атаку организовало всевластное правительство, вероятно — наше собственное. Возможно, он отчасти и прав, подумал я. Беда с этими заговорами. Их куча. И если реальный план выливается в ту или иную чрезвычайную ситуацию, возникает несколько тысяч надуманных теорий, часть которых инспирирована самими заговорщиками. Существует столько полуправд, скрывающих правды настоящие, что даже десятилетия спустя нельзя понять, что же случилось на самом деле. За исключением, может быть, этого раза…
Испытание началось второго. Я предполагал, что сделаю задание лучше других, если как следует подготовлюсь. Но оказалось, результаты от меня мало зависят. То есть изменить я уже ничего не мог. Началось все с шестичасовых тестов моей физической пригодности и состояния сердечно-сосудистой системы. Эскулапы определили, что, несмотря на опасное для жизни заболевание, я нахожусь в неплохой физической форме. Причина заключалась не в моем желании жить или любви к зарядке. Просто если у вас гемофилия, то вы либо в приличном состоянии, либо на том свете. Потом предстояло выдержать четырнадцать часов проверки интеллектуальных способностей, включая память (с легкостью), умение выстраивать последовательности и решать головоломки (почти с такой же легкостью), лингвистические познания (совершенно легко). Я прошел тесты на эмоциональную устойчивость (которые, вероятно, провалил, как и обычно) и на жизненные навыки, вроде задачи определить, лжет ли человек на видео или нет (весьма невразумительно). Они устроили и экзамен на эмоциональную стабильность — опутали меня проводами с датчиками и стали прокручивать видео с больными детьми и собаками с распоротым брюхом, словно я Алекс Деларж[322] какой. Потом пошли персонализированные тесты, в том числе полномасштабные испытания на детекторе лжи, с помощью которого они, как я понял, пытались выяснить, насколько мне можно доверять и какие у меня мотивы. О результатах мне неизвестно. Я не был уверен, что следует выставлять напоказ мою истинную мотивацию. Я имею в виду мотивацию помимо спасения положения. Из-за апокалипсиса я, разумеется, нервничал. Да и кого бы он мог не волновать? Но это не являлось моим личным мотивом. Как и Марена. Нет, конечно, она меня ух как возбуждала, а стать героем — кому же этого не хочется. Ведь так? Если ей нужен кто-то выдающийся, что ж, значит, я выбрал хороший способ стать выдающимся не благодаря тугому кошельку, а потому что я такой бесстрашный герой, Дадли Справедливый,[323] и если я после этого сотворю какую-нибудь мерзопакость, она уже не будет иметь значения. Однако главный мотив не имел отношения к вышесказанному.
Дело в том, что я уже выработал собственную повестку дня. Она появилась у меня практически с самого рождения. Вы когда-нибудь слышали о близнецах, один из которых стал жертвой выкидыша либо аборта или бесследно растворился на ранней стадии беременности матери? И второй близнец, будучи взрослым, но ничего не зная об этом, постоянно говорит, что ему кого-то не хватает. У меня другой случай. Я ищу свою потерю. Но она не является чем-то маленьким, осязаемым. Утраченное мной должно быть совсем рядом, вокруг меня, но я его не нахожу. И вот теперь я наконец начал холить и лелеять маленьких серых демонов, которых прятал куда подальше всю свою безрадостную жизнь. Я хотел вернуть книги, я хотел вернуть мою побитую, искалеченную, изнасилованную, испоганенную, заброшенную, но никак не мертвую культуру — и сделать это немедленно. Понимаете? Пусть сентиментально, зато правдиво. Предположим, в детстве вам пришлось покинуть уничтоженную родину — скажем, Атлантиду, или варшавское гетто, или Криптон,[324] или Боснию, или Гватемалу, — а ваши родители, прежде чем расстаться с вами, вручили вам (в качестве γνωρισματων, то есть своего рода наследства) две части старой деревянной головоломки. Они потерлись по краям, но цвета их таинственного рисунка по-прежнему насыщенные и праздничные. И вы носите их с собой всю жизнь, но, сколько бы ни разглядывали узор, очень смутно представляете себе целостное изображение. И вдруг вы узнали, что у кого-то есть недостающая часть. Что бы вы предприняли? Что бы стал делать Иисус? Да кто угодно?
Как собирался поступить я? Прежде всего — занять место Сика и пройти сквозь Керрово пространство. Затем преодолеть все трудности, с которыми мне придется столкнуться. И наконец — вернуть всю мою треклятую цивилизацию, впитать ее всю крохотной губкой (объемом всего 1534 кубических сантиметра) моего собственного мозга.
