Корка - Якорь
Имитационные программы я меняю каждый месяц, но вчера я была зла, и написала такой сценарий, что сама одолела его только с третьей попытки. Студенты об этом пока не знали. Они просто надеялись весело полетать. Втроем. На нашем учебном «Квазаре», предполагающим наличие в секции управления минимум пяти человек. Ну-ну.
Эта троица мне хорошо знакома. Самого юного и обаятельного кличут Дэном, он как я, на иностранной учебке сменил имя родное и настоящее на короткой и понятное. Так-то он — Данила Захаров. Второй — Дик. Он высок ростом, вызывающе элегантен. Истинный птенец старой империи. Третий — Берти Хойт. Мой страшный сон. Мой самый страшный сон. Дэн и Дик — ангелы по сравнению с Берти. Во всяком случае, ни один из них не пробовал замкнуть на свою линию жизненно важные системы, чтобы изучить поведение ИскИна станции в конфликтной ситуации. Впрочем, как говорится, это все — дела минувшие. Как ни крути, Альберту тогда было шестнадцать, и он едва успел поступить на первый курс.
Заводила у них — третьекурсник Дэн, я это давно поняла. Дик и Берти, хоть и старше на год, прощают приятелю почти все, что он вытворяет. Впрочем, ему многие склонны прощать.
Но мне интересно, смогут ли эти продвинутые детки дойти хотя бы до середины дистанции? Так ли они круты, как показалось мне на прошлом занятии?
Кстати, на прошлом занятии мне показалось, что остальные члены подгруппы троице моей только мешали. Я сказала: «Валяйте», и запустила их в тренажер. Сама же отправилась в тестовую, дабы посмотреть, как оно у них там идет.
Из тестовой камеры наблюдаю за учебными полетами только я. Другие преподаватели нашей кафедры предпочитают наслаждаться зрелищем. Честно, мне зрелище тоже дорого, но циферки дороже. Циферки да графики. Расход энергии, точность процессов, показатели повреждений и запаздыванеие реакций. Погрешность приборов и то, как с ней справляются «летуны».
А еще мне нравятся замкнутые пространства и мерцание контрольного оборудования. Мне здесь уютно.
Первый раз бзынькнуло-тренькнуло на второй минуте полета. Ребята не удержали высоту и крепко приложились о… там, кажется, были скалы. Или скалы позже? О препятствие первого типа. Со второй попытки они успешно миновали опасную зону, но не справились с ураганом и птичками. Ураган без птичек они бы прошли, не сомневаюсь. Ураган относится к стандартному набору учебных препятствий. А вот птичек придумала я. Птеродактили. Крупные тупые особи, самым уязвимым местом которых являются кожистые крылья. Обладают свойством мешать полету, самозабвенно кидаясь на летящие объекты искусственного происхождения с целью сожрать. Шустрые. Наглые. Многочисленные. Залепляют едкой слизью окуляры и датчики, плюются ядом, крайне вредным для защитного покрытия некоторых приборов. Если не повезет, то ослепнешь и оглохнешь надолго. До самого выхода в открытый космос. В целом, конечно нестрашно, есть способы избежать столкновения. Но когда они нападают непосредственно перед ураганом, то дело усложняется капитально. Пятая минута. Им банально не хватит скорости, чтобы выйти из циклона… точно. Упали.
Третья попытка…
Дверь открылась.
— Лин, вы здесь?
Голос сей идентифицируем с первой попытки, и принадлежит, несомненно, лаборанту кафедры информационников, имени которого я не помню, но зато прекрасно помню, как выглядит. Он лысенький такой, маленький. Сутулый.
— Да. Наблюдаю за учебным полетом. Что-то случилось?
— Вас тут разыскивают.
— Пусть обождут двадцать минут. Я не могу оставить тренажер без присмотра.
— Да, но… — растерянность в голосе лаборанта была физически ощутима, — Но там Калымов…
Будет неправда, если я скажу, что у меня в душе ничего не екнуло и не замерло. И все же мне удалось сохранить хладнокровный и сосредоточенный вид.
— Это ничего не меняет. Или пусть ждет, или пусть идет сюда. Здесь, кстати, небезынтересно.
Лаборант еще несколько секунд помолчал, стоя у полуоткрытой двери, а потом беззвучно удалился. Блин. И дверь не закрыл. Я говорила, что люблю тесные комнаты с горящими огоньками? Так вот, только в том случае, если дверь плотненько закрыта. А если нет, я злюсь.
Меж тем звуковой сигнал оповестил, что ребятки мои шмякнулись снова. Что ж, упрямство — великая вещь. Только ничему они на тренажере не научатся, как ни грустно. Просто потому что знают: с ними на самом деле ничего не случится. И как бы ни была остра ситуация, на выходе все равно будет уютный коридорчик в учебном секторе базы Ашата, сердитая г-жа Лин и нетерпеливые взгляды сокурсников, ждущих очереди полетать.
За спиной моей вновь щелкнула открываемая дверь. Я не стала оборачиваться. Может, и правильно. Дверь тут же плотно прикрылась.
Некоторое время мы молча наблюдали за полетом, но когда на седьмой минуте студентов моих сбил планетарный катер предполагаемого противника (препятствие одиннадцатого типа), Вак все же заметил:
— Круто у вас тут. Первый раз вижу такую жизнеутверждающую программу полета.
— А ребятки сами напросились, — ответила я в тон. — Это вообще-то моя программа. Я ее для себя писала.
— Ну-ну.
Мы какое-то время еще помолчали, наблюдая за трепыханьями учебной машины над неведомой планетой. Потом Вак заметил:
— Я так понимаю, Сандра, вы этим птенчикам благоволите?
— Если так можно выразиться. Они меня в гроб вгонят.
Я включила связь с тренажером и дала «птенчикам» отбой, велев явиться в контрольную камеру. Каюсь, я оказалась ни чем не лучше других обитателей базы в своем желании похвастаться знакомством.
Впрочем, в ребятах я не ошиблась: вели они себя подчеркнуто корректно и уважительно. Я даже заподозрила, что «птенчиков» мне подменили. А Вак… Даром что выглядит, как сушеный гоблин. Он вдруг выразил желание «вспомнить молодость и тоже полетать». У Дэна заблестели глаза от предвкушения, Берти отвернулся, а Дик изобразил случайного прохожего. Полетать с Ваком… пусть даже на тренажере…
Мы с Калымовым встретились взглядами. Ну, конечно. Легенда факультета так же рада пустить малолеткам пыль в глаза, как иные наши ассы из спортивного клуба. Я вот никогда не летаю при студентах, чтоб не понижать им самооценку. А Калымов считает, видно, что надо показывать, к чему стремиться…
И вот все повторилось вновь, лишь на более высоком уровне. Я сидела в каморке и следила, как хитрый Калымов обходит придуманные мной препятствия, одно за другим. Чтоб усилить впечатление, я оставила включенной связь с тренажером, и слушала теперь тихие переговоры экипажа, быстрые и четкие команды Вака, торопливые отклики студентов.
