Евгения Шалимова - Армский клон
Как всё однозначно! Вот и сегодня, пока готовила еду, поняла несколько важных вещей, как ни странно, вперемешку… О Гоголе. Конечно, классику надо читать и знать спустя хотя бы век — после написания. Тогда личность создателя произведения уже не влияет на восприятие его, автора, идей. Даже дневники — во-первых, далеко не каждый их читает, а в школе учатся все, во-вторых, отношение к написанному якобы самим человеком, увы, не однозначное, к ХХ1 веку слишком много лгали люди, так что теперь большинство из живущих на Земле попросту не верит никому, о чём с удовольствием и заявляет громогласно…
Так что — замечательно, что о Гоголе мы знаем лишь понаслышке. Более того, его знаменитое жизнеописание, созданное Вересаевым, тоже не до каждого доходит…Как следствие — мы вполне одобряем решение великого (несомненно!) писателя сжечь второй том "Мёртвых душ", поскольку автору так казалось правильным поступить…
Она подумала, что тоже разумно сделала, уничтожив вторую часть своей трилогии. Впрочем, со смехом сказала себе самой, никто особенно и не интересовался этим "гениальным произведением"….Разве что Авская, полистав чуть-чуть небрежно, как показалось "авторице", отложила рукопись….Смешно, но факт: позднее Она поняла: всё очень просто, у гостьи элементарно не было с собой очков.
— А ты, как всегда, всё приняла на своё счёт, — сказала Она себе, — слишком уж большое значение придаёшь собственной персоне в этой жизни.
— И почему бы нет? — ответила мысленно на свои же слова.
С некоторых пор у неё появилась привычка не просто молча говорить сама с собой, но и ожесточённо спорить — опять же мысленно, в отличие от тех старушек, что идут по улице с шевелящимися губами.
Она-то, в силу возраста, отлично их понимает: молятся либо спорят сами с собой, как все очень одинокие люди, — но всё остальное население планеты, пока не достигло семидесяти, никак не может понять старшее поколение, даже если очень хочет. Так уж устроен человек. Но — вернёмся к классике. Об именах. Великих, разумеется. Её не просто коробило — буквально трясло от злости, когда самоуверенные девицы (вполне могут быть и сорока лет!), журналисточки, с позволенья сказать, начинают на своём вновь созданном "Маяке" резво перечислять: Пушкин, Тургенев, Крылов — и всё с одним именем, без отчества. Невдомёк старым дурам — да простит меня Бог! — что в Х1Х веке их сразу бы вызвали на дуэль — будь то мужчина — или попросту поколотили бы в тёмном уголке за непочтение к знаменитостям…
А ещё хотелось ей порассуждать о том, как узнать, будет ли знаменитым твоё творение, сохранится ли оно в веках. Конечно, Она и не сомневалась, что её крошечные повести не переживут своё столетие, но, как не раз уже говорила, хотелось бы, чтоб когда-нибудь, на склоне веков, случайно найденное её произведение — как, скажем, чья-то переписка! — помогло бы живущим в те далёкие, чудесные времена восстановить истину о нашем, теперешнем времени. Оно же очень не простое, кардинально решающее многие глобальные вопросы — в этом уж Она никак не сомневалась.
И ещё одно. Вдруг заметила сегодня, что события обычной житни — яркие, естественно, как всё, что происходит в данный момент, — и то, о чём Она пишет в своей "Повести временных лет", каким-то странным образом начинают переплетаться — поначалу чуть-чуть, но ведь ясно: чем дальше, тем глубже будет этот процесс…Оно и понятно: эмоциональная окраска происходящего вступила в конкуренцию с чувством реального — в пишущейся повести, вот и всё. А иначе никакой ты не автор, просто графоман. То есть, получается, неизбежно то, что когда-то гениально предсказала историчка, точней, её устами был произнесён ей приговор: "Вы обречены на одиночество". Оно и естественно: либо Творчество, либо масса друзей — товарищей. И всё-таки…неуютно стало тогда начинающему директору знаменитой — на сегодняшний день! — любимой ПСГШ. И было это в гостях у молодого тогда ещё, весёлого, смелого, независимого Сергея Фроловича…
Конец реалиям.
Пермь.
Ноябрь 2010 г.
Евгения Шалимова-Юзефович.
СПАСЕНИЕ.
Финал.
Пермь.
2010 г.
Посвящается самому дорогому на
Земле человеку, сыну моему Антону.
Без его чуткого руководства ничего
не удалось бы сделать в эти самые
сложные времена — и для меня, и для
моей страны.
Автор.
Первый триместр. " Целую ночь
Соловей нам насвистывал,
Город молчал,
И молчали дома.
Белой акации
Гроздья душистые
Ночь напролёт
Нас сводили с ума…"
Глава 1.
Княгиня Лиза по-прежнему преподавала в Подземном институте. Грустила, конечно, вспоминая великолепный Пятый курс, его таланты, искренность, умение зажать себя в кулак, коли того требовали обстоятельства, а главное — редкое — во все времена! — сочетание огромного количества единомышленников с редчайшей трезвостью мысли.
Этот учебный год для преподавательницы ознаменовался острым вниманием к такой, казалось бы, давно изученной проблеме, как полтергейст. Оно не удивительно, княгиня Лиза не только сама испытала влияние загадочного явления, но и от знакомых слышала подобное. Создавалось впечатление, будто какие-то силы провоцируют в настоящий момент расцвет этой непонятной деятельности.
Нашлось немало студентов, желающих взять эту странную тему для изучения и написания курсовой, как вдруг обнаружилось, что абсолютно никаких сведений не сохранилось ни в архивах, ни в библиотеках — всего мира, как ни странно. Остряки шутили, что иначе и быть не может, полтергейст водит за нос всякого, кто осмелится изучать природу его, а женщины, испытавшие на собственном опыте страшные порой проявления этой сущности, потихоньку убеждали княгиню Лизу отступиться, чтобы не получить нечто ужасное и необъяснимое "в подарок".
Но госпожа Н. была несговорчива, да и перед студентами стало бы неловко оправдываться, если бы надумалось отказаться от глубинных исследований проблемы…
Так родились новый спецкурс и целая серия курсовых работ на непостижимую — на первый взгляд! — тему.
Он никак не мог сообразить: почему Она перестала писать? Перебирал в уме различные варианты — в силу своей направленности, конечно. Надоело? Заболела? Не дай Бог, умерла? Всё-таки возраст, хотя, разумеется, Она всегда была не такая, как другие…Толь уж и не помнил, на что Она смогла бы обидеться, а на что — нет. Ещё бы, столько лет прошло!
Всё чаще вспоминалось ей то странное стечение обстоятельств, когда в вестибюле мэрии Она разговаривала с особой, явно не одобряющей её поведения. Речь тогда шла о работе Совета ветеранов — в предверии 9 Мая. Об открытии пансионата "Агния", что уже полгода функционировал в глубинке Армского края — в "её" квартире, как известно. И когда речь зашла об имени посетительницы, подобревшая её собеседница воскликнула:
