Майкл Крайтон - NEXT
Доктор Эвард Нильссон, представитель института в германском Марбурге, исследовавший геном неандертальца, заявил, что данная теория небезынтересна. «Моя жена блондинка, — сказал Нильссон, — и я всегда делаю то, что она велит. Наши дети тоже блондины, и весьма умны. Поэтому я согласен, в этой версии что-то есть».
ГЛАВА 041
Первые несколько дней в доме Кендалла прошли для Дейва на удивление хорошо. Подстриженная шерсть, джинсы, кроссовки, футболка с эмблемой «Квиксилвер» и нахлобученная на голову бейсбольная кепка — все это помогало ему выглядеть почти так же, как любой другой мальчишка, когда требовалось выйти на улицу. Кроме того, он быстро учился. У него была хорошая координация, и с помощью Линн он быстро научился писать свое имя. Чтение, правда, давалось хуже.
В выходные дни он с успехом участвовал в спортивных состязаниях, хотя, случалось, приводил в замешательство других игроков. Во время одной из игр бейсбольной Малой лиги мяч был отбит слишком высоко и полетел с поля в сторону здания школы. Дейв пулей пересек поле, взлетел по стене и поймал мяч у окна второго этажа. Мальчишки наблюдали эту картину со смесью восхищения и досады. Это было нечестно, ведь им так хотелось посмотреть, как мяч вдребезги разобьет оконное стекло. Но, с другой стороны, всем хотелось видеть его в своей команде.
Вот почему Линн была немало удивлена, когда одним субботним днем Дейв вернулся домой с невероятно расстроенным видом.
— В чем дело? — спросила она.
— Я тут чужой, — заявил Дейв.
— У всех нас время от времени появляется такое ощущение, — сказала она.
Он потряс головой:
— На меня все смотрят.
После короткого молчания Линн ответила:
— Это естественно, ведь ты не совсем такой, как другие ребята.
— Да.
— Над тобой что, издеваются?
— Иногда, — кивнул он головой.
— Что они делают?
— Кидаются чем попало, обзываются.
— Как именно обзываются? Дейв прикусил верхнюю губу:
— «Парень-макака».
Он находился на грани слез.
— Конечно, это неприятно. Мне очень жаль. — Сняв с Дейва бейсбольную кепку, Линн принялась гладить его по голове. — Дети могут быть очень злыми.
— Иногда я чувствую себя самым несчастным в мире, — проговорил Дейв.
С горестным видом он повернулся к ней спиной и снял рубашку. Линн пробежалась пальцами по шерсти на его спине, выискивая царапины или другие признаки травм. И — сразу же почувствовала, как он расслабился. Его дыхание успокоилось, и даже настроение, похоже, поднялось.
Только позже она осознала, что повела себя подобно обезьянам в дикой природе. Одна поворачивается к другой спиной, и последняя начинает перебирать ее шерсть. Линн решила, что будет делать это каждый день. Хотя бы для того, чтобы Дейв чувствовал себя более комфортно.
* * *С того момента, как появился Дейв, все в жизни Линн изменилось. Хотя Дейв был, вне всякого сомнения, предметом ответственности Генри, шимпанзе почти не проявлял к нему интереса. Он сразу же привязался к Линн, и какие-то его то ли внутренние, то ли внешние проявления (были ли это полные души глаза или детское поведение?) немедленно завоевали ее сердце. Она стала читать о шимпанзе и узнала любопытные факты. Поскольку самки шимпанзе имеют много сексуальных партнеров, они не знают, кто именно из самцов является отцом малыша. Поэтому у шимпанзе нет таких понятий, как «отец» или «отцовство». У шимпанзе есть только мать. Дейв производил впечатление брошенного ребенка, настоящая мать которого не занималась его воспитанием. Поэтому теперь он смотрел на Линн с нескрываемым обожанием, и она отвечала ему тем же. Между ними возникла совершенно неожиданная и глубоко эмоциональная связь.
— Мама, это же не твой ребенок! — со злостью бросила Трейси. Она находилась в том возрасте, когда дети стремятся полностью завладеть вниманием родителей и ревнуют ко всякому, кто этому мешает.
— Знаю, Трейс, — отвечала Линн, — но я ему нужна.
— Но ведь ты не имеешь к нему никакого отношения! — Девочка театральным жестом вскинула руки.
— Я знаю.
— Так чего ты с ним возишься?
— По-твоему, я уделяю ему чересчур много внимания?
— Вот черт! Конечно!!!
— Извини. Я об этом не задумывалась.
Линн привлекла дочь к себе и крепко обняла ее.
— Не обращайся со мной, как с обезьяной! — вспыхнула та и отстранилась.
Но, в конце концов, они все в какой-то мере были обезьянами. Люди являлись приматами. Наблюдая Дейва и то, как общается с ним мать, Трейси испытывала неудобство, неосознанно понимая, как много общего у человека с обезьяной. Ласки, прикосновения, призванные успокоить, взгляд, устремленный в землю перед лицом угрозы или в знак повиновения (Трейси сама опускала глаза, когда кокетничала с мальчиками), прямой взгляд, означающий угрозу и злость… К этому можно добавить мурашки, иногда бегущие по телу. Они были вызваны сокращением у человека тех же мышц кожи, которые заставляют шерсть обезьян подниматься дыбом, чтобы выглядеть страшнее в опасной ситуации. Манера спать, свернувшись калачиком и сделав из простыней некое подобие гнезда.
И так далее и тому подобное.
Обезьяны! Они все обезьяны!
* * *Самым значительным отличием являлась шерсть. Дейв был покрыт ею, те же, кто его окружал, — нет. Линн вычитала, что выпадение шерсти произошло после того, как люди отделились от шимпанзе. Одно распространенное объяснение состояло в том, что люди на время стали то ли водными, то ли болотными обитателями. В большинстве своем млекопитающие покрыты шерстью, помогающей им регулировать внутреннюю температуру. Но водные млекопитающие, как, например, дельфины или киты, потеряли шерсть, что позволило им быстрее и удобнее передвигаться в воде и придало их телам большую обтекаемость. Лишились шерсти и люди.
Но самым странным для Линн было не покидавшее ее ощущение, что Дейв является человеком и одновременно не является им. Она не знала, как быть с этим чувством, и по мере того, как проходили дни, оно не ослабевало.
СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС В СВЯЗИ С ГЕНОМ БОЛЕЗНИ КАНАВАНА ЗАКОНЧЕН
Этическая сторона патентования генов поставлена под сомнение
Болезнь Канавана является передающимся по наследству заболеванием, смертельным для детей в первые годы их жизни. В 1987 году Дэн Гринберг и его жена узнали, что их девятимесячный сын страдает этой болезнью. У Гринбергов был еще один ребенок, дочь, у которой также было обнаружено это заболевание.
Поскольку Гринберги хотели избавить других родителей от подобного горя, они убедили генетика Рубена Маталона разработать дородовой анализ на наличие у плода болезни Канавана. С этой целью Гринберги предоставили собственные ткани, образцы тканей своих покойных детей и прилагали усилия, направленные на то, чтобы получить по всему миру ткани у других семей, пострадавших от этого заболевания. В результате в 1993 году был выделен ген болезни Канавана. Многие семьи, входившие в группу риска, получили возможность сделать пренатальный анализ на наличие этой болезни.
