Джаспер Ффорде - Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
– Всегда их путаю, – пожаловался Король, уставившись себе под ноги, – как и эту белиберду «отклоняю» – «поддерживаю». Так кто сейчас?
– Обвинение закончило, – сказал Хопкинс, понимавший, что процесс может затянуться на долгие месяцы, если он лично не предпримет каких-нибудь шагов. – И по-моему, мы неопровержимо доказали, что мисс Нонетот не только изменила конец «Джен Эйр», но также заранее обдумала свои намерения. Мы не на мнениях основываемся, а на законе, и вердикт может быть только один – виновна!
– Говорил я, что она виновна, – пробормотал Король, вставая, чтобы уйти.
– Ваше величество, – напомнил Белый Кролик, – это было всего лишь мнение обвинения. Теперь вы должны выслушать защиту.
– А! – отозвался Король, снова садясь на место.
Грифон встал и поднялся на судейскую трибуну. Судьи в страхе отпрянули от него, когда он поскреб подбородок огромной лапой. Соня снова подняла лапку, извинилась, и ей снова разрешили выйти. Когда она вернулась, Грифон начал речь.
– Вопрос не в том, допустила ли мисс Нонетот несколько текстуальных и нарративных вольностей в финале «Джен Эйр». Мой ученый коллега от обвинения ясно дал нам понять, что допустила. Мы это признаем.
Суд ахнул.
– Да, я согласен, что формально мисс Нонетот нарушила закон, но она сделала это из высших побуждений – ради любви.
Грифон выдержал драматическую паузу.
– Любви? – переспросил Король. – Это защитник?
– Исторически говоря, – прошептал Белый Кролик, – один из лучших, ваше величество.
– Ага! – сказал Король. – Продолжайте.
– И не ради собственной любви, – заявил Грифон. – Она решилась на этот шаг ради двоих любящих, дабы они не расстались друг с другом. А это предмет суда более высокого, чем тот, перед коим ныне стоит мисс Нонетот.
Все молчали, так что он продолжал:
– Согласен, мисс Нонетот очень необычная личность, совершенно бескорыстная, что требует от данного суда самого снисходительного отношения. И мне нужно вызвать только одного свидетеля, который докажет правдивость утверждений защиты. Я вызываю… Эдварда Рочестера!
Зал ахнул в один голос, и последняя морская свинка упала в обморок. Судебные приставы, не зная, что делать, запихали свинку в мешок и уселись сверху.
– Вызывается Эдвард Рочестер! – пронзительно возгласил Белый Кролик, и его вопль четырежды подхватили другие голоса, постепенно удаляясь.
Мы услышали его шаги прежде, чем он появился сам. Чуть неровные шаги, сопровождаемые стуком трости. Он медленно вошел в зал суда, искалеченный, но решительный, и внимательно обвел присутствующих взглядом, дабы уяснить, кто тут судья, кто присяжные, кто адвокат. Изменение, внесенное мной в «Джен Эйр», обошлось ему дорого. Рочестер потерял руку и видел только одним глазом, да и то слабо. Я прикрыла рот рукой, увидев, как он шаркающим шагом вступил в молчаливый зал. Знай я, чем все кончится, решилась бы снова на то же самое? Калекой сделало Рочестера предательство Ахерона, но кашу-то заварила я.
Лицо у Эдварда зажило, хотя и покрылось рубцами, что, впрочем, не слишком испортило его внешность. Он принес присягу. Глаза его под темной копной спадающих на лоб волос пылали.
– Извините, – пискнула соня, сидевшая рядом с Рочестером, – вы мне не подпишете грифельную доску?
Рочестер криво усмехнулся, взял перо и сказал:
– Как ваше имя?
– Элен.
Рочестер подписал, отдал доску, и ему тут же подсунули еще одиннадцать, аккуратно стерев с них все предыдущие записи.
– Довольно! – взревел Король. – Я не допущу, чтобы мой суд превратился в рассадник охотников за автографами! Мы тут за правдой гоняемся, а не за знаменитостями!
Воцарилась мертвая тишина.
– Надеюсь, не откажете? – произнес Король, протягивая Рочестеру собственный блокнот, и тихо добавил: – Это для дочки.
– Как зовут вашу дочку? – спросил Рочестер, держа перо наготове.
– Руперт.
Рочестер подписал и отдал блокнот.
– Мистер Рочестер, – начал Грифон, – не могли бы вы своими словами рассказать нам, чем обернулись действия мисс Нонетот лично для вас?
Зал замер. Даже Королю с Королевой было интересно услышать, что скажет Рочестер.
– Для меня одного? – медленно проговорил Рочестер. – Ничем. Для нас, моей дражайшей Джен и меня, – всем!
Он сжал руку с обручальным кольцом, погладил золотой ободок большим пальцем, пытаясь превратить свои чувства в слова.
– Чего мисс Нонетот не сделала для нас? – тихо произнес он. – Она дала нам все, что мы только могли пожелать. Она освободила нас из тюрьмы, созданной не нами, из темницы отчаяния, откуда мы и не мечтали вырваться. Мисс Нонетот дала нам возможность любить и быть любимыми, и я не могу себе даже вообразить большего дара. У меня нет слов выразить нашу благодарность.
В суде стояла тишина. Даже Королева замолчала и просто смотрела, приоткрыв рот («Прямо как рыба», – подумалось мне), на Рочестера.
Голос Грифона нарушил молчание.
– Свидетель ваш.
– А! – сказал Хопкинс, собираясь с мыслями. – Скажите, мистер Рочестер, только чтобы уточнить один вопрос: мисс Нонетот изменила конец вашего романа?
– Хотя я, как вы видите, остался калекой, – ответил Рочестер, – словно старый каштан, пораженный молнией, в саду Торнфильда, я сейчас счастливее, чем когда-либо. Да, сэр, мисс Нонетот изменила конец романа, и я вечно буду ее за это благодарить!
Хопкинс улыбнулся.
– Больше вопросов нет.
– Что ж, – сказал Грифон, когда суд объявил перерыв, чтобы Король мог обдумать приговор.
Королева, вопреки обыкновению, стояла за оправдание. Услышать от нее такое было просто невероятно, и, когда она сказала это, все в изумлении уставились на нее. Тритон Билли чуть не подавился, и его пришлось постучать по спине.
– Заранее исход предсказывать не буду, – Грифон вежливо поклонился Хопкинсу, приводившему в порядок бумаги вместе с Белым Кроликом, – но Рочестер устроил для вас сильное шоу. Червонные Король и Королева, может, и самая тупая пара, которая когда-либо председательствовала в суде, но, в конце концов, они же червонные, а черви – те же сердца! И поскольку вы совершенно очевидно виновны, нам требовалось вызвать сочувствие к вам прежде, чем дойдет до вынесения приговора.
– Сочувствие? – с удивлением спросила я. – Это у Королевы-то, с ее вечным «отрубить ей голову»?
– Это ее маленькая слабость, – ответил Грифон. – На самом деле она никогда никого не казнит. Я только немного беспокоился, как бы вас не взяли под стражу до вынесения приговора, но, к счастью, Король путается в юридической терминологии.
