Дмитрий Янковский - Большая Охота
– Что вы задумали? – спросила она.
– Ты еще не догадалась? – Я посмотрел на нее.
– Нет. О чем я должна была догадаться? Вы же ничего не сказали.
– Да, извини. Похоже, тебе все надо объяснять.
– Да, я такой человек. Ненавижу, когда мной понукают без объяснений.
– Хорошо. Мы хотим с помощью психотерапевта извлечь из твоей памяти записи моего отца о торпедах. Поскольку ты зарисовывала каждый лист, то по идее должна помнить все. Есть вероятность, что под гипнозом многое получится восстановить.
– Ого! Интересно! – улыбнулась Ольга. – Хорошее использование моей головы. Получается, я все эти годы носила в себе запрещенную информацию о биотехах?
– Вроде того.
– А психотерапевт нас не сдаст полиции?
– Это можно решить финансово, – улыбнулся я.
– Кажется, деньги вы не считаете.
– Пока еще считаем. Но надеемся скоро оставить эту дурную привычку.
– Вовремя ты появился, – вздохнула Ольга. – А то я совсем на мели. Жили с парнем, снимали квартиру. Потом он, как последняя сволочь, бросил меня одну в этой проклятой квартире. А я в лаборатории получаю столько, что на аренду не хватит.
– Этот вопрос мы решим, – беззаботно отмахнулся я. – К тому же на базе у нас столько места, что квартирный вопрос встанет еще не скоро.
– Но я бы не хотела переезжать к вам насовсем. Если нужна моя помощь, я вам всегда ее окажу. И буду с вами столько, сколько потребуется. Но мне необходим собственный уголок, частичка неприкосновенной свободы.
– Решим, – повторил я.
Через пару минут пришел врач.
– Это вы хотели со мной побеседовать в столь поздний час? – поинтересовался он, отпирая кодовый замок кабинета.
– Совершенно верно, – кивнул Борис.
– О чем?
– В первую очередь об этом. – Борис достал золотой кубик и показал доктору. – Это вы получите прямо сейчас, за попытку нам помочь. А второй такой же получите, если попытка увенчается успехом.
– Заходите, – кивнул психотерапевт, опуская золото в карман. – В чем суть вопроса?
– Примерно в тринадцатилетнем возрасте, – начал объяснять я, – эта девушка просматривала тетради с записями и рисунками. Причем просматривала страницу за страницей. Мы хотим выяснить, можно ли восстановить эти записи?
– Не скажу, что просто, но теоретически возможно. Присаживайтесь. Вы в кресло, пациентка на кушетку, а вы… – Он глянул на Бориса. – Да вот сюда, на стул. Так-так… Записи… Тринадцать лет. Вот что я вам скажу, чтобы сильно не обнадеживать. Записи можно будет восстановить процентов на семьдесят, а вот рисунки – только в том случае, если пациентка умеет рисовать не хуже, чем тот человек, который делал записи.
– Я рисую не хуже, – уверенно заявила Ольга.
– Так вы и на сознательном уровне помните часть содержимого тетрадей? – посмотрел на нее врач.
– Да. Но не что-то конкретное, а общий стиль. Почерк, манера рисунков.
– Это уже хорошо. Тогда не будем терять времени. Кстати, очень хорошо, что вы прибыли именно ночью. Сознание пациентки чуть заторможено, подсознание приоткрыто. Это облегчит работу. Так, дорогая моя, пройдемте со мной.
Ольга встала, доктор провел ее через кабинет в звукоизолированный отсек с прозрачными стенами. Там располагалось удобное кресло, в котором можно было занять почти лежачее положение, а также несколько стоек с аппаратурой.
Закрыв за собой дверь, психотерапевт уложил Ольгу в кресло и прикрепил к запястьям и шее несколько датчиков. Такие же датчики, только другого цвета, он приладил ко лбу и вискам. Затем он опустил на глаза пациентки маску, закрывающую глаза. Скорее всего этот прибор проецировал на сетчатку глаза специально подобранные картинки, погружающие человека в гипноз. Затем он на какое-то время оставил Ольгу в покое, а сам достал из стола электронный планшет для записей. Я заметил, что через три-четыре минуты Ольга полностью расслабилась, раскинула руки и задышала очень ровно, как во сне. Я видел, что губы психотерапевта шевелятся, но не слышал, что он говорит.
Затем с Ольгой начали происходить странные вещи. Она, как сомнабула, медленно отодвинула от лица маску, поднялась на ноги и сделала движение головой, словно осматривалась. Но глаза ее при этом были закрыты. Затем она села на корточки и сидела довольно долго, что-то громко выкрикивая. Но звуки не долетали до нас с Борисом. А потом началась кутерьма – Ольга бегала по отсеку, падала на пол, снова вскакивала и очень активно двигалась. Затем, словно устав, она снова уселась на корточки. Доктор сунул ей в руки планшет и стило. Задумавшись лишь на несколько секунд, Ольга начала очень быстро писать и рисовать на планшете, то и дело нажимая клавишу смены страницы.
Так прошло не менее часа.
– Во шпарит! – не выдержав, сказал Борис. – Если она пишет не билеберду, а то, что было в тетрадях твоего отца, то скоро мы станем обладателями бесценной информации.
– К тому же запрещенной.
– У нас много чего имеется запрещенного. Семь бед, один ответ.
Еще минут через сорок движения Ольги значительно замедлились. Она писала и рисовала уже с почти обычной для человека скоростью, меняя в минуту не более двух страниц. Доктор внимательно смотрел на рисунки, затем забрал у Ольги планшет и, взяв под руку, снова уложил в кресло. Что-то пошептав над ней, он вывел девушку из транса.
Когда она вышла к нам из звукоизоляционного бокса, на нее было больно смотреть – под глазами темные круги, лицо осунулось.
– Спать хочу, – едва слышно прошептала она.
– Очень рекомендую как можно быстрее предоставить ей возможность для отдыха, – сказал врач. – Попрошу ознакомиться с тем, что она нарисовала.
Он протянул Борису планшет. Мне хватило лишь беглого взгляда на пару страниц, чтобы понять – мы добились успеха. Борис держал в руках торпедный каталог моего отца.
– Это то, что надо, – уверенно сказал я.
Борис довольно улыбнулся и протянул доктору еще один золотой кубик.
– Это за успешно проделанную работу, – сказал он.
– Обращайтесь, если что, – с улыбкой подмигнул нам доктор. – А записи довольно интересные.
– Шантажировать нас вздумали? – напрямик спросил я.
– И не думал, – поспешил ответить врач. – Просто людям, которые обладают такими записями, неизбежно рано или поздно понадобится серьезная медицинская помощь. Я имею в виду помощь травматологическую. А я работал с операционными роботами.
«Деньги почуял большие, – решил я. – Но это тоже неплохо. Неужели первый наемник?»
– У нас нет операционного робота.
– Зато у меня есть, – спокойно сказал врач. – Меня, кстати, зовут Саймон. Если вам интересно. А вы, насколько я понял, те люди, которые заняли бывшую военную базу за городом?
