Райдо Витич - Игры с призраком. Кон первый.
Он вытащил трубку телефона и набрал номер друга:
— Уинслоу? Слушай внимательно — мне нужны мои люди: Тибулье, Вэнс…Найди их тихо и быстро. У нас большие проблемы.
— Понял. Через час позвоню, жди.
Через час Кирилл покинул территорию королевского дворца, чтоб встретиться со старыми друзьями и найти хоть какую-нибудь ниточку, ведущую к Анжине.
Сон короля был тяжелым и болезненным. Он рвался на голос любимой, шел по круче вверх, пытаясь в полном мраке разглядеть жену. И никого, ничего не видел, даже собственных ног. Он лишь чувствовал, что идет по камням, карабкается вверх, и спешил, боясь опоздать. И вдруг:
— Не-ет!! Назад!! — то ли шепот, то ли крик любимой. И словно пелена упала с глаз: край обрыва, до которого ему остался шаг, и Анжина. Она выставила руку, умоляя — остановись!
И он замер. Нет, не потому что понял, что его ждет смерть, потому, что увидел любимую. Живую, здоровую, только руку протяни…
— Стой! — окрик как приказ — грубый властный.
— Анжина?
— Стой! Нельзя!
Он всматривался в родные черты и понимал, знал — она. И как не шагнуть к ней? Как можно остановиться? Да, там, впереди, его ждет смерть и Она. А позади мрак тоски, холод одиночества… спасение в пустоте, забвении, без нее — та же смерть.
— Я с тобой и в жизни, и в смерти, — прошептал он и сделал шаг навстречу любимой. И почувствовал резкий толчок.
Его отбросило назад, словно чья-то неимоверно сильная рука откинула его. А потом шепот, как шелест шагов по каменистой насыпи:
— Ты должен жить…
Ричард застонал и резко открыл глаза.
В первую минуту ему показалось, что сон продолжается — перед ним была Анжина, близкая, милая, такая родная. Мягкие черты лица, распущенные волосы, ласковая улыбка и нежный взгляд, полный любви.
— Доброе утро, милый, — проворковал призрак.
Сердце Ричарда замерло, чтоб своим стуком не нарушить иллюзию, не вспугнуть видение.
Она легла ему на грудь и прошептала:
— Прости…
— За что? — выдохнули его губы. Ладонь сама нырнула в золото волос. Еще минута, две очарования…
Но что они изменят?
Сердце вновь забилось — спокойно, ровно.
Эта женщина была лишь зеркальным отображением Анжины, пустышкой. И можно поверить, и хочется, но ни одна клеточка души не дрожит, не стремится навстречу, не будит острое чувство родства. Тихо внутри и оттого — горько. Почему не она, почему?!
Ричард шумно вздохнул, сердце вновь застучало.
— Я была не права. Не знаю, что на меня нашло. Я ведь люблю тебя, только тебя. Давай забудем ссору? Все это не правда, сон. Все в прошлом, а сегодня только мы, я и ты, — а голос — пух, а взгляд — Мадонна.
— Ах, какая искусная игра, — с искренним сожалением сказал он.
— Ты мне не веришь? — огорчилась она. Если б он не знал, кто перед ним — поверил бы, не устоял.
— Да-да, — рука оттолкнула женщину. Ричард сел. — Что тебя привело в мою спальню? Крис был занят, Пит не захотел?..
— Зачем ты так? — чуть не заплакала она. — Мы ведь любим друг друга…Я была не права, и сама не могу объяснить, что на меня нашло. Никого у меня нет и не было. Ты, только ты, и в мыслях, и в сердце.
— Сложи из этих слов серенаду, подари Крису. Он будет петь ее тебе под окнами по ночам…Пит же скрасит их одиночество.
— Ты обижен, я понимаю, но ты достаточно благороден, чтоб простить, и достаточно разумен, чтоб понять — у нас дети, мы должны думать о них. И потом, мы правители, на нас большая ответственность за систему, долг перед народом…
— Деньги и власть. Понятно, — криво усмехнулся Ричард. — Вчерашние любовники тебя уже не устраивают. Кирилла ты оставила без средств, Крис и Пит также ничем не могут тебе помочь. А счета идут, идут…
— Ну, что за глупости? — всплеснула ладонями Анжина, с искренним недоумением рассматривая мужа. — С утра мир кажется мрачным? Бывает. Я принесла тебе кофе.
— Со сливками? — выгнул бровь Ричард, оценив сервировку на столике.
— Разве ты любишь со сливками? — нахмурилась женщина.
— А ты забыла? Какая мелочь. Кто бы знал, что на такой ерунде можно поскользнуться?
Ричард больше не прятал истинных чувств к этой марионетке. И вся ненависть, презрение и желание убить ее, раздавить прямо сейчас вышли наружу. Лицо мужчины стало темным от гнева.
Женщина вздохнула и, сняв с лица маску кроткой овечки, прилегла на постель:
— Я предложила тебе мир, — заметила с нехорошим прищуром.
— Мне твой мир не нужен.
— А что тебе нужно?
— Ты знаешь. И дашь мне это!
— А-а-а, — ухмыльнулась она и игриво повела плечиком. Атлас халата соскользнул вниз, обнажая его. — Я поняла: мир, покой, благопристойность. Тишина, уют и верность? Я согласна.
— Ничего ты не поняла. Все это пустой звук без любви. И жизнь глупа и бессмысленна без радости слышать дыханье любимой, без счастья видеть ее счастливой…
— Любовь, — фыркнула женщина, брезгливо изогнув губки. — Ерунда. Что она может дать? Я предлагаю тебе много больше…
— Не утруждайся. Ты, конечно, гениальная актриса, но твое мастерство на меня не действует. Тех болванов, на которых ты его апробируешь, здесь нет. Мы с тобой знаем правду, к чему играть? — качнулся к ней Ричард.
— Ты ревнуешь?
— Тебя? Разве можно ревновать дерево к птице, что села на его ветку?
— Тогда что тебя не устраивает? Правда, любовь — какое это имеет значение по большому счету? Я могу тебе дать все. Вместе мы сможем много больше, чем поодиночке.
Ричард не отказал себе в удовольствии и схватил клон за шею, приблизил к себе, заставляя сесть:
— Ты не поняла? Конечно, твой разум не в состоянии понять чувства. Я знаю, что ты хочешь — быть королевой, да? Обладать неограниченной властью и средствами, интриговать, завлекать, заниматься грязными играми безнаказанно. Тебя огорчило окончание развлечений, любовники оказались некредитоспособными. К хорошему быстро привыкаешь…
— А я и не собираюсь отвыкать, — её зрачки предупреждающе сузились.
— Придется, если я не получу, что хочу, — прошипел Ричард ей в лицо, сдавив шею сильней. Лицо клона лишь презрительно скривилось, а в глазах появился холод высокомерия:
— Значит война, милый?
— Значит, куколка.
Она усмехнулась:
— Только учти, в этой битве победителей не будет.
Ричард с силой тряхнул ее, уловив в голосе угрозу для Анжины:
— Хочешь, чтоб я убил тебя прямо сейчас?
— Я не боюсь смерти, дурачок! — рассмеялась она. — Какая разница, когда и как умирать? Важно как жить.
— Ты не живешь, ты существуешь по чужой воле…
