Иван Афанасьев - Дни без князя
Аю Амаравата скончался незаметно, во время обычного утреннего размышления на веранде, когда вокруг не было ни души. Печальный факт в силу этого обстоятельства обнаружился спустя долгих два часа, когда пришли слуги, чтобы позвать князя к столу. Издали могло показаться, что Амаравата просто уснул, уронив голову на грудь. Лицо его было спокойным, но каким-то сморщенным, постаревшим, словно с того момента, когда его видели последний раз, минула не одна быстротечная ночь, а многие, нелегкие годы. Как водится, поднялся переполох, отыскали врача — не для помощи князю, естественно, а для установления истинной причины смерти, поскольку в естественный характер ухода в иной мир Амараваты, молодого еще человека, никто не верил.
Лекарь тщательнейшим образом обследовал перенесенное в дом тело, но так и не обнаружил намеков на насилие или проявлений действия известных ядов. Тем не менее, ввиду аналогичной скоропостижной смерти супруги князя, подозрения не только не исчезли, но, напротив, усилились до полной уверенности в изощренном убийстве.
Не остался в стороне и Ведмедь, посещавший Амаравату по утрам. В соответствие со своим неопределенным положением при дворе, а считался он чем-то вроде княжеского порученца и гувернера при княжиче одновременно, он не лез на первые роли, не пробивался сквозь толпу к недвижному телу. Да и не было в том потребности. Ведмедь лишь удостоверился, что Амаравата завершил свой жизненный путь без посторонней помощи. И хоть главная загадка оставалась — откуда князь знал, что он обречен, и почему с некоторых пор прекратил сопротивляться судьбе, он отступился от ее выяснения, чувствуя, что пока ему это не по зубам.
Именно его придворные избрали на роль глашатая, вестника смерти, обязанного известить о печальном событии одного единственного человека — княжича. Ведмедь предугадывал такой поворот еще издавна, когда понял, что спасти Амаравату ни он, ни Кондрахин не в силах. Посему в покои к юному Аю Васанте он вошел без приличествующей скорби на бородатом лице и, увидав, что отрок проснулся, просто сказал:
— Здравствуй, князь.
Мальчик был серьезен и сосредоточен, хотя, в этом Ведмедь мог поклясться, никто до него не сообщал Аю Васанте известия о кончине отца. Возможно, напряженность последних недель просто не позволила Ведмедю присмотреться к переменам, происходящим с княжичем. А, может, эти перемены свершились внезапно. Во всяком случае, нынешним печальным утром перед ведуном предстал вовсе не тот испуганный ребенок, каким был Аю Васанта при их первой встрече. Или даже когда он, Ведмедь и два охранника скрывались в лесу под защитой охранных заклятий. Аю Васанта словно бы в одночасье вырос, вместе с княжеским титулом прибавив себе еще и десять лет возраста. Конечно, смерть самых близких людей, вынужденное позорное бегство из разрушенного неведомыми, а потому недосягаемыми для мести врагами, заставит повзрослеть кого угодно. Но всё же, всё же…
Осторожно Ведмедь, помогая юному князю одеться, попробовал погрузиться в астральный мир мальчика. Странно, но ему это не удалось. И ментальное поле было блокировано. Причем так надежно, что ведун не нашел в защите мельчайшей щели. Да, он многому успел научить отрока, но только не этому. Ведмедь не был уверен даже, что сам способен установить такую защиту. Неужели одно только жизненное потрясение способно произвести столь чудодейственную метаморфозу? Нет, в чудеса Ведмедь, как раз, не верил. Чудес не бывает.
Уже к полудню Ити оказался наводнен пришлым людом. Ведмедь даже поразился такой оперативности, словно подданные князя Аю Амараваты только и ждали кончины своего властелина. В быстром распространении известия о смерти князя ничего необычного не было: в конце концов, не только князья, но и многие монахи в достаточной степени владеют княжьим даром. Но ведь надо и умудриться добраться до Ити, а при здешних дорогах, вернее, при их фактическом отсутствии, это путь не близкий.
Ведмедь практически неотлучно находился при Аю Васанте. Это лишало его возможности заняться в полной мере своими делами, но, с другой стороны, позволило увидать всех значимых персон, явившихся лично засвидетельствовать юному князю свое соболезнование, а заодно и поздравить его с восшествием на престол. Большинство пришло не с пустыми руками, хотя дары особо богатыми назвать было трудно. Среди разношерстной толпы Ведмедь неожиданно обнаружил двоих знакомцев — расхитителей Маграна и Бинду. В дар Аю Васанте они преподнесли два прекрасно сохранившихся кувшина старинной работы, наподобие тех, что в свое время доставил покойному князю Кондрахин. Ведуну удалось переброситься с расхитителями парой фраз. Оказывается, внезапная смерть Корзинщика, скупавшего у них имущество Прежних, чуть не поставила их в тупик: что делать дальше? Бинду вовремя вспомнил, какое имущество отыскивал Юр для князя, и решил воспользоваться такой же возможностью. Так что кувшины друзья несли для Амараваты, а не для его сына. И не в качестве дара, а как товар, имеющий цену. Но судьба распорядилась иначе и, друзья, посовещавшись, решили расстаться с драгоценными находками, рассчитывая на дальнейшее сотрудничество с Аю Васантой.
Но значительно больше расхитителей внимание ведуна привлекли пятеро мужчин, явившихся порознь, но, по неуловимым признакам, составлявших единую команду. Были они разного возраста и разного социального статуса, насколько позволительно судить об этом по одеждам. Самым странным, что и привлекло внимание Ведмедя, оказалась отношение к этим посетителям служительниц Дивеи, составлявших самую действенную и неусыпную охрану Аю Васанты. Они этих визитеров словно и не заметили. При их маниакальной подозрительности, усиленной конфликтом с Кондрахиным, такое снисходительное невнимание к незнакомым людям Ведмедя насторожило. Могло оказаться, что на самом деле никакие это не чужаки, а давние и хорошие знакомые, которым служительницы Дивем безоговорочно доверяли. Но это было совсем уж нелепое предположение: ведьмы, как Ведмедь называл про себя служительниц Дивеи, не доверяли вообще никому. Не доверяли и самому Ведмедю, не ими приставленному к княжичу, и терпели его лишь в силу необходимости и отсутствии прямой угрозы.
Сенары?.. На таинственных властителей Амату эти мужчины походили менее всего. Во-первых, Ведмедь давно уж определил их существование по мощнейшим, хоть и нерегулярным всплескам астрала. Эта же пятерка из толпы не выделялась ничем. Можно было без труда читать их настоящее, прошлое и будущее. Вон тот, с посеребренной годами бородой, простой, хоть и не бедствующий земледелец. Тот, в высоких сапогах, ваятель. И прочие: купец, пасечник, знахарь.
